— Никаких, — ответил Андрей тем же тоном.
Канунников без любопытства выглянул в окно и,
Не снимая плаща, уселся на диван.
— Давай-ка, Коля, проясним кой-чего, — сказал Андрей, закипая.
— Давай. Водка есть?
— Нет.
— Плохо дело.
— Обойдемся. — Андрей сел в кресло напротив. — В каком режиме я э-э... существую?
— Метафизический вопрос, — хмыкнул Канунников. — Без водки тут никак. — Он сунул руку в плащ и достал плоскую бутылку. — Семьсот грамм, даже говорить смешно. Нашим симбионтам это на один зубок. Ты неси, неси стаканы-то.
Андрей, вздохнув, поднялся.
— Я все-таки не понял, — сказал он. — Я что, поднадзорный? У меня хоть какая-то свобода есть?
— В отличие от водки, — кивнул майор и опять рассмеялся. — Да конечно, конечно, Андрюша! Чудак- человек. Кто же ее у тебя отнимает, свободу? Ставь, ставь рюмочки, не надо их в лапах греть. Разве тебе запрещали что-то? Захотел культурно отдохнуть — нет проблем! — Николай сноровисто разлил. — Маша и Даша. Ветераны секс-фронта и красивые девушки к тому же. Я бы сам с ними повалялся, да нельзя: у меня моральный облик. — Он взял рюмку. — За любовь и здоровье, Андрюша.
— Я просто... Ох, я бы сказал, что я про тебя думаю. Если бы думал, что ты сегодня без микрофонов. — Андрей выпил и шумно втянул воздух.
— Кому нужны эти микрофоны, когда вокруг столько неравнодушных людей? Они сами, сами. Маша и Даша. Явились с интервалом в сорок минут, сообщили о подозрительном жеребце из отеля «Айленд Рус». Так что утром ты переезжаешь. Жеребец! — Канунников поиграл бровями и снова налил.
— Куда явились? К вам?!
— Конечно. Если бы ты их бил и принуждал к тому, что им несвойственно, они пошли бы в полицию. А ты... удивил их, Андрюша. Они в этом бизнесе так давно, что забыли больше, чем ты помнишь. Им же по тридцатнику. Хорошо выглядят, знаю-знаю. Вера Сурмина и Любовь Аничкина, обе с седьмого класса трудятся. Вообрази, сколько у них опыта и всяких впечатлений.
— Про стимуляторы какие-то был разговор.
— Был, был. — Николай чокнулся с рюмкой Андрея. — Это они вначале решили. А потом обсудили по- женски и поняли, что таблетки такого эффекта не дают, даже запрещенные. И заподозрили девочки неладное. В итоге договорились, что о тебе надо помалкивать. — Выпив, он на секунду замер, словно прислушался. — Показания у обеих девиц брала лейтенант Тарасова. Обогатила жизненный опыт невероятно. Приносит протоколы, а у самой глаз так и блестит! Ты чего не пьешь-то?
— Не вижу смысла.
— А не надо его видеть. Надо пить, когда тебе майор наливает. И думать — тоже надо. Прежде чем подвиги совершать. В общем, не встречали они еще таких мужиков. Поздравляю, Андрюша! Удивить двух профессионалок — это дорогого стоит. Киборгом тебя называли. Машиной, зверем, отбойным молотком и еще, кажется, танком. Очень глупо. Ты что, не мог воздержаться? Ограничился бы... ну... разумными пределами какими-то. Ниже абсолютного рекорда. Это я не из зависти, во мне тоже симбионты, если ты забыл. И я могу сделать все то же самое. И любой дурак сможет — с симбионтами. Ты им не силу свою показал. — Канунников влил в себя очередную рюмку. — Ты им показал, что ты не совсем человек. Всю систему подставляешь! Один герой двух проституток затрахал насмерть, другой из расплющенной тачки вылез и стоит, курит. Курит он стоит, понимаешь?! — Николай набирался на глазах, еще быстрее, чем тогда в кафе. Похоже, способность к мгновенному протрезвлению разбудила в нем скрытого алкоголика. — Гер- р-рои! — проревел он, хлопнув рюмкой по столу. — Бычок-производитель и человек-змея. Тот без костей гуляет, а у этого яйца вместо мозгов!
— Что ты сказал?
— Яйца! Вместо! Мозгов! Еще повторить?
— Про яйца понятно. Про кости — не совсем.
— Сегодня один наш деятель... наш, наш, — мрачно покивал Николай. — Залетел на «Опеле» под грузовик. Фура тремя осями прошлась, там уже и не «Опель» был. Лепешка жестяная. А минут через десять товарищ спокойно из этой лепешки выбирается. У него все кости в труху, позвоночник, считай, отсутствует, а он вылез и курит. Доставили в больницу, осмотрели... — Майор всплеснул руками. — Аи, молодец! Повреждений нет, — добавил он вполголоса. — Ни единого перелома не нашли. Стали его спрашивать, так он, веришь ли, додумался... Агата Кристи, да и только! Сказал, что его по ошибке привезли, что он, мол, просто рядом стоял, от шока растерялся, потому и не возражал, когда его в «Скорую» грузили. Ну врачи-то в ужасе! Связываются с подорожниками: вы кого прислали, уроды? Вынимайте водителя, зачем нам прохожие в реанимации? А спасатели к тому времени уже крышу спилили. Смотрят в салон: «Опель» пустой. Кровищи море, кожа лоскутами висит, на полу зубы валяются, а человека нет.
— Зубы?! — ужаснулся Андрей.
— Дантисты нам теперь тоже без надобности. Но это не сразу, не сразу. Несколько суток. Вот кости быстрее срастаются. Даже не срастаются, а как будто склеиваются. — Николай вроде бы слегка протрезвел — Гады заботу тебе обещали? Ну скажи теперь, что они не держат слово. Держат, Андрюша, держат. Правда, от смерти защиты все равно нет. Приятелю нашему повезло: башка уцелела. Хотя почему — неизвестно. Возможно, и тут симбионты помогли, например, дали команду правильно сгруппироваться. Если бы я не вмешался, его бы до старости под микроскопом держали.
— А кто он?
— Э-э! Какая тебе разница? Завтра у него будет новая внешность. Вот об этом я и толкую: не надо подвигов, а? Не надо, дружище. Стив сказал, что на третью перелицовку лучше не рассчитывать. Человек либо годен к оперативной работе, либо не годен. А если ошибок будет слишком много, они забракуют всю систему и начнут строить новую агентурную сеть. Другую, без меня. Это уже не от Стива информация, это простая логика.
— Стив тебе за всеми следить поручил? Сколько под тобой сотрудников?
— Подо мной женщины иногда бывают. А вы — ячейка. Ты и тот акробат из «Опеля». Третьего мне вряд ли дадут, — Канунников разлил остатки и выпил, как будто впустую. — А Стив мне ничего не поручал. У тебя испытательный срок? У меня у самого срок, и свой экзамен я намерен сдать на «отлично». И не важно кого мне ради этого придется... — он усмехнулся, — сдать. Причину я уже назвал: мне надо быть внутри системы.
— И ты мне это спокойно говоришь? Настолько мне веришь?
Николай неожиданно поднялся и направился к выходу.
— Все, что я сказал, гады и сами знают. Ладно, улыбнись.
Андрей улыбнулся — недоверчиво.
— О! Уже на что-то похоже. — Майор открыл дверь, — Счастливо. Учти: завтра тебя здесь нет.
— Перееду. Нет, ну какие же бляди!
Канунников остановился в коридоре:
— Странный человек. Ты кого заказывал-то? Уборщиц? Художниц? Что хотел, то и получил.
— Я не только про девок, — буркнул Андрей, запирая. — Да я вообще не про них.
Ксена просмотрела текст и выделила на экране четыре строки:
ПОЛОСАТЫЙ. 15.
ПОЛОСАТЫЙ. Москва RU.
ПОЛОСАТЫЙ. Я уже голый. Нравлюсь?:)
ПОЛОСАТЫЙ. Зови их сюда, пусть присоединяются :)
— Вот это мне кажется наиболее значимым, — сказала она.
— «Я уже голый», — вслух прочитал Трайк. — Нет, мне ничего такого не кажется.
Ксена повернулась к Стиву.
— У меня нет определенного мнения, — отозвался тот.
Трайк достал индивидуальный пищевой контейнер и побарабанил по клапану. Он был из тех офицеров, чья служба, несмотря на ожесточенность Войны, обошлась без трагических эпизодов, однако упрекнуть его
