До совсем недавнего времени, вплоть до его смерти, я, по крайней мере раз в неделю, навещал католического священника. То обстоятельство, что сам я протестант, никоим образом не отражалось на нашей дружбе. Отец Р. был одним из самых замечательных людей, когда-либо встреченных мною на жизненном пути. Он очень располагал к себе и был «бывалым человеком», в лучшем смысле этого столь часто неверно трактуемого оборота. Он проявлял живой интерес к моей писательской деятельности, и мы часто обсуждали вместе различные сюжеты и ситуации.
История, которую я собираюсь рассказать, случилась где-то полтора года тому назад, за десять месяцев до его болезни. В то время я работал над романом «Проклятие Дуна», где речь шла о том, как один злодей воспользовался страшной легендой, связанной со старинным поместьем в Девоншире, и употребил ее для достижения своих целей.
Отец Р. выслушал сюжет и к моему громадному удивлению заметил:
— Для некоторых людей ваш роман может стать предметом насмешек, потому что они не позволят убедить себя в том, что предания о вампирах заслуживают доверия.
— Да, это так, — парировал я. — Но, все-таки, Брэм Стокер взбудоражил читательское воображение своим «Дракулой», одной из самых ужасающих и не менее захватывающих книг, когда-либо вышедших из- под писательского пера, и мои читатели, я надеюсь, воспримут описываемые мною события как обычную «выдумку» автора.
— Несомненно, — ответил священник, кивнув головой. Кстати, — продолжил он, — я верю в существование вампиров.
— Вы верите? — у меня по спине пробежали мурашки. Одно дело писать об ужасах, но совершенно другое — присутствовать при том, как они начинают облекаться во вполне конкретную форму.
— Да, — сказал священник, — я вынужден верить в существование вампиров по той простой и одновременно невероятной причине, что с одним из них я лично встречался.
Я приподнялся со стула. Я не сомневался в правдивости слов священника, и все же…
— Не сомневаюсь, мой дорогой друг, — продолжил он, — мое признание может показаться весьма необычным, но, уверяю вас, это правда. История, которую я собираюсь вам рассказать, приключилась со мной много лет назад и в другом месте, где конкретно, не нахожу нужным уточнять.
— Поразительно… вы что действительно видели вампира вот так же, как я сейчас вижу вас?
— Не только видел, но и разговаривал с ним. До сегодняшнего дня я ни одной живой душе, кроме одного брата-священника, не рассказывал об этом случае.
Меня, вне всякого сомнения, приглашали послушать. Набив табаку в трубку, я поудобнее устроился на стуле напротив пылающего камина. Мне уже доводилось слышать о том, что правда невероятнее вымысла — и вот теперь, похоже, я получил необыкновенную возможность стать свидетелем того, как мои самые смелые фантазии бесславно померкнут перед реальными событиями!
— Название небольшого городка не имеет значения, — начал свою историю священник, — достаточно упомянуть, что находится он на западе Англии и живет в нем довольно много весьма состоятельных людей. В семидесяти пяти милях от него расположен большой город, и тамошние предприниматели, уходя от дел, часто переезжали в Н. доживать остаток своих дней. Я был молод, моя деятельность приносила мне большое удовлетворение. Но тут произошло… Впрочем, я забегаю вперед.
Я находился в очень дружеских отношениях с местным врачом: он часто навещал меня, когда у него выпадало свободное время, и мы беседовали о разных вещах. Мы пытались найти ответы на многие вопросы, которые, как убеждает мой жизненный опыт, не имеют решения… по крайней мере, в этом мире.
Однажды вечером мы сидели у меня дома, и мне показалось, что он как-то странно посмотрел на меня.
— Что вы думаете об этом Фарингтоне? — спросил он.
Так вот, по любопытному совпадению, он задал свой вопрос именно в тот момент, когда я сам подсознательно подумал о Фарингтоне.
Человек, называвший себя Джозефом Фарингтоном, был в городе человеком новым: он совсем недавно поселился там. Уже только данное обстоятельство могло стать питательной средой для разговоров, не говоря о том, что он приобрел самый большой дом на холме, возвышающемся в южной части города — самом лучшем жилом квартале; что, видимо, не считаясь с расходами, он обставил дом с помощью одного из самых известных лондонских торговых домов; что он часто устраивал приемы, однако, желающих во второй раз попасть к нему в гости во «Фронтоны», похоже, не оказывалось. Ходили, знаете, слухи, что Фарингтон «какой-то чудной».
Я, конечно, знал об этом — все сплетни до мельчайших подробностей доходят до ушей священника — но все же колебался с ответом на прямо поставленный вопрос.
— Признайтесь, отче, — сказал мой собеседник, видя мои колебания, — вам, как и всем нам… вам не нравится этот человек! Фарингтон выбрал меня своим личным врачом, но лучше бы его выбор пал на кого- нибудь другого. Какой-то чудной он.
И снова — «какой-то чудной». Слова врача все еще звучали у меня в ушах, а я уже мысленно представил себе облик Фарингтона таким, каким я его запомнил, когда увидел прогуливающимся по главной улице: он прогуливался, а все вокруг исподтишка поглядывали в его сторону. Крупного телосложения, само воплощение мужественности, Фарингтон источал столько здоровья, что на ум невольно приходила мысль — этот человек не умрет никогда. Розоволицый, с волосами и глазами черными как смоль, он передвигался с гибкостью юноши. Однако, судя по его биографии, лет ему было никак не меньше шестидесяти.
— Знаете, Сандерс, — поспешил я утешить моего друга, сдается мне, Фарингтон не доставит вам много хлопот. Здоров, как бык.
— Вы не ответили на мой вопрос, — упорствовал врач. — Забудьте о своем сане, отче, и скажите мне, что вы конкретно думаете о Джозефе Фарингтоне. Вы согласны, что от него бросает в дрожь?
— Вы… врач… и говорите такое! — пожурил я его, не желая высказывать свое истинное мнение о Джозефе Фарингтоне.
— Ничего не могу с собой поделать… Я чувствую перед ним невольный страх. Сегодня днем меня вызвали во «Фронтоны». Как и множество других людей подобного телосложения, Фарингтон немного ипохондрик. Ему показалось, что у него что-то не в порядке с сердцем.
— И что же?
— Да он сто лет проживет! Но, поверьте, отче, мне было невыносимо тяжело находиться с ним рядом: в нем есть что-то пугающее. И я испугался… да, испугался. Все время, что я находился в доме, меня обуревал страх. Мне было необходимо поделиться с кем-нибудь своими страхами, ну а вы — самый надежный человек в городе, и потому я здесь… Но, как вижу, вы свое мнение держите при себе.
— Предпочитаю не спешить, — ответил я. Такой ответ показался мне наиболее верным.
Два месяца спустя после беседы с Сандерсом не только город, но и всю страну потрясло и ужаснуло зверское преступление. В поле обнаружили труп восемнадцатилетней девушки, местной красавицы. Ее лицо, в жизни столь прекрасное, в смерти сделалось отталкивающим из-за застывшего на нем выражения смертельного ужаса.
Бедняжка была убита, причем убита таким способом, что людей прямо-таки трясло от ужаса. На горле у нее зияла огромная рана: казалось, что на нее напал какой-то хищник из джунглей…
Может показаться нелепым, но нетрудно догадаться, каким образом подозрения в этом дьявольском преступлении начали связывать с именем Джозефа Фарингтона. Настоящих друзей ему завести не удалось, хотя он вовсю старался быть общительным. Да еще Сандерс. Он был хорошим врачом, но отнюдь не самым тактичным человеком и, несомненно, его отказ навещать Фарингтона в качестве врача — вы помните, как он на это неоднократно намекал в нашей беседе — вызвал толки. В любом случае, люди пребывали в крайне взвинченном состоянии, и, несмотря на отсутствие против него каких-либо прямых улик, о нем заговорили как о фактическом убийце. Некоторые горячие головы среди молодежи даже поговаривали о том, чтобы как-нибудь ночью поджечь «Фронтоны» и зажарить Фарингтона в его постели.
И когда напряжение достигло апогея, я, сам того не желая, как вы можете себе представить, оказался вовлеченным в это дело. Фарингтон прислал мне записку с приглашением на ужин. Записка эта заканчивалась словами:
