— Космический АК, — спросил Человек, — как можно реверсировать энтропию?
Космический АК ответил:
— НЕ ХВАТАЕТ ДАННЫХ ДЛЯ ОСМЫСЛЕННОГО ОТВЕТА.
— Тогда собери необходимую информацию, — сказал Человек.
Космический АК ответил:
— Я ТАК И СДЕЛАЮ. УЖЕ СТО МИЛЛИАРДОВ ЛЕТ Я ЗАНИМАЮСЬ ЭТИМ. МОИМ ПРЕДШЕСТВЕННИКАМ И МНЕ ЗАДАВАЛИ ЭТОТ ВОПРОС МНОЖЕСТВО РАЗ. ОДНАКО ДО СИХ ПОР НЕ ХВАТАЕТ ДАННЫХ ДЛЯ ОСМЫСЛЕННОГО ОТВЕТА.
— Наступит ли такой момент, — спросил Человек, — когда данных будет достаточно, или проблема не разрешима ни при каких обстоятельствах?
Космический АК ответил:
— НЕТ НЕРАЗРЕШИМЫХ ПРОБЛЕМ.
— Когда ты соберешь достаточно данных, чтобы дать ответ на вопрос? — поинтересовался Человек.
Космический АК сказал:
— НЕ ХВАТАЕТ ДАННЫХ ДЛЯ ОСМЫСЛЕННОГО ОТВЕТА.
— Ты будешь работать над этой проблемой? — спросил Человек.
И Космический АК заявил:
— БУДУ.
— Мы подождем, — сказал Человек.
Звезды и галактики умирали и гасли, космос становился все чернее и чернее после десяти триллионов лет постепенного увядания.
Один за другим люди сливались с АК, при этом физические тела теряли индивидуальность таким образом, что каждый приобретал больше, чем терял.
Разум последнего Человека остановился перед слиянием, бросил прощальный взгляд на окружающий космос, в котором остались лишь частички последней темной звезды — энергия асимптотически стремилась к абсолютному нулю.
— АК, это конец? Возможно ли из хаоса создать новую Вселенную?
АК ответил:
— НЕ ХВАТАЕТ ДАННЫХ ДЛЯ ОСМЫСЛЕННОГО ОТВЕТА.
Разум последнего Человека произвел слияние, теперь существовал лишь АК — да и то в гиперпространстве.
Материя и энергия кончились, а вместе с ними пространство и время. Даже АК существовал только для того, чтобы найти ответ на последний вопрос, над которым он думал с тех незапамятных времен, когда его впервые задал подвыпивший программист десять триллионов лет назад. Задал компьютеру, который походил на АК гораздо меньше, чем человек на Человека.
На все остальные вопросы ответы были найдены, но до тех пор, пока АК не ответит на этот, последний, вопрос, он не мог прекратить своего существования.
Наконец он собрал все сведения. Дальше делать было нечего. Оставалось соотнести все данные, найти связь между ними.
И прошел отрезок времени, лишенный продолжительности. И АК узнал, как реверсировать энтропию.
Но ведь не осталось ни одного человека, которому АК мог бы ответить на этот, последний, вопрос. Не осталось материи. Впрочем, ответ — на примере — позаботится и об этом тоже.
И прошел еще один лишенный продолжительности отрезок времени, пока АК думал о том, как лучше сделать это. Тщательно, стараясь не совершить ошибки, АК запустил программу.
Сознание АК охватило все, что когда-то было Вселенной, и размышляло о том, что теперь стало Хаосом. Необходимо все исправить, постепенно, шаг за шагом.
И АК сказал:
— ДА БУДЕТ СВЕТ!
И был свет…
Уродливый мальчуган
The Ugly Little Boy
© 1958 by Isaac Asimov
Уродливый мальчуган
© С. Васильева, перевод, 1973
Как всегда, прежде чем открыть тщательно запертую дверь, Эдит Феллоуз поправила свой рабочий халат и только после этого переступила ту невидимую линию, что отделяла реальный мир от несуществующего. При ней были ее записная книжка и авторучка, хотя она с некоторого времени не вела больше систематических записей, прибегая к ним только в случае крайней необходимости.
На этот раз она несла с собой чемодан. «Это игры для мальчиков», — улыбнувшись, объяснила она охраннику, который давным-давно уже перестал задавать ей какие бы то ни было вопросы и лишь махнул рукой, пропуская ее.
Как всегда, уродливый мальчуган сразу же почувствовал ее присутствие и, плача, бросился ей навстречу.
— Мисс Феллоуз, мисс Феллоуз, — бормотал он, произнося слова мягко и слегка невнятно, в свойственной одному ему манере.
— Что случилось, Тимми? — спросила она, проводя рукой по его бесформенной головке, поросшей густыми коричневыми космами.
— Джерри вернется, чтобы опять играть со мной? Мне очень совестно за то, что произошло.
— Не думай больше об этом, Тимми. Из-за этого ты и плачешь?
Он отвернулся:
— Не совсем, мисс Феллоуз. Дело в том, что я снова видел сон.
— Опять тот же сон? — Мисс Феллоуз стиснула зубы.
Конечно же, эта история с Джерри должна была вызвать у мальчика старое сновидение.
Он кивнул, пытаясь улыбнуться, и его широко растянувшиеся, выдающиеся вперед губы обнажили слишком большие зубы.
— Когда же я наконец достаточно подрасту, чтобы выйти отсюда, мисс Феллоуз?
— Скоро, — мягко ответила она, чувствуя, как сжимается ее сердце, — скоро.
Мисс Феллоуз позволила Тимми взять себя за руку и с удовольствием ощутила теплое прикосновение грубой сухой кожи его ладони. Он повел ее через комнаты, которые составляли Первую Секцию Стасиса, комнаты, несомненно, достаточно комфортабельные, но тем не менее являвшиеся для семилетнего (семилетнего ли?) уродца местом вечного заключения.
Он подвел ее к одному из окон, выходившему на покрытую низкорослым кустарником лесистую местность (скрытую сейчас от взоров ночной мглой). Прикрепленные к забору специальные объявления запрещали кому бы то ни было находиться поблизости без особого на то разрешения.
Он прижался носом к оконному стеклу:
— Я смогу выйти туда, мисс Феллоуз?
— Ты увидишь места гораздо лучше, красивее, чем это, — грустно ответила она, глядя на несчастное лицо маленького заключенного.
На его низкий скошенный лоб пучками свисали спутанные пряди волос. Затылочная часть черепа
