Я рассказала Артему о своей любви, не могла не рассказать. То, что я чувствовала к Владу, этот яд внутри меня, заставляли меня делать нелицеприятные вещи, но врать тому, кто готов был ради меня на все, я не могла. Совесть еще подавала признаки жизни в моем затуманенном любовью сознании.
Я попросила Артема простить меня, и он простил. Я не могла позволить себе обманывать его и дальше. Я предложила ему остаться друзьями, и он согласился, ему тоже было тяжело отпускать свою любовь.
В доме саки страсти немного поутихли.
Я, как всегда, спустилась в кухню перекусить, когда услышала в гостиной тихие всхлипы. Там явно кто-то был и этот кто-то плакал. Я не знала, что мне делать: то ли пройти мимо и оставить человека наедине со своими чувствами, то ли подойти и поинтересоваться, что его так расстроило. Еще секунду я колебалась, а потом направилась в гостиную. Приглушенный свет скрывал лицо, но я уже поняла, что это была девушка.
– Эй, – спросила я. – Кто здесь?
Всхлипы прекратились. Она подняла голову.
– Оля, это ты? Что ты здесь делаешь? Почему ты плачешь? – спросила я, присаживаясь рядом с ней на диван.
Она молчала. Казалось, она собиралась с мыслями. А потом сказала тихо:
– Мы с Фредди расстались…
– О, милая, – я ее обняла. – Не убивайся ты так! Все наладится! Вот увидишь. Помиритесь вы с ним. Милые бранятся, только тешатся!
Я пыталась ее успокоить, но не понимала, как. Если честно, я мало знала о ней, а об их с Фредом отношениях и вовсе ничего не знала.
– Нет, – уверила она меня. – Нет, ничего не наладится. Все кончено. И это из-за меня.
– Да что ты… – я не могла поверить, что такая милая девушка может стать причиной ссоры. Я озвучила свое мнение.
– И вовсе я не милая…
Она помолчала минуту, а потом начала говорить снова.
– Когда мне было двенадцать лет, мой отец…он пришел ко мне в спальню ночью.
Я видела, как трудно ей было это сказать.
– О, мой бог… – только и смогла я ответить.
Она криво усмехнулась.
– А потом на следующую ночь, и на следующую, и многими ночами после… пока… – ей было трудно, но она продолжала. – Пока однажды я не убила его.
Я громко выдохнула. Я не знала, что говорят в таких ситуациях, поэтому сказала:
– Но ты должна была… он… он… О, боже! То, что он делал с тобой, не имеет названия!
Потом я посмотрела на нее.
– Ты рассказала Фредди?
– Нет, что ты! Ты первая, кому я это рассказываю!
Я была польщена, но не стала отклоняться от темы.
– Тогда я не понимаю, почему вы расстались?
Она криво усмехнулась, но ничего не сказала. Мы просидели в обнимку еще несколько минут. А потом внезапно она сказала:
– Я не могу расслабиться в постели.
– О, – выдавила я.
Мы продолжали молчать.
– Ты любишь его? – спросила я.
– Кого? Фреда?
– Да.
– Я не знаю. Наверное, да. Просто так не бывает больно, как сейчас.
– Тогда расскажи ему все.
Она, казалось, была в замешательстве.
– Я…я не могу все ему рассказать… Я не смогу смотреть ему в глаза!
– Если любишь, то просто должна! Он ведь не понимает, почему ты ведешь себя… странно, – сказала я. – Ты просто должна доверять кому-то!
Я сказала это и усмехнулась про себя. Я сама-то не могла. Не могла больше никому доверять. Как я могла после того, что сделал со мной Влад? Хотя мое тело предательски подчинялось его прикосновениям – я была уверена в этом! – мой разум кричал мне: «Красный свет!!!»
– Побудешь со мной еще немного? – спросила Оля, прервав поток моих мыслей.
– Да, конечно, дорогая.
Мы просидели на диване до рассвета. Потом я упала в свою кровать и провалилась в сон. Мне снился Влад, мы целовались, а потом он исчезал. Я бежала, звала его сквозь мрак, но не могла найти. Отчаяние пронзало мою суть, но я ничего не могла с собой поделать. Проснулась я после полудня, кто-то теребил меня за плечо.
Я открыла глаза. На кровати сидел Роланд, он был бледнее стены.
– Что случилось? – встревожено спросила я.
– Помоги мне.
Он, казалось, еле стоит на ногах. Я подскочила с постели со скоростью звука. Я очень испугалась.
– Что? Что мне сделать, Роланд?
– Не дай мне сломаться… – он сел рядом со мной на кровать. – Моя мама… умерла сегодня… Мне очень хочется…
Его трясло, я обняла его и прижала к себе.
– Мне хочется выпить, – сказал он.
– Ох, Роланд, – выдохнула я. – Конечно, я тебе помогу! Что мне сделать?
– Обними меня, – сказал Роланд и положил голову мне на колени.
Я обняла его одной рукой, а другой погладила по волосам.
– Ты со всем справишься, вот увидишь! Ох, Роланд, мне так жаль!
– Ты мне поможешь? – он казался таким беспомощным. Это был совсем не тот Роланд, которого я знала. Этот Роланд был беззащитным, как ребенок, и мне так захотелось его укрыть от всех бед.
– Конечно, дорогой, я буду рядом! – заверила я его.
– Спасибо.
На следующий день мы поехали в дом его матери, чтобы подготовится к похоронам. Дом находился в пригороде, хотя это был очень большой дом. У него было два этажа, Роланд как-то обмолвился, что еще при царской власти здесь было поместье какого-то вельможи.
На первом этаже в гостиной был огромный камин, украшенный старинными узорами, значение которых я не понимала. Роланд сказал, что его отец сам украшал этот камин. Также внизу была огромная кухня, ванная и кладовка. На втором этаже было четыре спальни и еще одна ванная. Одну спальню занимала мама Роланда, остальные были нежилыми, там не было мебели. Хотя нужно отдать должное Ольге Николаевне (так звали его маму) – она поддерживала этот огромный дом в таком порядке, какой в ее возрасте было нелегко поддерживать.
– Не могу поверить, что я больше не услышу ее голос, – глухо сказал Рол. – Этот дом без нее выглядит таким большим и таким пустынным…
Я не знала, что ответить на это, поэтому просто его обняла. Он повернулся ко мне и прижал меня к себе. Так мы простояли несколько минут.
Потом он обзванивал похоронные инстанции, а я пошла осмотреть дом. В кухне, как и в гостиной, царил порядок, граничащий со стерильностью. Я всегда завидовала способностям женщины поддерживать такой порядок, у меня никогда это не получалось. Я прошла из кухни обратно в гостиную. По массивной деревянной лестнице поднялась на второй этаж. Заглянув в две пустые спальни, я, наконец, набрела на
