— Ну почему? — Оля легкомысленно пожала плечами. — Представь только, что тебе предложат твои тридцать сребреников, твой шанс спасти мир, — за то, чтоб ты меня убил. Неужели откажешься?
Илья молчал.
— Или у тебя будет выбор — моя смерть или Вещий Олег, — бездумно продолжала Оля. — Ты ж говорил, что ради Вещего предашь все остальное.
Илья отвернулся, встал, зачем-то переложил здоровенную плату с одного стола на другой:
— Я бы не хотел, чтоб мне был поставлен подобный ультиматум.
— А от тебя уже ничего не зависит, — весело сказала Оля. — Уже и финал определен. Сейчас ты, может, и скажешь, что не хочешь, а тогда… Когда наступит это “тогда”, ты меня убьешь.
Илья гневно посмотрел на нее, но вернулись Царевы, и Оля не удостоилась суровой отповеди. Илья сжевал булку, вернулся к своим блокам. Оле было страшно подумать, что ей через два года предстоит точно так же копаться в этих жутковатых и совершенно непонятных железках. А Ильи, чтоб подсказать, в Академии уже не будет. Он к тому моменту давным-давно смотается на Венеру.
Илья выпрямился, с задумчивым видом взвесил на руке стул. Хороший стул с деревянными ножками.
— Оль! — позвал он. — Ты на меня сильно злая, что я тебя в снегу извалял?
— Сильно, — с готовностью отозвалась Оля.
— Держи, — он протянул ей стул. — Если меня сейчас начнет трясти, бей со всей силы.
— Куда?
— Куда хочешь. Главное, чтоб меня подальше от блока отшвырнуло.
— А обесточить в падло, да? — уточнил Царев.
Илья полез с головой в блок, Оля со стулом наперевес встала рядом. Она откровенно сомневалась, что сможет его ударить. Был бы Цыганков — без проблем.
К счастью, все обошлось. Илья выбрался, тщательно вытер измазанные в масле руки:
— Все, кончай геройствовать. Все вы смелые ударить беззащитного.
— Ну зачем так? — вступилась за Олю Машка. — Я б на ее месте стояла и тряслась от страха. То ли смогу ударить, то ли нет. Это ж не так просто. А если не смогу, и тебя током убьет? Так что на твоем месте я бы ее расцеловала.
Оля отчаянно смутилась, сделала независимое лицо:
— Вот еще, не надо меня целовать! Это слишком много, у меня сдачи нет. Меня устроит шоколадка. Маленькая.
Илья ничего не сказал. Оле показалось, что он разозлился. Наверное, у него работа не шла, а тут все вокруг какие-то дурацкие советы подают.
Когда собрались по домам, Илья спросил:
— Ты сегодня домой как — через “Стадион” или через “Улицу Вернадского”?
— Не знаю, а что?
— Если я тебя попрошу, ты поедешь через “Вернадского”?
— Ладно, — согласилась Оля, совершенно не понимая, чего это его взволновал ее обратный маршрут.
В переходе у метро Илья забился в угол, вытащил телефон. Царевы попрощались и ушли. На Олю Илья не обращал ни малейшего внимания.
— Тебя стоит ждать? — спросила Оля после того, как он поговорил со вторым абонентом и принялся звонить третьему.
Он отвернулся и недружелюбно бросил через плечо:
— Нет.
Оля крутнулась на месте, аж каблуки задымились, и, гордо подняв голову, направилась в метро. По платформе летела так, что прохожие дорогу уступали. А параллельно с ней двигался поезд, прибывающий на станцию.
Ярость кипела в ней так, что Оля боялась взорваться.
— Осторожно, двери закрываются, следующая станция “Лесокомбинат”.
И тут, когда двери уже почти сомкнулись, в вагон в полном смысле этого слова влетел Илья. Встал рядом с Олей, она демонстративно отодвинулась.
Полтора перегона проехали молча. Оля бестрепетно разглядывала их общее отражение в темном вагонном стекле. Своя рожица ей нравилась: волосы растрепались от ветра и легли волнами, лицо яркое, пухлые щеки кажутся впалыми, и вообще ничего детского не осталось. А Илья кажется массивней, чем обычно. Вдруг она сообразила, что на этом отражении они оба — старше. На миг стало страшно, из темноты пахнуло холодком запретного знания, но Оля не отвела взгляд.
Сейчас она удивительно четко видела судьбу Ильи. Видела, например, что своего Вещего Олега он нашел
А ее собственный образ был перечеркнут.
Цыганка когда-то пообещала ей много боли и горя от него. Сейчас Оля тоже видела — впереди сплошная пелена слез. И никакого просвета. Но ее это уже не пугало. Это ненадолго, потому что до черты,
