Правда, если он — человек, и ему выстрелили в грудь, почему он до сих пор стоит?
О господи! Случилось самое страшное. Он меня заметил! Осмотрел взглядом рептилии. И что дальше? Теперь он будет охотиться на меня? А ведь я сама виновата! Говорила мама, охотник никогда не работает в одиночку. А я не послушалась! О чем только думала?
На самом деле, ни о чем. Мной управляли чувства. Не могла я допустить, чтобы с Лилой произошло то же, что и с мамой.
Теперь расплачиваюсь за свой поступок.
Как мама.
Я сжимаюсь от ужаса, представив, как в четыре утра отцу позвонят в дверь полицейские и попросят прийти в морг на опознание тела его дочери. У меня будет дырка в горле, и неизвестно, какие еще зверства сотворит Себастьян. Надо было остаться дома и писать сочинение, которое задала миссис Грегори к уроку истории (тема: «Движение за введение «сухого закона» в довоенных США», две тысячи слов через двойной пробел, срок сдачи — понедельник).
Тут музыка меняется.
— Куда ты? — визжит Лила.
Боже, он приближается!
И оповещает меня об этом! Он играет со мной, как его отец с моей матерью до того, как… в общем, до того как совершил тот поступок.
Вдруг раздается странный звук — вжик.
— Черт! — снова восклицает Себастьян.
ДА ЧТО ЖЕ ТАКОЕ ТВОРИТСЯ?
— Себастьян, — удивленно говорит Лила, — кто-то выстрелил в тебя кетчупом.
Что?! Кетчупом???
Я осторожно выглядываю из-за колонны и вижу его.
Не Себастьяна, а того, кто в него выстрелил.
Нет, не может быть!
А он-то тут что делает???
Адам
Во всем виноват Тед. Это он решил их преследовать.
Я только спросил:
— Зачем?
— Потому что от этого парня одни неприятности, — ответил Тед.
А он-то откуда знает? Вчера вечером Дрейк каким-то загадочным образом очутился у дома Лилы на Парк-авеню. Со своим соперником Тед даже не знаком. И что ему может быть про него известно? Думаю, ничего.
Я поделился своими соображениями с Тедом, на что он ответил:
— Дружище, ты хоть видел, как он выглядит?
Да уж, в точку. Такое впечатление, что Дрейк сошел со страниц каталога модной одежды. Слишком уж идеален, ему и правда нельзя доверять.
И все же от преследований я не в восторге. Нехорошо как-то. Хотя, по словам Теда, он всего лишь хочет убедиться, что с Лилой ничего не случится. Она — девушка Теда, точнее, стараниями Дрейка, бывшая девушка.
Правда, умом она никогда не блистала.
Но преследовать ее на свидании, по-моему, еще бессмысленнее, чем писать сочинение из двух тысяч слов через двойной интервал к уроку истории миссис Грегори в понедельник.
Когда Тед собрался уходить, он попросил меня принести «беретту» девятимиллиметрового калибра.
Хотя пистолет на самом деле водяной, выглядит он как настоящий, а такие игрушки запрещены на Манхэттене.
Поэтому «береттой» пользовался я не так уж и часто. И Тед это знал.
И твердил, как же будет весело, если мы обольем Дрейка. Знал, что я не смогу устоять.
Но до кетчупа я сам додумался.
Понимаю, детский сад.
Но чем еще заниматься в пятницу вечером? Не писать же сочинение по истории США!
И я сказал Теду, что план просто супер. Но есть одно условие: стреляю я. Теда такой расклад вполне устроил.
— Мне только нужно понять, — покачал он головой.
— Понять что?
— Что есть у Себастьяна, чего нет у меня.
Я мог бы ему объяснить. Да достаточно просто взглянуть на Дрейка, чтобы понять, чего не хватает симпатяге Теду: элитных и модных шмоток.
Но, разумеется, я промолчал. Потому что переживал мой друг очень сильно. И неудивительно. Лила же девчонка непростая… Огромные карие глаза, ну, и другие части тела тоже не маленькие…
Вдаваться в подробности не стану, а то моя сестра и так говорит, что мне пора перестать расценивать женщин как сексуальные объекты, а относиться к ним, как к будущим партнершам в неизбежной борьбе за выживание в постапокалиптической Америке (Вероника пишет на эту тему диплом, поскольку считает, что в следующем десятилетии будет конец света из-за нынешнего уровня религиозного фанатизма и небрежного обращения с природой, наблюдавшихся еще в Риме и других ныне не существующих цивилизациях).
Дядя Теда поставляет в «Свиг» алкогольные напитки, поэтому пропустили нас без проблем и даже не заставили проходить через металлоискатели. Вот так вот мы очутились в клубе и обстреляли Себастьяна Дрейка кетчупом из водяного пистолета «беретта» девятимиллиметрового калибра. Знаю, надо было остаться дома и писать сочинение для миссис Грегори, но как же жить без развлечений?
А повеселились мы здорово. Глядя, как по груди Дрейка растекаются красные пятна, Тед засмеялся, впервые после того как получил эсэмэску от Лилы, в которой она сообщала, что пойдет на бал с другим.
И все бы отлично, но вдруг Дрейк уставился на колонну на противоположной стороне танцпола. Интересно, зачем? Логичнее смотреть на нашу VIP-ложу (спасибо, дядя Винни!) — кетчуп ведь вылетел отсюда.
И тут я заметил, что за колонной кто-то прячется.
Точнее, не кто-то, а Мэри, новенькая, с которой мы вместе ходим на историю и которая обычно ни с кем, кроме Лилы, не разговаривает.
А в руках Мэри сжимает арбалет.
АРБАЛЕТ!
Как она умудрилась протащить его через металлоискатели? Вряд ли она знакома с дядей Винни.
Хотя неважно. Главное, Дрейк как будто видит сквозь колонну! И взгляд у него… хм… не самый приятный.
— Дурак! — бормочу я, имея в виду Дрейка. Ну, и себя самого в некотором роде. Целюсь и снова стреляю.
— Есть! — радостно орет Тед. — Видел? Точно в яблочко!
Тут Дрейк наконец нас замечает и поворачивается…
Так вот что значит «пылающий взгляд»! Выражение часто встречается в романах Стивена Кинга. Не думал, что когда-нибудь увижу что-то подобное.
Увидел. Пылающий взгляд, которым пронзил нас Дрейк.
«Ну, давай! Вперед! Подходи, Дрейк. Хочешь подраться? Я ведь не только кетчупом стрелять умею!»
