подняться. Это удалось ему с третьей попытки, но с ходьбой дело пошло легче, Маркиз быстро приноровился. Он оглядел комнату. Простреленное тело Вольфа валялось посредине, и натекла уже порядочная лужа крови. У двери в полусидячем положении находился второй мертвец – тот из людей Вольфа, который присутствовал при допросе Моники, самый приближенный. Очередь из автомата снесла ему полголовы. Маркиз поморщился и направился к двери, потому что от тошнотворного запаха крови и вида покойников ему стало нехорошо.
Однако, прежде чем выйти, ему пришлось переступить через тела двух братков – тех самых, что приехали за «Лексусом».
– Ох, ребята, – проговорил со вздохом Маркиз, – не в добрый час вы сюда заехали. Уж извините, что я вам такую подлянку сделал. Хотя уж если на самого Хопра вы работаете, то крови небось на вас – вагон! Вот и покарал Господь за грехи…
В следующей комнате валялся труп того мужчины, которого Вольф посчитал спутником Моники. Его убили вначале и отволокли труп сюда, чтобы не действовал на нервы. Очевидно, в саду находятся трупы остальных двух людей Вольфа, которых оприходовал смуглый Виктор, но самого его нигде не было видно. Если раньше Маркизу было очень не по себе, находясь в доме с полудюжиной трупов, то теперь стало и вовсе не уютно.
Во дворе ветхий деревянный забор был снесен начисто, и стояли две машины: джип вновь прибывших братков и многострадальный «Лексус». Дверца джипа была открыта, и мертвый водитель вывалился наружу. Два его товарища валялись в одинаковых безжизненных позах в разном удалении от джипа.
«Значит, в джипе прибыли пятеро – водитель и четверо бойцов. Хопер послал выручать любимый «Лексус». Тех двоих застрелили в доме Вольф и Виктор, а этих-то кто? А, да черт с ними, – рассердился Маркиз, – нужно ноги уносить…»
На воздухе ему стало легче, и он вернулся в дом. Лола выползла из-под кровати и сидела на полу, очумело глядя перед собой.
– Жива? – приветствовал ее Маркиз. – Встать можешь?
– Ну и ну, – только и могла вымолвить Лола, – ну и бойня…
– Не смотри, а то стошнит, – посоветовал Маркиз, – и поднимайся.
Лола ощупала свои руки и ноги, потом покачала головой из стороны в сторону.
– Интересно, какую гадость они нам вкололи? – простонала она, обхватив голову руками.
– Теперь мы этого не узнаем, потому что они все покойники, – ответил Маркиз и подошел к кровати.
Он подал было Лоле руку, чтобы помочь подняться, но остановился на полдороге. На кровати лежала Моника, а Леня совсем про нее забыл. Теперь он вгляделся повнимательнее. Голова девушки была повернута на бок, как у тряпичной куклы, глаза безжизненно смотрели в потолок. «Мертва», – подумал Леня. Он протянул руку и потрогал бледную щеку.
– Ты дашь мне руку или нет? – закричала потерявшая терпение Лола. – Хамство какое!
– Да погоди ты! – отмахнулся Леня, потому что щека Моники оказалась теплой.
Он наклонился над девушкой, осторожно повернул голову, помахал перед глазами рукой. Моника, несомненно, была жива, только находилась в глубоком обмороке. Странное, нечеловеческое везение: ни одна из многочисленных пуль ее не задела. Она так и лежала на кровати, погруженная Вольфом в полугипнотическое состояние.
– Эй! – Не оглядываясь, Маркиз позвал Лолу. – Помоги-ка мне, осмотри ее как следует – не ранена ли?
– Да что ты с ней возишься! – рассвирепела Лола. – Мало нам от нее неприятностей было? Брось ты эту немецкую стерву к чертовой матери, и поехали отсюда!
– Делай что говорю! – прикрикнул Маркиз.
– Да пошел ты! – рявкнула Лола.
Маркиз выругался сквозь зубы и ощупал Монику. На первый торопливый взгляд все было в порядке. Он легонько пошлепал ее по щекам.
– Дай я стукну! – предложила Лола, которая уже поднялась на ноги и делала теперь вид, что ей плохо.
– Ты же на ногах не держишься, откуда силы на битье возьмутся? – подначил ее Маркиз.
Одарив его взглядом василиска, Лола отвернулась и вышла из комнаты, причем без всякой дрожи перешагнула через двух убитых братков, что лежали возле двери. Леня покачал головой и присмотрелся к Монике. Ему показалось, что она слегка порозовела. Потом девушка глубоко вздохнула и шевельнула ресницами.
– Вот и ладненько, – обрадовался Маркиз и попытался поднять Монику на руки.
– На кухне что-то горит! – сообщила появившаяся Лола.
Она успела умыться и принесла мокрое полотенце для Маркиза. Он и сам уже слышал явственный запах горевшей тряпки.
– Надо ехать, а то эти, деревенские, полицию звать не станут, а пожарных вызовут, побоятся, что вся деревня сгорит. Помоги-ка мне ее поднять, а то сил как-то мало… – крякнул Маркиз.
– Зачем она тебе сдалась? – снова завелась Лола. – Я себя-то еле таскаю, в ушах звон, голова как котел гудит…
– Долго объяснять, уж ты поверь мне на слово, она нам еще пригодится, если, конечно, не помрет раньше времени… Ну, раз-два, взяли!
Они подхватили Монику за руки и за ноги, потом Маркиз взвалил ее на закорки.
– С чего это ей помирать? – ворчала Лола, отпихивая ногой по дороге тело какого-то братка. – Она еще всех нас переживет, стерва немецкая. Чуть жизни из-за нее не лишились…
– С виду такая худенькая, а тяжеленная, – кряхтел Маркиз, согнувшийся под ношей.
Они вышли из избы и направились к стоящей неподалеку «Ауди».
«Все машины на месте, – мелькнуло в голове у Лени, – но ведь была еще та, на которой приехал Виктор, ее-то как раз и нету. Стало быть, он жив и рванул отсюда на своей машине. Что и нам необходимо сделать как можно скорее…»
Машина была заперта, и ключей не было, но для Лени такие мелочи не составляли проблемы. Управившись с замком, он впихнул Монику на заднее сиденье, и тотчас же оттуда раздался тихий жалобный визг.
– Пу И! – вскинулась Лола. – Детка, ты жив?
Оказалось, песика заперли в свое время в машине, чтобы не шумел, и Пу И совершенно пал духом от одиночества и тоски.
– Да еще и описался! – Маркиз потянул носом воздух и брезгливо поморщился.
– Это у него нервное, – заступилась Лола, – и к тому же тебе-то какое дело, машина все равно не твоя…
– Точно, – согласился Леня, трогаясь с места, – да оставь ты его в покое, лучше Моникой займись!
Лола усадила Монику на заднем сиденье, она пришла в себя, но была какая-то вялая.
– Это хорошо, что она такая квелая, – бормотала Лола, – иначе я с ней и сидеть рядом боюсь. Лариска говорила, она единоборства знает. И на фига ее с собой тащить?
При въезде на шоссе Лола оглянулась и заметила сзади в деревне довольно приличное зарево. По дороге к городу им встретились две пожарные машины.
Была глубокая ночь, и гибэдэдэшникам, надо думать, тоже хотелось спать, поэтому никто их не остановил.
В квартиру Моника поднималась сама, хотя и двигалась как сомнамбула. Леня тихо-тихо открыл двери. В коридоре никого не было, обитатели коммуналки крепко спали.
– Леня, – твердо сказала Лола, когда они вошли в комнаты, – я ее одну оставлять боюсь. Кто знает, что у нее в голове, когда Вольф ей так сильно мозги прополоскал? Может, она совсем сбрендила? Мы заснем, а она нас сонных прирежет…
– Да уж, – неуверенно проговорил Маркиз, – ну, ты ложись, а я подежурю. Эх, был бы Пу И у нас сторожевой собакой!
Утром Монике стало плохо. Ее тошнило, сильно болела голова. Все тело дрожало крупной дрожью, ноги
