— Вы думаете, что Фарлоу был сумасшедшим?
Сондкуист помедлил и затем многозначительно покачал головой.
— Иногда я чувствую, что, может быть, я сам сумасшедший, — загадочно сказал он.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
Доктор нервно стучал длинными тонкими пальцами по столу, затем взял стакан с вином и выпил.
— Вы хотите знать, как на самом деле умер Фарлоу? — спросил он.
Я кивнул. Доктор повернулся и мрачно уставился на огонь, как будто решение дела Фарлоу лежало где-то между горящими поленьями.
— Я могу рассчитывать на сохранение тайны? — сказал он после долгого молчания.
— Абсолютно, — ответил я.
Сондкуист обернулся ко мне и, когда рассказывал конец этой истории, смотрел мне прямо в глаза.
— Вы знаете все о развитии событий в сновидениях Фарлоу, не так ли? — спросил он.
— Он доверял мне, — ответил я.
Сондкуист рассказал мне, что в течение последних двух дней он был, как раньше, спокойным и дружелюбным. Но в тот день, накануне смерти, он был сильно возбужден и во время долгого разговора с доктором Сондкуистом был охвачен страхом. В последнем сне янычары из Эмиллиона подошли настолько близко, что он мог коснуться их. Если он уснет этой ночью, они убьют его.
Сондкуист, естественно, интерпретировал этот сон по другому. Он утверждал, что после последнего видения наступит кризис, он преодолеет страх и сможет жить нормальной жизнью. — После этой ночи, — сказал он, — Фарлоу вылечится.
Реакция моего друга была очевидной. Он был взбешен, сказал, что Сондкуист не имеет представления о положении вещей, и что это не его жизнь подвергается опасности. В конце он так разволновался, что санитарам пришлось держать его. Он долго кричал о янычарах из Эмиллиона и умолял Сондкуиста посадить около него охрану этой ночью.
Доктор дал ему успокоительных таблеток и попросил присматривать за ним время от времени. Его поместили в комнату с обитыми ватой стенами, смирительная рубашка не понадобилась. Когда около двух часов ночи санитар заглянул в глазок его комнаты он спокойно спал в своей кровати.
Около четырех утра клиника была разбужена ужасными криками, которые доносились из комнаты Фарлоу. Еще никогда в жизни доктор Сондкуист не слышал ничего подобного. Сестру, посмотревшую в глазок комнаты Фарлоу вырвало, и она потеряла сознание.
С большим трудом Сондкуист смог попасть в комнату. После тщательного обследования он послал за полицией, которая все сфотографировала. Больше недели делом занимались окружные власти.
Для того, чтобы не будоражить общественное мнение, а также спасти репутацию Гринмэншона и доктора Сондкуиста высшие власти и среди них окружной коронер, решили не публиковать расследование этого дела, и оно было закрыто.
Правда была настолько фантастична, что записи об этом деле имелись только у доктора Сондкуиста, который хранил их в своем личном сейфе, и который может быть открыт только после его смерти.
И тогда я задал свои последние вопросы. Доктор Сондкуист ответил на них и разрешил посмотреть некоторые фотографии, но лучше бы их уничтожили. Я никогда не забуду то, что увидел на них. С болью в сердце я, наконец, ушел оттуда, покачиваясь, как пьяный. Когда я немного пришел в себя, я достал кусок камня, который дал мне Фарлоу, положил его в подобие мешка и проволокой прикрутил к нему другие камни для веса. Я поехал к морю и забросил этот мешок как можно дальше. Когда это было сделано, я почувствовал небольшое облегчение. Но мой мозг был как-будто в капкане этого дела, и я стал спать все хуже и хуже. Но, слава богу, я не вижу снов Фарлоу.
Из того, что мне рассказал Сондкуист, и того, что я видел на фотографиях, можно было подумать, что это была какая-то страшная бойня.
В комнате Фарлоу, оббитой ватой, в которой не было острых предметов и тем более оружия, валялось распотрошенное чудовище. Это то, что осталось от моего друга: там валялся глаз, здесь рука или нога, как на демонических картинах Боша. Неудивительно, что весь медицинский персонал попадал в обморок, и работникам «скорой помощи» пришлось работать щипцами и в масках.
Когда я уходил, Сондкуист сказал дрожащим голосом: — Уверяю вас, хотя это и невозможно с научной точки зрения, Фарлоу был разрублен на куски, как будто его атаковала дюжина человек с острыми кинжалами или ножами.
Майкл Джозеф
ЖЕЛТЫЙ КОТ
Все началось с того, что однажды, когда Грей возвращался домой, за ним по непонятной причине увязался странного вида изголодавшийся желтый кот. Вид у животного был довольно тщедушный, а большие, напряженно глядящие, янтарного цвета глаза поблескивали в неярких лучах электрических фонарей на углу улицы. Именно там кот и стоял, когда Грей проходил мимо, удрученно насвистывая себе что-то под нос — сегодняшний визит к «Грэнни» не принес ему выигрыша ни за одним из столов, ему даже показалось, что животное, посмотрев на него, издало негромкий жалостливый звук. Дальше оно уже неотступно следовало за человеком, держась, однако, все время настороже, словно ожидая в любой момент пинка.
Грей и в самом деле сделал полуугрожающий замах ногой, когда, оглянувшись, заметил за спиной желтого кота.
— Если бы ты был черным, — пробормотал он, — я бы, пожалуй, взял тебя с собою, а так — убирайся!
Меланхоличные янтарные глаза слабо блеснули, однако кот не пошевелился, а затем все так же настойчиво побрел за Греем. Это могло бы основательно рассердить его, потому как настроение действительно было паршивое, однако он почувствовал какое-то жестокое удовлетворение в том, что судьба отказывала ему даже в такой пустяковой милости как добрая примета. Как и все азартные игроки он истово верил во всевозможные суеверия, хотя не раз уже убеждался в полной тщетности всех талисманов. Под подкладкой кармана его пиджака был зашит обезьяний коготь, и он никак не мог набраться смелости выбросить его. Но странно, этот жалкий желтый кот, которому полагалось бы быть черным, отнюдь не вызывал у него естественного в подобных ситуациях раздражения.
Он негромко рассмеялся: это был сдержанный, невеселый смех человека, ведущего борьбу с отчаянным невезением.
— Ну ладно, желтый дьявол, пошли, вместе поужинаем. — Он из влек руку из кармана плаща и поманил животное к себе, однако кот отреагировал на этот жест с таким же безразличием, как и на недавний замах ногой. Он лишь бесшумно скользнул вперед вдоль грязного тротуара, ни на сантиметр не отклонившись от того незримо прочерченного курса, которым до этого столь уверенно следовал.
Вечер выдался сырой, туманный, отчаянно промозглый. Грей зябко поежился и, снова сунув ладони в чуть теплое убежище карманов, немного свел плечи, словно это могло спасти его от пронизывающего холода сумерек.
Он облегченно вздохнул, когда наконец свернул во внутренний дворик, отделявший ледяную улицу от лестничного пролета, который вел к его комнате. Неуклюже ковыляя по жесткому булыжнику двора, он неожиданно обнаружил, что кот у куда-то исчез.
Данное событие ничуть его не удивило, он даже толком не задумался над ним, однако уже через несколько минут, оказавшись на верхней площадке довольно обветшалой лестницы, в слабом мерцании одинокой лампочки под потолком разглядел это создание, которое сидело, а точнее, лежало прямо на пороге перед его дверью.
Он сделал неуверенный шаг назад и тихо пробормотал: — Странно.
Кот бесстрастно посмотрел на него своими печальными, почти задумчивыми глазами. Потянувшись над
