скромный знак внимания позволит и мне, и вам чувствовать себя несколько увереннее. Я то, право же, я даже растерялся, когда вас увидел... Вот эти ребята, — официант понизил голос, — только что сделали заказ на триста тысяч рублей. Я их немного знаю, они бывают здесь... Так вот, этот их заказ — только начало. Сумма наверняка удвоится.
— Круто, — Пафнутьев бросил осторожный взгляд в сторону соседнего столика. — И часто?
— Бывает.
— В этом же составе?
— По-разному.
— Уходят.., без посторонней помощи?
— Они всегда в норме.
— Женщины?
— Никогда.
— Купюры?
— Самые крупные.
— Чаевые?
— Когда как, — неопределенно протянул официант, не желая говорить на столь деликатную тему.
— Ну что ж, — не стал продолжать Пафнутьев. — В чужой монастырь со своим уставом не ходят, верно?
— Совершенно с вами, согласен, — расплылся в улыбке официант. — Очень умные слова вы произнесли, Павел Николаевич. — И к тому же уместные.
— Стараюсь, — усмехнулся Пафнутьев, свинчивая с бутылки золотистую пробку.
— Приятного аппетита, — и официант, подмигнув на прощание Андрею, дескать, уломали мы твоего приятеля, пятясь отошел на несколько шагов и только там, на расстоянии, решился повернуться к гостям спиной.
Выпить Пафнутьев не успел.
Из-за соседнего столика поднялся парень в темном пиджаке, подойдя к ним, отодвинул свободный стул и сел, внимательно глядя Андрею в глаза. Андрей спокойно, как только что на официанта, смотрел на незванного гостя.
— Мы встречались, дар — спросил парень.
— Может быть.
— Совсем недавно, да?
— Смотря что иметь в виду.
— Слова разные говорили, да? Обидные слова говорили, да? И вот встретились, — парень словно бы, через силу улыбнулся, раздвинув серые губы и показав редковатые низенькие зубы. — Радостная встреча, да? Ты с другом, я с друзьями...
Пафнутьев сразу понял, что разговор получается далеко не дружественный. Прикинув складывающееся положение — двое против четырех... Случай не самый худший. Невозмутимо налив водку в две рюмки, бутылку поставил рядом с собой.
— Об этом человеке, Павел Николаевич, Вика вам рассказывала.
— Да? — поднял брови Пафнутьев. — А что она о нем рассказывала?
— О том, как они в лифте повстречались.
— Да? — удивление Пафнутьева на этот раз было более искренним и заинтересованным. — Надо же, — он внимательно посмотрел на парня. — Ишь ты...
Андрей взял вилку, взял нож и принялся невозмутимо накладывать в тарелку мясо. Потом отложив вилку, ножом подцепил щедрую порцию хрена.
— Амоном его зовут. Он не виноват — папа с мамой так его назвали... Амон, — пояснил Андрей.
— Красивое имя, — поддержал разговор Пафнутьев. — Что-то мне недавно о нем рассказывали...
— Кушать хочешь, да? — Амон не отставал от Андрея. — Аппетит? — он задавал вопросы, постепенно подбираясь к решительным действиям.
— Да. Аппетит.
— Меня не помнишь?
— Помню.
— Извиниться не хочешь?
— Извини, дорогой... У нас тут разговор... Когда понадобишься, позовем. А сейчас иди к себе, иди, дорогой, — Андрей не торопясь жевал, говорил с паузами, прекрасно видя, как забегали желваки под ушами Амона. И ясно понимая в то же время, что чем злее и безрассуднее Амон, тем легче с ним справиться.
— Амон, — позвали из-за соседнего столика. — Иди к нам, мы тут скучаем без тебя, — приятели забеспокоились, зная взрывной характер Амона.
— Помнишь, как назвал меня? — спросил он, разжигая в себе обиду, раззадоривая себя, вспоминая свой позор.
— Помню, — кивнул Андрей. — Я назвал себя козлом. Вонючим козлом. Может быть, ты не такой уж и вонючий, может быть, есть козлы и более вонючие... Но то, что ты козел... Это уж точно. Пришел за чужой стол, тебя сюда никто не звал, устраиваешь какие-то разборки... У нас тут так себя не ведут. Может быть, на ваших козлиных пастбищах так принято, так привыкли, но здесь, в нашем городе все по-другому...
Не успел Андрей договорить свои прочувственные слова, не успел и Пафнутьев выпить глотка водки, как терпение Амона кончилось и он, откинувшись назад, опрокинул их столик навзничь. Пафнутьев остался сидеть с рюмкой и вилкой, на которой празднично светился свежим срезом помидор, а Андрей остался сидеть с вилкой в одной руке и ножом в другой. Он с улыбкой смотрел на Амона — тот отпрыгнул в сторону и, сжав в руке нож, ожидал ответных действий. Но на него никто не нападал. Насмешливо поглядывал Андрей, Пафнутьев тоже не выражал никакого беспокойства. Единственно, что изменилось — на его лице появилась легкая заинтересованность — что это за странный тип такой подсел к ним нежданно-негаданно?
— Вот видите, Павел Николаевич, как ведут себя вонючие козлы, попадая с родных гор на равнинную местность, — Андрей хорошо понимал, что непросто произносит слова оскорбительные, это был удар, вполне сравнимый с ударом физическим, он лишал противника разума и осторожности. И действительно, с побелевшим, перекошенным лицом Амон бросился вперед.
Но то, что произошло дальше, выглядело странно — Андрею каким-то образом удалось уклониться от столкновения — он опрокинулся назад, но так, что снова оказался на ногах, а взбешенный Амон со всего разгона налетел на торчащие ножки опрокинутого" стула. И снова повторилось прежнее положение — Андрей невозмутимо стоит на ногах, а Амон, запутавшись в скатерти, ворочается у его ног. Андрей шагнул к соседнему столику, положил вилку и нож, которые все еще держал в руках, потом медленно, мучительно медленно, как показалось Пафнутьеву, взял из стаканчика салфетку, вытер рот, пальцы и скомкав ее, бросил на все еще лежавшего на полу Амона.
Это тоже был удар.
И разум, постепенно возвращавшийся к Амону, снова покинул его. На этот раз он шел медленнее, сжимая в руке выкидной нож, в левой руке, как заметил Пафнутьев, в левой руке, в левой, — повторял он про себя не столько опасаясь ножа, сколько радуясь, что все совпало, состыковалось и все сошлось вот здесь, в этом ресторане и что где-то уже несется со своими ребятами майор Шаланда, и все идет далеко не самым худшим образом. И не столько из желания обезопасить себя и Андрея, сколько из озорства и шалости, Пафнутьев, воспользовавшись тем, что Амон не обращал на него внимания, что есть силы поддал его под зад массивным своим ботинком. Небольшого по росту Амона этот удар, кажется, даже подбросил в воздух, он вскрикнул не то от боли, не то от неожиданности, повернулся к Пафнутьеву, но тут уж не упустил возможности Андрей и коротким жестким ударом ладони чуть пониже затылка, свалил противника на пол.
Только сейчас приятели Амона словно вышли из оцепенения, вскочили, стали полукругом вокруг Пафнутьева и Андрея, но броситься в открытую не решались, видя как легко расправились с их неустрашимым и безжалостным Амоном, главной ударной силой. Андрей и Пафнутьев не могли оглянуться, но чувствовали что за спинами, у входа в зал происходят какие-то события, хорошие для них события, потому что ребята так решительно было на них двинувшиеся, вдруг замялись, глянули друг на друга и
