предвидел, как дело обернется, но тем не менее каждый внес свою долю лжи, и, значит, говорить, что ты один виновен в гибели Рона, — неправильно и несправедливо.
Он напряженно смотрел ей в глаза, все еще не веря услышанному.
— После всего, что я тебе рассказал… ты не винишь меня, Катрин? — тихо спросил он.
— Теперь ответь мне на такой вопрос: это ты положил мяч в сумку Рона?
— Я долго искал мяч. Любимая игрушка Рона. И вот все, что осталось от этих игр. А я… я ничего не мог сделать. Ничем не мог помочь. Почему-то мне показалось ужасно важным найти мяч. Это была последняя вещь, которую мальчик держал в руках. — На глаза Джефа навернулись слезы. — Прости… Хотелось, как лучше… Просто не знал, как утешить тебя. Все, что я мог, это найти мяч и сочинить историю, чтобы отвести от тебя еще один удар.
— Сейчас я ценю это, дорогой. А раньше…
— На похоронах Сара плакала не потому, что потеряла Гордона. Как и я, Сара была потрясена случившимся. Не хотела даже подходить ко мне, так же как и я не хотел ее видеть. Невозможно забыть, что мы натворили.
— И все же ты встречался с ней после этого, — сказала Катрин. Теперь-то она абсолютно уверена, что Сара Картер не случайно заметила талант миссис Гайс. — Ты знал про мой контракт еще до того, как я тебе сказала об этом.
Вспомнилось, как она собиралась удивить его тем, что самостоятельно добилась работы. Оказывается, и здесь ей помогала сильная рука друга.
— Да. Знал, — признался Джеф, как в тяжком преступлении.
— Откуда ты мог знать, что я предложу свои работы именно этому издательству?
— Когда ты спросила, куда лучше обратиться, издательство Сары первым пришло мне в голову. Хотя я знал, что ты получишь контракт в любом издательстве. — Он улыбнулся. — Ты и сама знаешь себе цену. Ты — хороший, я бы даже сказал, выдающийся художник.
— А ты — мой самый замечательный друг. — Катрин села к нему на колени, взяла в ладони его лицо, заставила посмотреть себе в глаза. Так хотелось надеяться, что в них он прочитает все, что у нее в душе. — Ты столько для меня сделал, Джеф. И так было всегда. Ты всегда помогал мне… Женщина о таком может только мечтать. Думаешь, я не понимаю этого? Не ценю? Или не люблю тебя?
— Катрин… — Надежда смыла страдания, только что искажавшие его лицо. Он вскочил, взял ее на руки, закружил по комнате. — Милая, милая, — повторял он, целуя ее волосы. — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Все, что в моих силах.
— Я тоже мечтаю сделать тебя счастливым.
— Считай, что тебе это уже удалось.
— Постой, мне надо еще кое-что тебе сказать.
Он целовал ее и повторял:
— Я люблю тебя, Катрин. Люблю тебя, тебя одну. И всегда буду любить. Ты нужна мне. Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты была со мной…
— Наши желания совпадают, Джеф.
Его лицо засветилось радостью.
— Значит, все в порядке. Тогда чего же мы ждем?
Прежде чем Катрин успела перевести дыхание, он легко опустил её на диван. Глаза его не скрывали откровенного желания.
— Джеф, ну подожди, ты должен меня выслушать, — слабо протестовала она, — иначе я никогда не сумею этого сказать.
— Итак, мы скоро поженимся…
— Конечно, поженимся.
Он расстегнул пуговицы на ее блузке, обнажил грудь, лаская и целуя соски.
— Мистер Томпсон, если вы сейчас же не остановитесь, то…
— Но ведь тебе же это нравится…
— Да, нравится… Но сейчас ты должен меня выслушать. Я хочу видеть твои глаза.
Он наклонился к ее лицу.
— Так?
— Чутье не обмануло меня, Джеф. — Голос ее дрожал от радости. Она вдруг ясно представила себе их будущее, их семью. — Там, в «Замке Берроуза», кое-что произошло…
— Знаю, знаю, — прошептал он нетерпеливо. — Я все помню… Но сейчас будет еще лучше…
— Произошло что-то очень важное, дорогой.
Он, наконец посерьезнев, взглянул на нее.
— Что именно?
— Об этом-то я и хотела сказать тебе утром.
— Ну не тяни же, говори!
— У нас будет ребенок, — глубоко вздохнув, объявила она.
Удивление в его глазах сменилось восторгом.
— Ребенок!
— Наш ребенок.
Его ласки стали нежными, почти благоговейными.
— Я люблю тебя, Катрин! Люблю всем сердцем.
— Я тоже люблю тебя, Джеф. Всем сердцем.
— Ребенок, — тихо повторил он, как будто пробуя это слово на вкус.
— Ты будешь папой, Джеф, — сказала Катрин.
Мягкая нежность засветилась в глазах Джефа. Он улыбнулся — и столько любви было в этой улыбке!
— Это самый лучший подарок в моей жизни.
— Да, ты сделал мне этот самый лучший в нашей жизни подарок.
Он снова улыбнулся и проговорил:
— Я буду отцом…
