Это оказалось на редкость удачно, потому как после исчезновения в стене обиженной спины привидения я смогла сосредоточиться и припомнить наш в реальности случившийся разговор с хозяйкой квартиры Ральфа. Она ведь действительно что-то подобное мне говорила. Так кто же следил за молодыми жильцами? Задав себе этот вопрос, я поперхнулась соком и, стряхнув с одежды желтые капли, вымелась из-за стола. И как, ну вот как я раньше не вспомнила о подозрительно скрипнувшей двери на площадке пропавшего юноши? Где, спрашивается, была моя голова все это время?
Не снижая темпа, я плюхнулась на доску и за какую-то дюжину минут долетела до бывшего обиталища мсье Пуррье-младшего. Затем вихрем поднялась по лестнице и забарабанила в дверь квартиры напротив. Практически сразу же она отворилась, и на пороге показался сухонький старичок, ростом едва доходящий мне до плеча.
– Что тута за шум? – сурово поинтересовался он. – Не видишь, что ль, звонок есть. Ежели все начнут по двери лупить… она, меж прочим, не казенная.
Оторопев от такой отповеди, я опустила глаза долу.
– Че молчишь? Говори, зачем пришла.
Выйдя из ступора, я извлекла из сумочки удостоверение и как можно более официально отчеканила:
– Детектив Нуар, занимаюсь расследованием смерти мсье Ральфа Пуррье. Явилась получить ответы на интересующие следствие вопросы.
– Коль явилась, заходи. – Немного стушевавшись, дедок посторонился.
Апартаменты, в которых он проживал, являлись точной копией квартиры Ральфа, с учетом зеркального отражения. Вот только в порядке разнообразия меня не оставили в коридоре и не провели на маленькую кухоньку. Декорациями для предстоящей сцены «строгий детектив Нуар допрашивает ни в чем не повинного старичка» была выбрана большая из двух комнат, по меткому выражению девушки, проживающей через площадку, «едва насчитывающая дюжину метров». Правда, количество мебели, которое хозяин умудрился впихнуть в весьма ограниченное пространство, поражало воображение. Вдоль трех стен стояли шкафы, под завязку наполненные всякой всячиной, от толкователей снов до раковин с берега моря. Посередине же комнаты располагался массивный стол, окруженный явно антикварными стульями. Не в плане исторической ценности, конечно, а лишь в плане весьма почтенного возраста.
Весьма непочтительно рухнув на один из них, старичок указал на соседний.
– Сядай уже.
Из детского упрямства выбрав другой стул, ровно напротив собеседника, я уселась, пристроила на столе сумку и попросила:
– Представьтесь, пожалуйста.
– Патрик Роккоро, – без лишних слов ответил хозяин, явно с пиететом относившийся к любой власти и не понявший, что я-то никакую власть не олицетворяю.
Ах Роккоро… значит, моя догадка верна на все сто процентов. Дедуля – родственник хозяйки квартиры, причем, судя по условиям его проживания, дальний. Что-то вроде двоюродного дяди мужа – на улицу выкинуть совесть не позволяет, а тратить лишние деньги жалко. Вот мадам Габриель и пристроила родственничка в одну из квартир, находящихся в ее собственности, за оставшимися жильцами следить. Что ж, это мне только на руку. Решив не растекаться мыслью по древу и пойти ва-банк, я чуть наклонилась над столом и заговорила:
– Мадам Габриель поведала мне о вашей роли в этом доме. Будьте любезны, расскажите поподробнее о жизни Ральфа Пуррье.
– Так вы за этим? Тут нет проблем, – оживился дедок и даже облегченно заулыбался. Интересно, какие грешки скрывает он в своих вместительных шкафах? – Короче, тут и говорить особо не о чем, жил рыжий скромно, тихо, компаний к себе не водил, свистоплясок не устраивал.
Ну уж нет. Без добычи я с этого стула не встану.
– Но к нему же ходили посетители? Я никогда не поверю, что молодой человек жил совсем затворником.
– Ходили, конечно, – закивал собеседник, – как не ходить. Ща, дай вспомнить. – Он смешно наморщил лоб. – Значится, так. Попервоначалу, когда рыжий токмо заселился, к нему никто не наведывался, видать, еще знакомств не завел. Далее осенью стали заглядывать разные молодые люди, но никто из них не зачастил. В начале зимы девица пару раз появлялась, такая тощая, манерная вся…
Вытащив из сумки изображение Ральфа с Ротани на площади, я протянула ее собеседнику.
– Точно! – воскликнул он, чуть подпрыгнув на стуле. – Она. Так если вы все знаете, чего спрашиваете?
– Я знаю далеко не все, – успокоила я старика. – Продолжайте, пожалуйста.
– Так я почти закончил. Кроме однокурсников и этой тощей девицы тут появлялась только одна особа. Странная до беса. Я даже Габриели говорил, что это подозрительно как-то, но она от меня просто отмахнулась, сказала: мальчик хороший и поводов к недоверию не давал.
– А вы можете описать мне эту странную особу?
– Увы, не могу. Она все время в плащ куталась, длинный, с капюшоном. Одно могу сказать: денег у бабенки куры не клюют, это я и по обувке, и по меховому плащу точно определил.
Так… в деле определенно появилась загадочная женщина в плаще. Но, увы, по этой примете мне ее ну никак не обнаружить.
– Неужели вы больше ничего не можете про нее сказать? – почти умоляюще протянула я. – Какую- нибудь мелочь. Когда она появлялась, на чем приезжала…
– Первый раз я заметил ее в самом начале весны, и с тех пор она наведывалась минимум раз в неделю. Я уж было подумал, – принялся объяснять дедуля, – что у них с рыжим роман, но та тощая тоже никуда не делась. Дамочка в плаще приходила пешком, обычно где-то во второй половине дня, но не очень поздно. Она всегда засветло раскланивалась и удалялась восвояси.
