Стоило признать, что в девушке несомненно чувствовалась порода, причем вживую это было более очевидно, чем на картинке. Несмотря на общую неяркость облика юной особы, ее никак нельзя было назвать серой мышкой, слишком уж уверенной в себе и словно светящейся изнутри она выглядела. Внимательные серые глаза, длинные гладкие русые волосы, собранные на затылке в затейливый хвост, легкое, с виду совсем простое, но на самом деле очень дорогое светлое платье и классические туфли- лодочки на невысоком каблучке составляли весьма и весьма гармоничный ансамбль, засмотревшись на который я, сама того не желая, создала неловкую паузу.
– Что вам угодно? – не слишком-то довольным голосом поинтересовалась девушка, видимо отчаявшись дождаться от странной посетительницы каких-то осмысленных действий.
– Честно? Узнать, где находится ваш бывший возлюбленный.
– Так это вы… – Собеседница, чуть сникнув, запнулась на полуслове.
– Я так понимаю, Ваннейр вам за обедом все рассказал? – Немного хищно улыбнувшись, я подтвердила: – Да, я не кто иной, как частный детектив, по просьбе встревоженных родителей разыскивающий мсье Пуррье-младшего. Надеюсь, вы не откажетесь со мной поговорить?
Быстро оглянувшись на пустой холл, мадемуазель выскользнула на крыльцо и прикрыла за собой дверь. Затем она отошла к перилам и, прислонившись к ним, спросила:
– Вы не возражаете, если наша беседа пройдет здесь? Длинной она не получится, поскольку мне особо нечего вам сообщить.
– Посмотрим, – ответила я, подходя к ней поближе и демонстративно устраиваясь поудобнее. – Для начала представьтесь.
На лице собеседницы отразилось явное удивление.
– А вы не знаете, как меня зовут? Хороший же вы в таком случае частный детектив, нечего сказать.
– Извините, – немного раздраженно фыркнула я, – но больше суток все вокруг, как сговорившись, упорно твердили мне, что понятия не имеют даже о вашем существовании, не то что об имени. Нашла же я вас совершенно самостоятельно, благодаря отлично развитой интуиции, столь ценной в моей профессии, и невольной любезности вашего нового ухажера Ваннейра.
– Он мне не ухажер, – неожиданно огрызнулась собеседница и, с вызовом на меня взглянув, сообщила: – У меня еще много дел, так что переходите к сути визита.
– Так я к ней давно перешла, если вы не заметили, – поддержала я предложенный тон. – Возможно, мне все же будет позволено узнать ваше имя? Замечу, теперь мне его довольно просто выяснить, поскольку я в курсе вашего местожительства, но хочется не совершать лишних действий, ибо у меня тоже достаточно дел.
– Мадемуазель Ротани Поддриго, – признав временное поражение, неохотно представилась девушка.
– Очень приятно. Переходим к следующему пункту программы. Не знаете ли вы, где в настоящий момент находится мсье Ральф Пуррье?
– К огромному вашему сожалению, нет, – усмехнулась собеседница.
Ну, на быстрый успех я, в сущности, и не рассчитывала, подобная наивность мне совершенно не свойственна. Зайдем с другой стороны.
– А когда вам довелось видеть его в последний раз?
Ротани наморщила безупречно гладкий лоб и уставилась на стену соседнего дома, на удивление старательно вспоминая. Наконец ее лицо разгладилось.
– Да, точно. Это было в конце весны, на дне рождения Ваннейра. Мы как раз окончательно расставили все точки в наших отношениях.
– Можно с этого момента поподробнее? – живо заинтересовалась я. – Про эти самые загадочные отношения. Честно говоря, меня сильно удивил тот факт, что Ральф послал своей семье ваше с ним совместное изображение на площади, а потом отказался рассказать хоть что-то.
– Тут нет ничего удивительного, – мрачно сообщила девушка. – Мало кто захочет лишний раз вспоминать о недавней потере.
Вновь удобно прислонившись к перилам, я, проявляя завидное упорство, уточнила:
– Так почему вы расстались?
Опустив голову и тщательно изучая мраморную облицовку крыльца, собеседница заговорила:
– Причина донельзя банальна. Ушло то, что мы, наверно ошибочно, принимали за любовь, а вместо былых чувств ничего не осталось, только безразличие друг к другу. Поэтому мы с ним больше и не общались – ни у Ральфа, ни у меня просто не возникало желания.
Похоже, я вытянула пустышку. Мадемуазель Поддриго действительно не в состоянии сообщить мне ни грамма полезной информации.
– Позвольте последний вопрос. Не подскажете, с кем бы мне поговорить из людей, более осведомленных о последней паре месяцев жизни Ральфа?
Собеседница пожала плечами.
– И тут я не смогу вам ничем помочь. Больше всего Ральф проводил времени – не скажу, что дружил – с Ваннейром, с которым вы уже говорили. А с остальным кругом его общения я не знакома. Не довелось как- то.
– Жаль, – вздохнула я. – Что ж, спасибо за уделенное мне время. Если Ральф все же появится, передайте ему, что родители очень волнуются, хорошо?
– Непременно, – кивнула Ротани и, сухо попрощавшись, скрылась за дверью семейного особняка.
