родителей его просто украли и в один прекрасный день они приедут за ним и заберут в большой дом, где будет много игрушек, книжек, вкусной еды и, главное, любящая мама, которая будет гладить по голове и целовать на ночь. Ты выросла в полноценной семье и не можешь этого понять. — Тут до дракона таки дошло, что он сморозил что-то не то. — Извини.
— Да ладно, — великодушно простила я неосторожного собеседника. — Но на самом деле я прекрасно понимаю, о чем вы только что говорили. Только мне, наверное, было еще хуже — я точно помнила, что такое родительская ласка, и знала, что чуда не случится и никакого дома с игрушками и мамой не будет.
— Вот и Траэр это тоже со временем понял, и в этот момент оказалось, что он остался в одиночестве, без близких друзей и заветной мечты. Естественно, когда он случайно нашел в кабинете директора письмо и обнаружил, что многие годы у него была живая мама, которая сама от него отказалась, а затем узнал о ее недавней смерти, которую директор скрыла, это стало непоправимым ударом по нежной, неустойчивой подростковой психике. Траэр обиделся на весь мир и решил по-своему этому миру отомстить. Лучшим пришедшим ему в голову способом стала идея лишить родителей единственную имеющую в приюте семью девочку — дочку — так подло обошедшейся с ним дриады. Хотя, возможно, мое предположение неверно и Траэр просто хотел уничтожить кабинет вместе со свидетельствами того, что родители его бросили, и смерть дриады — лишь трагическая случайность. Как бы то ни было, после пожара Траэр покинул приют, сменил имя и начал новую жизнь в качестве вполне милого и обходительного человека. Вот только с женщинами отношения у него так и не сложились.
Круглыми глазами я смотрела на Зенедина. Интересно, как можно, просидев пятьсот лет в одиночестве на скале, так вот просто разбираться в самых разных жизненных ситуациях, раскладывая по полочкам действия, чувства и мысли других. Мне до такого еще расти и расти.
— К сожалению, как в действительности было дело, мы никогда не узнаем, — резюмировал дракон.
— Это не так уж и важно. В основном вы практически наверняка правы. — Сорвав веточку смородины, я продолжила: — Кроме одного. Я не верю что мсье Траэр, покинув приют, не интересовался своей семьей. Ему же должно было хотеться узнать, ради кого или чего мама его бросила.
— С тобой сегодня приятно разговаривать, — весьма одобрительно отозвался дракон. — Я вот только еще не придумал, с какого бока подойти к решению этой проблемы.
— Можно последовать примеру мадам Арно и обратиться в детективное агентство, — предложила я.
Зенедин оглушительно фыркнул и аж привстал от возмущения:
— Приехали… а ты мне тогда на что? Или после вчерашней попойки ты больше не детектив?
— Опять вы за свое… Как я могу восстановить действия мсье Траэра?
— Повторяю в последний раз — я еще не придумал, — на удивление спокойно пояснил дракон, неторопливо прогуливающийся по краю площадки.
— Конечно, куда нам торопиться, — буркнула я. — Подумаешь, полиция со дня на день обнаружит убийцу, и мы лишимся пятидесяти тысяч марок. Это же совсем не повод немного подумать, значительно интереснее задумчиво лежать над рекой и пускать затейливые колечки дыма.
Мгновенно остановившись, Зенедин уютно лег на краю обрыва и принялся… пускать затейливые колечки.
Теперь, похоже, уже я сморозила что-то не то. С тяжелым вздохом я слезла с насиженного камушка и, обойдя лежащую ко мне хвостом зеленую чешуйчатую громаду, присела рядом с его головой, свесив ноги с обрыва.
— Я была не права. Извините.
— Ох, скинуть бы тебя с обрыва, — мечтательно протянул дракон. — Но пока воздержусь, тем более что в чем-то и я действую не совсем лояльно по отношению к тебе.
— Довольно мягкая формулировка, — саркастически заметила я.
— Предлагаю пикировку временно прекратить, а то у полиции действительно появятся шансы нас опередить.
— Согласна, — с энтузиазмом откликнулась я. — Тогда я пошла за садовником?
— Вот неугомонная, — вздохнул Зенедин. — Давай тащи сюда эту благоухающую полурыбину.
— Терпимее надо быть, терпимее, — съязвила я и скрылась в лесу.
Поиски Тьорка неожиданно заняли кучу времени. Для начала я забыла подумать и зачем-то отправилась к нему домой, мне даже в голову не пришло, что садовник вчера пуншем не напивался и сегодня в отличие от большей части населения городка совсем не лежит, тихо постанывая, а, как обычно, роется в клумбах. Сообразила это я после того, как минут десять настойчиво стучала в дверь домика ихтиандра, и, выругавшись, пустилась в обратный путь по кочкам и торчащим из травы в самых неожиданных местах корням. Про кротовые и мышиные норы я вообще молчу…
Дальше потребовалось безрезультатно обойти почти весь городок, пока я не достигла окраины в районе коттеджа мадам Арно. Тут-то Тьорк и обнаружился, как и следовало ожидать, в обществе своих лелеемых клумб, вскапывающим очередную и сажающим на нее цветы в только ему известном порядке. Подойдя ближе, я опустилась на корточки и поздоровалась.
Уговаривать Тьорка пойти со мной пришлось долго. Упирался он очень качественно, то и дело придумывая различные причины для отказа. И работы много, и обед пропускать не годится… Но я проявила потрясающее упорство и, совершенно обнаглев, поинтересовалась у садовника, не хочет ли он потерять работу за такой безапелляционный отказ от сотрудничества с посланцем ректора. После этих слов ихтиандр устало вздохнул, сложил инструменты в сумку и, встав, буркнул:
— Ведите. Но это чистое принуждение. Я разочарован, ранее вы мне казались одним из немногих приличных людей в этом городке.
Разочарование ихтиандра я как-нибудь переживу… за пятьдесят тысяч марок. Хотя я не очень любила плохое к себе отношение и по возможности старалась это предотвратить, но нельзя нравиться всем. Рассуждая подобным образом, я неторопливо шла рядом с Тьорком и вдруг обнаружила, что он опасливо посматривает на коттедж мадам Арно. Резко оглянувшись, я заметила в окне кухни шевельнувшуюся
