телегу пачку книг и хрипел сквозь зубы, вращая оранжевыми глазами:
— Передайте товарищу Кордобе, что если он не будет писать инвентарные номера, то я ему дам в мордобу!
— Моя фамилия – не КордОба, а КОрдоба, - робко уточняла хрупкая испанка с длинными, до плеч серьгами. Каждая серьга была в виде полумесяца. На каждом полумесяце сидел мавр в чалме и стрелял из лука. – А что, я что-то не то, да? Опять не то написала, да?
Морлок независимо краснел, подкручивал ус, великодушно хрипел: «да ладно уж» и, пригнув голову, нырял обратно.
Он был вспыльчив, но отходчив.
2006/08/02 Вавилонская библиотека
Только что мне встретилась аннотация с таким текстом: 'Краткое содержание профессора В.В. Колесова'.
Мне понравилось. Ничуть не хуже, чем 'Будагов об умственной деятельности Фердинанда де Соссюра'.
2006/08/02 Вавилонская библиотека
Я помню девушку, которая приезжала к нам из деревни Авдотьино, чтобы почитать Сирано де Бержерака.
Вы думаете, я имею в виду Ростана? Ха-ха. Ничего подобного. Самого Сирано де Бержерака. Его книгу 'Иной свет, или Государства и империи Луны'. Разумеется, на французском языке.
Впрочем, говорят, что где-то там, недалеко от деревни Авдотьино, просветитель и масон Новиков закопал свою тайную типографию, которую до сих пор не нашли.
Значит, там просто воздух такой, в той местности.
2006/08/03
Двое суровых, слегка выбритых мачо, переминаются на платформе метро в ожидании поезда. Вдруг на лице одного из них мелькает отблеск мысли, он слегка бледнеет под щетиной и спрашивает у своего спутника:
— Слушай... А какая это ветка?
— Не знаю, - после некоторого раздумья отвечает другой. - По-моему, эта... оранжевая.
— Оранжевая? Не, я по ней не поеду! Пошли отсюда.
— Ты чё, с дуба упал? - Не поеду мимо 'Октябрьской', и всё!
— Да ладно, блин, чего ты...
— Сказал - не поеду мимо 'Октябрьской'! Там моя бывшая живёт! И вообще - пошли отсюда поскорей, а?
2006/08/05
— Девушка, сплюнь! – крикнула мне цыганка, высовываясь из окна роскошного «пежо» и поправляя разлетающиеся на ветру серьги. – Сплюнь сейчас же, а то хуже будет!
Я покорно сплюнула через левое плечо, угодив под ноги вороне, грызущей чью-то кость. Ворона отвлеклась от чьей-то кости и посмотрела на меня с укоризной.
— Зачем плевать-то? – запоздало спросила я у цыганки, прижимая к себе на всякий случай пакет с огурцами.
— Значит, надо, - отрезала она. – Порча на тебе большая. Ты хоть знаешь, кто к тебе подселился? Живешь, живешь и не видишь…кто рядом живёт. И пьёт твою эту… жизненную энергетику. Иди сюда, я тебе всё расскажу.
— У меня только шесть рублей и сорок семь копеек, – сказала я. – И огурцы вот ещё.. восемь штук. Но огурцы я не дам, это для морских свиней.
Цыганка потемнела лицом, жалостливо покачала головой, затем тоже сплюнула и уехала. А я покрепче завернула огурцы в пакет и пошла домой.
Я и без неё знала, кто у меня живёт.
Он живёт на антресолях, среди старых сапог и банок из-под варенья. Никакой жизненной энергетики он не пьёт, хотя, судя по виду, он вообще-то старичок пьющий. Развлечения у него довольно безобидные – он ворует мои кольца и подбрасывает их то в холодильник, то в маслёнку; включает по ночам будильник и с тихим смехом выдёргивает его у меня из-под руки, когда я спросонок пытаюсь прихлопнуть кнопку; а иногда звонит в темноте по игрушечному мобильнику моего племянника и о чём-то вполголоса треплется со своими собратьями. Я его не боюсь. Он слишком фольклорный. Он носит старый китайский пуховик, вывернутый наизнанку, ватные штаны и разноцветные валенки – один грязно-белый, другой коричневый. По виду он похож на одного нашего читателя-бомжа, который живёт у нас в библиотеке и учит английский по учебнику Мёрфи. Только он гораздо меньше ростом и слегка почище. У него круглая розовая лысина, клочковатая бородёнка и сварливое, сморщенное, как губка, резиновое личико, всё в морщинах и крупных красивых шишках. Когда мой холодильник пустует больше, чем три дня подряд, он не выдерживает и снится мне по ночам.
— Тебе чего? – спрашиваю я во сне, глядя, как он с кряхтеньем слезает с антресолей.
— А ты думаешь – чего? – передразнивает он и отряхивает со штанов паутину. – Я тебе что тут, нанимался без харчей дежурить? Ты что тут, вообще, а?.. Ты давай, того, а? Давай, уже значит.. готовь что-нибудь уже.
— Слушай, - говорю я, слушая, как в темноте тикает будильник, - а как тебя зовут?
На этот вопрос он никогда не отвечает. Он замолкает, замирает, и мне становится страшно. Чтобы прогнать страх, я встаю, чертыхаясь, надеваю халат, и иду на кухню варить кашу. Морские свиньи шебуршат и ворочаются в опилках, и песчаная мышь по имени Тянучка догрызает в углу клетки свой новый
