спросила:
— Скажи, милая, где я могу найти мадам Шеремету?
— Она у себя в комнате, — ответила та и, махнув рукой в направлении крыла, где жили преподаватели, умчалась по одной ей ведомым делам.
Я же, смотря под ноги, осторожно двинулась на поиски заместительницы директора, надеясь, что та окажется более разговорчивой и менее принципиальной.
Часть приюта, в которой обитали взрослые, была оформлена более строго и нейтрально. На полу отсутствовали ковры, стены украшали любительские картины, видимо созданные на досуге детским населением дома. На дверях же висели таблички, гласящие, чье именно жилище за ними находится, причем квартиры по правой стороне принадлежали немногочисленным мужчинам, а слева селились дамы. Неторопливо я шла по коридору, читая имена, и вдруг замерла как вкопанная — на одной из дверей сияло: «Мадемуазель Гретель Арно». Странно, дриада давно покинула приют, а ее комната осталась. Возможно, директор просто постеснялась попросить мадам Арно забрать все вещи, или же мадам. Кулатон боялась, что, полностью разорвав связь своей воспитанницы с приютом, являющимся для мадам Арно домом, нанесет ей слишком сильную психологическую травму. Подавив желание вскрыть комнату и хорошенько в ней покопаться, я пошла дальше и через пару дверей отыскала-таки нужную, оказавшуюся гостеприимно приоткрытой. Не желая врываться без предупреждения, я постучала по косяку..
— Хто тама шумит? — послышался скрипучий ворчливый голос. — Заходите, не бойтесь, не съем.
Как и следовало ожидать, едва услышав «не бойтесь», я тут же заподозрила неладное и с растущим подозрением вошла внутрь.
— Я туточки, на кухне, — крикнула мадам Шеремета.
Повернувшись на звук, я учуяла незнакомые ароматы стряпни и, немного приободрившись, шагнула в следующую дверь.
Кухня оказалась сплошь заставленной всевозможной посудой, в немногочисленных же свободных пространствах клубились облака пара и муки, а посредине этого бедлама, с шумовкой наперевес, стояла низкорослая, коренастая пожилая гномиха в колпаке и фартуке с нашитыми кое-как яркими аппликациями, изображающими зайцев, резвящихся на зеленой полянке.
Бес, мне следовало бы догадаться раньше. Ведь только гномы и ихтиандры изначально категорически отказывались пользоваться именем и фамилией, утверждая, что их язык достаточно богат, чтобы избегать повторений, и путаницы с именами не возникнет.
— Вы хто? — несколько удивленно вопросила гномиха, принимаясь что-то яростно помешивать в кастрюле.
— Я? Ай-йлия. — Непонятно с чего я вдруг начала заикаться, но, прокашлявшись, взяла себя в руки и внятно ответила: — Мое имя — Айлия Нуар, я хотела бы поговорить с вами о мадам Гретель Арно.
— Мадам? — на всю кухню фыркнула хозяйка. — Быстро же она успела. И кто этот несчастный?
— Насколько я понимаю, в настоящий момент мадам Арно не замужем, просто в Академии Магии ее все так называют.
— Понятно. Уважения к себе решила прибавить, иначе-то никак. Чего ты на пороге-то стоишь, заходь, сядай. — Мадам Шеремета взмахнула шумовкой, обдав меня веером жирных пахучих брызг.
Чудом увернувшись, я прошла к окну и осторожно присела на невесть откуда там взявшуюся свободную табуретку между стеной и столом, ставшим преградой, худо-бедно защищающей меня от кулинарных изысков на плите. Почувствовав себя несколько уверенней, я открыла рот, но меня опередили.
— Гретель опять нашкодила? Что на сей раз? Я завсегда говорила, что зря она затеяла этот переезд, столица до добра не доведет.
— А почему, если не секрет, вы так считали? — тут же поинтересовалась я, внутренне радуясь. Похоже, легенда не пригодится, объяснять мне ничего не придется, главное тут — внимательно слушать.
Достав из кастрюли какие-то странные кругляшки, мадам Шеремета вывалила их на огромную деревянную доску и начала крошить на мелкие кусочки. Ловко орудуя ножом, она заговорила:
— Я ету прохиндейку знаю с ейного детства. Так она всегда была какая странная, с самого пожару. Все время по углам пряталась, что-то вынюхивала выспрашивала. Зуб даю, что она сама подожгла кабинет матери, больше некому.
Ощущение такое, словно на меня сверху свалился мешок муки. Я даже подняла глаза, дабы убедиться, что это лишь не на шутку разыгравшееся воображение.
— Простите, а какие у нее были для этого основания? Вряд ли, даже будучи донельзя избалованным ребенком, она решила так поразвлечься.
— Так ее непутевая мамаша как раз в это время себе хахаля завела, чуть ли не замуж собралась. Заревновала, видать, девчушка, ну и отомстила по-своему. Допускаю, ничего плохого она не хотела, просто пыталась таким образом мамку образумить, к себе внимание привлечь, а вот что вышло.
Хм… похоже, собеседница на сто процентов уверена, что пожар устроила мадам Арно. Очень неожиданный результат дала моя поездка. Интересно, что по этому поводу скажет Зенедин?
Тем временем хозяйка, завершив крошить, стряхнула стряпню на сковородку и принялась засыпать туда же кучу специй, часть из которых присоединилась к пару и муке, сделав кухонную атмосферу еще более острой, так сказать, с перчинкой. Закончив, гномиха резко повернулась, и вся сотворенная ею взвесь оказалась в районе табуретки и моего рта с носом в том числе. В результате я сильно закашлялась. Успокоившись через несколько минут, я вытерла с глаз выступившие слезы и разглядела у самого лица кружку с бледно-красной жидкостью.
— На вот, глотни, полегчает, — настойчиво произнесла гномиха, ткнув мне кружку в самый нос— Экие вы, люди, хлипкие.
Послушно глотнув, я обнаружила, что предложенный напиток весьма вкусен и чем-то напоминает земляничную настойку на ароматных травах.
— Вы уж простите за обстановку, — немного виновато извинилась мадам Шеремета. — С этими
