глаза, подставив утреннему солнцу лицо и обнаженную грудь. Медленно гребу и любуюсь ее фигурой. Сергей был тысячу раз прав, когда говорил, что в купальнике от нее глаз не оторвешь. Бедняга, он не видел ее без купальника.
Внезапно Оля испуганно ойкает и поспешно натягивает купальник на грудь. Ее расширившиеся до предела глаза смотрят куда-то за мою спину. Оборачиваюсь. На причале возле моей аккуратно сложенной формы стоит генерал-майор авиации с четырьмя орденами Красного Знамени и Золотой Звездой на груди и внимательно смотрит на нас. Я цепенею. Лодка по инерции проходит вперед и ударяется носом в причал.
Ольга, пискнув: “Ой, папка!”, стремительно выскакивает из лодки и исчезает в доме. А мне бежать некуда. Положение мое довольно пикантное, но субординация есть субординация. Выхожу из лодки и, совершенно забыв, что я в одних трусах, представляюсь, став во фронт:
— Старший лейтенант Злобин, 129-й истребительный полк 44-й авиадивизии.
— Оденьтесь, старший лейтенант! — хмуро бросает генерал.
Начинаю одеваться, а он спрашивает:
— Это ваша дивизия дислоцируется под Елизовым?
— Так точно.
— Хм! А что это вы делаете здесь, в Подмосковье? Отрабатываете боевое взаимодействие?
Я уже одет и коротко объясняю генералу, почему я здесь, а не в Елизово.
— Так. Значит, завтра улетаете? — Он замечает на моей груди орден. — За что награда?
— Финская кампания. Шестнадцать боевых вылетов, два сбитых, товарищ генерал.
— Вояка, значит! — Лицо генерала добреет. — И много вас таких в 44-й?
— Почти все, товарищ генерал.
— Слыхал я про вас, слыхал. — Генерал замолкает, потом тихо спрашивает: — Ну а это как прикажешь понимать?
Он кивает через плечо в сторону, куда исчезла Ольга. Что ему ответить? Задумываюсь на секунду и отвечаю просто:
— Любовь.
Генерал с интересом смотрит на меня, я жду, что он скажет. А он неожиданно улыбается.
— Любовь, говоришь? Ну, бог с вами, любитесь! Совет, как говорится, да любовь. — Лицо генерала вдруг снова становится серьезным. — Ох, не вовремя, старшой, не ко времени посетила вас эта любовь.
— А она, товарищ генерал, на время не смотрит.
— Вот как? — Генерал задумывается ненадолго и хлопает меня по плечу. — А ведь ты прав, черт возьми! Она всегда не вовремя и всегда вовремя. А уж если пришла сразу и к ней, и к нему, то уж тут ничего не поделаешь. Хоть земля под ними разверзнись, а они все обниматься будут. Так в обнимку в пропасть и полетят. Как зовут-то тебя, сын?
— Андрей.
— А меня — Иван. Иван Тимофеевич. Пойдем в дом.
На пороге нас встречает Ольга. Она уже в сарафане и босоножках. Конечно, здорово смущена, но держится.
— Папа, а мама где?
— В Москве осталась, приболела она.
— Что с ней?
— Да все то же. Горло опять воспалилось, температура поднялась. Я ее, дочка, решил в Ашхабад отправить, к Петру Семеновичу. Что ей одной в Москве делать? А там она подлечится на туркменском солнышке. Потому за тобой и приехал, помоги ей в дорогу собраться.
Ольга стоит в нерешительности, не знает, что сказать.
— Ну, что думаешь? Нечего здесь думать! Не умрете друг без друга до вечера. Мать — дело святое. Вечером Гриша тебя сюда привезет. Ты пока возьми этот списочек, отбери кой-какие вещички, а мы с Андреем посидим, поговорим, по рюмочке выпьем.
Иван Тимофеевич берет меня за локоть и ведет в комнату, к столу. Из буфета он достает бутылку коньяку и разливает по рюмкам.
— Давай, Андрюша, выпьем за тебя с Олей. Раз уж любите друг друга, то и любите дальше. Я вам в этом деле не помеха.
Мы выпиваем. Он хитро подмигивает и спрашивает:
— А может быть, тебя просто на генеральскую дочку потянуло? Карьеру рассчитываешь сделать?
— Иван Тимофеевич! То, что вы — генерал, я узнал пятнадцать минут назад. Про вас мне Оля сказала просто: “Мой папка — тоже летчик”. А что касается карьеры, то уж вы-то знаете, от чего она у нас, истребителей, зависит. За чужой спиной ее не сделаешь.
— Верно говоришь. Давай еще по одной. За нас, летучее племя!
Мы снова выпиваем, генерал идет на кухню, приносит хлеб, ветчину.
— Закусывай, а то, пока Ольга собирается, мы с тобой упьемся.
— Елизово, значит, — говорит он после паузы. — Что ж, соседями будем. Наша дивизия недавно в Гродзянку передислоцировалась.
— Тоже истребители?
— Нет, штурмовики.
— “Ил-2”?
— А ты откуда знаешь? — с подозрением смотрит на меня генерал. — Это же секретная машина.
— Иван Тимофеевич, если новые машины держать в секрете от собственных истребителей, то их лучше вообще в воздух не поднимать. Опасно это.
Генерал смеется.
— И то верно! У нас есть мудрецы, дай им волю, засекретят самолет даже от того, кто на нем летать должен. — Он закусывает кусочком ветчины и продолжает: — Хорошо хоть догадались подальше от границы нас перебросить, из-под первого удара. А то мы стояли в Щучине! Нас бы через два часа уже танками подавили.
— Как там, на границе?
— Напряженно.
— Я не о том, Иван Тимофеевич. То, что в каждый момент может начаться, это мы знаем. Ходят слухи, что затеяли ремонт полевых аэродромов и посгоняли полки с четырех на один.
Генерал мрачнеет, снова наполняет рюмки и говорит неохотно:
— Был такой идиотизм. Мы в Щучине чуть ли не в два яруса с дивизией “СБ” стояли. Но этим затейникам уже вправили мозги. Сейчас в спешном порядке ремонтные работы сворачивают, части рассредоточивают. Не знаю, успеют ли?
Генерал замолкает, уходит в себя. Кажется, перед его внутренним взором проходит то, что он видел на границе. Наконец он говорит:
— Будь я на месте Гитлера, не стал бы тянуть. Ударил бы прямо сейчас, немедленно. Пока не успели корпуса новыми танками укомплектовать, пока ГСМ и боеприпасы на окружных складах сосредоточены, пока вооружение в старых укрепрайонах установить не успели… Я на днях в штабе округа с Карбышевым встретился. Так он весь на матюги изошел и голос в спорах потерял, пока доказывал то, что и курсанту ясно. Ведь как ни крути, а раз они первыми ударят, то потери территории нам не избежать. Хошь не хошь, а на первых порах отходить придется. А где сдерживать? За что зацепиться? Да только на старой границе, в укрепрайонах! А там доты — пустые! Из артиллерийских амбразур винтовками и пулеметами танковые атаки отбивать!
Генерал горько смеется.
— Так нет же! Это, мол, пораженческие настроения! Мы воевать будем малой кровью и непременно на чужой территории! Ни пяди земли врагу не отдадим! Стратеги! Интересно, как они хотят это сделать? Да для того, чтобы немца хотя бы остановить, малой кровью уж никак не обойдешься! А чтоб до чужой территории добраться… — Он машет рукой. — Вот еще пример. У меня в дивизии стрелков некомплект. Направляют мне пулеметчиков из пехоты: сажай их в самолет. Представляешь! Посадить бы этих ворошиловских стрелков
