пренебрежения традициями за мной до сих пор замечено не было.
— Особенно волновалась Марси, — заметил Урс.
— Погоди, а моя сестренка там откуда взялась?
— Ну… С того памятного вечера, как ты привела ее в «Альфу», они с Марком друг от друга просто не отходят, а скоро… — тут друг детства запнулся.
— Что скоро? — с подозрением переспросила я.
— Ничего, так просто.
— Урс! Говори немедленно, а не то… — и я кровожадно потянулась к его пяткам. Он трусливо поджал лапы.
— Говорю. Уже говорю. Но Марси меня прибьет, она так хотела сохранить все в тайне…
— Р-р-р.
— Ладно, ладно. Марк сделал твоей сестре предложение, и она его приняла.
Я подавилась клубникой.
— Нэтта, — Урс заботливо похлопал меня медвежьей лапой по спине, — с тобой все в порядке?
— Хм… Абсолютно. Слушай, они это серьезно?
— Угу. Ты бы видела этих счастливых идиотов. Сидят в уголке, за ручки держатся и смотрят друг на друга сияющими глазами.
— М-да, хорошо, что меня там не было.
— Ничего, еще понаблюдаешь.
— Верю. — Я поморщилась. — Кстати, как Дин? Ты о нем что-нибудь слышал?
— Твой-то? В панике поставил на уши все спецслужбы, никому не давал ни минуты покоя, а когда твой дедушка получил сообщение, что ты жива и невредима, и имел неосторожность сказать об этом Дину, тот чуть не снес в припадке ревности ваш коттедж и пару соседских в придачу, все требовал, чтобы ему немедленно сообщили, с кем и куда ты сбежала. Отелло чистой воды, смотреть было страшно.
Я польщенно улыбнулась, одновременно поежившись при мысли о предстоящем объяснении с бывшим любовником.
— Нэт, а что теперь будет с вашими отношениями?
— С Дином? Черт его знает, прилетим — подумаю, сейчас есть заботы посерьезней.
— Например?
Я взяла бутылку и долила свой бокал доверху.
— Например решить, что мы будем есть на ужин — морской коктейль или свинину на углях.
— Да, — с озабоченным видом согласился Урс, — действительно, жизненно важная проблема.
Отставив бокал, я потянулась за маленькой надувной подушкой, и следующие полчаса мы увлеченно бутузили друг друга, благо размер ванны оставлял простор для маневра, а затем, смеющиеся и запыхавшиеся, решили основную проблему в пользу свинины. Вечером, засыпая на пуховой перинке, я вновь чувствовала себя прежней, беззаботной Нэттой. Усилиями Урса с каждой минутой полета воспоминания о пережитом приключении становились все более эфемерными, а ужас от предстоящей встречи с ректором все более реальным.
— Урс, что ему сказать? — спросила я за последним завтраком, намазывая булочку абрикосовым джемом.
Напарник, как всегда, понял меня с полуслова.
— Пьеру-то?
— Ему, — тяжело вздохнула я.
— Боюсь, солнце мое, у тебя есть единственный выход — чистосердечное признание. Придется рассказать об очередном проявлении нестандартного мышления и великолепном знании улиц родного города.
— Урс! Я серьезно. Что со мной будет?
Напарник беззаботно махнул рукой:
— Да не переживай так. Ничего страшного не случится, пожурит, заставит сдать экзамены и отправит работать на Главный терминал.
— Думаешь?
— Практически уверен.
— А ты… — испуганно начала я, внезапно представив себе леденящую душу сцену.
— Что?
— Ты случайно не растрепал всем о моем возвращении? В космопорту не будет делегации с плакатами «Добро пожаловать домой, рыжая бестия»?
— Обижаешь. Я рассудил, что плакаты и шарики мы повесим вечером в «Альфе», а сначала ты в тишине и покое сможешь немного прийти в себя.
— Урсик, я тебя люблю!
— Знаю, — самодовольно ухмыльнулся тот. — Я тебя тоже, чучело.
В таком вот редкостно единодушном настроении мы и закончили межзвездный перелет по классу «люкс». С орбитальной станции на Рэнд пришлось лететь уже вместе с простыми смертными. Правда, я, как обычно, заполучила место у окошка и смогла с удовлетворением убедиться, что за недолгое время моего отсутствия небо на землю не рухнуло, да и земля на кусочки не раскололась. В общем, старая любимая железка была в полном порядке.
Доставив меня в целости и сохранности к дверям родного дома, Урс чмокнул свое любимое божеское наказание в щечку и напомнил:
— До вечера. Увидимся в «Альфе».
— Угу, только…
— Ну, говори, не тяни. — Мой напарник — сама вежливость.
— Надеюсь, ты понимаешь: не стоит трепаться направо и налево о подробностях моей эпопеи. Я сама расскажу все, что сочту нужным.
— Нэтта! — возмущенно начал было Урс, но оборвал свою гневную тираду на полуслове. — Да что тебе объяснять, горбатого могила исправит. Да, солнце, я понимаю.
— Вот и славно.
Я махнула на прощанье рукой и с доселе не изведанным мною чувством открыла дверь родного дома.
Услышав мое шебуршание в прихожей, дедуля вышел коридор и расплылся в радостной улыбке:
— Ты вовремя. Я как раз заканчиваю готовить пасту. Есть хочешь?
Вот за что я люблю дедушку, так это за здоровый практицизм и полное отсутствие патетики. Никаких театральных ахов-охов и тесных объятий. Простая, ненавязчивая демонстрация того, что меня ждали и мне рады.
— Дедуля, да, я хочу пасту, и еще я очень по тебе соскучилась.
— Я тоже, милая. На самом деле у тебя есть еще минут двадцать, предлагаю потратить их на улучшение своего внешнего вида.
— Дедуль, ты самый лучший.
— Еще бы. Иди, егоза, чисти перья.
Пойти-то я пошла, но разве двадцати минут достаточно для девушки, расставшейся на столь неправдоподобно долгое время со всеми кремами, феном и прочими девичьими радостями? Смешно. Но здесь встает вопрос приоритетов, и потому я, чистая, с мокрыми волосами и облаченная в любимый махровый халат до пят, спустилась обедать без опоздания.
— Ты похудела, — отметил дедушка. И как он под этим одеянием смог что-то разглядеть?
— Еще бы, — хмыкнув, я разложила пасту по тарелкам и принялась рассказывать очередному внимательному слушателю печальную повесть с эпиграфом «Знай и люби свой город».
— Да, — глубокомысленно заметил дедушка. — Ну… Если коротко — ты молодец. Не ожидал, если честно. Я доволен — воспитал умную внучку.
— Ты… ты серьезно?
— Абсолютно. Только вот все мои усилия пошли прахом. Я так старался оградить тебя от политики, тайн, контрразведок и тому подобного. Бесполезно. Это у тебя в крови, а кровь свое возьмет. Скажи, Нэтта,
