красавцем-стриптизером, который был на семнадцать лет ее моложе. А когда прессе это поднадоело, взяла да и объявила о своей помолвке. Новый скандал и новые тиражи. Свадебная церемония собрала толпы журналистов.
По странному совпадению в паспорте у Фараона было записано: «Сидор Иванович Коровин». Это выяснилось, когда Прасковья Федоровна, модная писательница, и Сидор Иванович, олицетворение московского гламура, пришли в загс подавать заявление. Потапова и Коровин! Регистраторша невольно улыбнулась. Мода на старинные русские имена сыграла с Фараоном злую шутку. Он смирился бы с Родионом, Захаром и даже с Матвеем. Но Сидор! Это уже слишком! Имя свое красавец- стриптизер просто терпеть не мог! Спасибо тебе, мама! Низкий поклон папа, Иван Захарович!
Для многочисленных приятелей и приятельниц он давно уже стал Сидом. Злате Ветер это понравилось чрезвычайно. Она тоже стала звать мужа Сидом. И никак иначе. Ее Сид был просто красавчик! Подарок судьбы! За долгие годы одиночества и вынужденного поста, когда в ее постели было холодно и тоскливо, Прасковье воздалось сполна. Теперь она не скучала. Отнюдь! Секс-машина работала исправно, без сбоев. Ах, если бы он был не так молод! Это же свинство! Она стареет на глазах, а он упругий, как бутон розы, и так же обворожительно хорош!
Сид давно уже понял, что быть альфонсом – его призвание. Жизнь молодого мужа делилась на две части: активную и пассивную. Активная проходила в спортзале, среди тренажеров, где Сид без устали шлифовал свою впечатляющую мускулатуру. Он был невысок ростом, но хорошо сложен и физическими упражнениями довел свое тело до совершенства. Еще бы! Ведь им он зарабатывал на жизнь! Пассивная часть проходила на диване перед телевизором. Сид не читал книг, не смотрел фильмов, которые откровенно «грузят», понятия не имел, что такое классическая музыка и балет. Целыми днями он «листал» боевики и ток-шоу. Без устали. Без перерыва. Фантастику тоже уважал. Но чтоб только не грузила. Не «Солярис» какой-нибудь. Когда Арнольд Шварценеггер с легкостью переворачивал телефонную будку или с каменным лицом в упор расстреливал из автомата полчища врагов, у Сида просто сердце замирало. Терминатор – это супер! Кумир кумиров!
Но… Сегодня пятница. И вчера было подозрительно тихо. А к вечеру…
Жена вошла в комнату и с придыханием сказала:
– Сид…
– М-м-м…
– Ты меня слышишь?
– Угу…
– Отвлекись на минуту.
– М-м-м…
– Я кому сказала?! – повысила она голос.
– Угу…
– Мальчишка!
Прасковья Федоровна решительно схватилась за пульт. Сид понял, что сейчас источник его жизненной энергии угаснет, и повернул голову:
– Ну чего тебе?
– Ты мне изменяешь.
– Еще чего!
– Нет, ты врешь! Я уверена: ты мне изменяешь!
– Была охота, – буркнул Сид и покосился на экран. С минуты на минуту тот узкоглазый замочит лысого бугая. Вот же принесла нелегкая!
– Где ты был вчера?
– В городе, я же сказал.
– Я для чего купила тебе новую машину?
– Чтобы я на ней ездил. – Надо сосредоточиться и отвечать на заданные вопросы правильно и конкретно. Черт с ним, с лысым. Своя шкура дороже.
– Но ты ездишь по девкам!
– Доказательства?
– Я их найду!
– Вот когда найдешь, тогда и…
– Кира! – отчаянно закричала жена. – Кира!
Унылое существо неопределенного возраста, одетое в темный балахон, появилось в дверях гостиной. Лучшая подруга безмолвно застыла на пороге. На ее лице была написана обреченность: надо жить, и в этот день тоже.
– Кира, ты обитаешь в этом доме. Со стороны виднее. Скажи: Сид мне изменяет?
– Я… не знаю. – И поймав выразительный взгляд молодого мужа, Кира тихо добавила: – Должно быть, нет.
– Вы сговорились! Я поняла: вы заодно!
– Паша, успокойся, – без всякой надежды попросила Кира.
– Вы живете на мои деньги, я вас кормлю, одеваю, и вы же надо мной издеваетесь! О, как я несчастна!
– Ну разумеется, – хором сказали Кира и Сид.
И быть бы настоящей грозе с битьем посуды и попыткой убежать из дома, чтобы подобно Анне Карениной броситься под поезд на маленькой железнодорожной станции, до которой было не меньше пяти километров лесом, и нестись бы модной писательнице по елкам, но вдруг зазвонил телефон. Прасковья Федоровна проворно схватила трубку. Она ждала вестей из издательства.
– Да!
– Паша? То есть Злата?
– Кто это? Але?
– Сосед.
– А! Данечка… – протянула писательница несколько разочарованно. – Как дела?
– Хотел до вас дойти, но подумал: а вдруг вы заняты? – Под «заняты» подразумевался скандал, свидетелем которого Даниил Грушин быть не хотел. И, упаси боже, участником!
– Нет, что ты! – поспешно сказала Прасковья Федоровна. – Заходи когда угодно!
– Я насчет планов на завтра. На вечер. Вы будете дома?
– Ну… – Принимать гостей ей не хотелось. Хлопотно. Да и накладно. Писательница была скуповата. Для всех, кроме Сида.
– Я хотел пригласить вас на вечеринку. Будет кое-что интересное.
– Да? Что именно?
– Сюрприз. Помнишь, ты мне кое-что рассказала? Насчет Сида и…
– Это шутка, – поспешно сказала она. Надо же так распустить язык! Но Даня очень красив, а она немного выпила… Словом, хотелось его заинтриговать. Ну почему такой мужчина давно и прочно занят? Ольге она не соперница. И возраст, и ребенок, и деньги, которых у той (увы!) больше. Такие мужчины, как Даня, очень дорого обходятся. Мысленно Прасковья Федоровна сделала калькуляцию и вздохнула. Безнадежно! Придется довольствоваться Сидом. Класс у щенка не тот, конечно, что у Дани, да еще и изменяет! Но ничего. Она ему покажет!
– Приходите завтра. Ты, Кира и Сид. Часиков в семь. На улице осень, холодно, уныло. Растопим камин, домработница приготовит роскошный ужин… (Да! Они могут позволить себе прислугу!) Твое любимое вино, помнишь?
О! Этот божественный нектар! Французское вино! Но безумно дорого! У них есть, у миллионеров Грушиных… Прасковья Федоровна прикрыла глаза, словно ощутив во рту божественный вкус, и сказала:
– Хорошо. Мы придем. Так, по-соседски. И в самом деле. Чего в субботний вечер дома-то сидеть?
Еще она подумала об ужине. Сид любит вкусно поесть. А она не умеет готовить. Совсем. От Киры тоже немного толку. Неумеха! Поехать в ресторан? Абы куда нельзя, ее лицо слишком известно, чтобы появляться в дешевых забегаловках. Тамошняя публика бесцеремонна. Будут тыкать пальцем, как в зоопарке, непременно подбегут за автографом, а молодые девчонки начнут напропалую кокетничать с Сидом. Его фотографии постоянно появляются в светской хронике! Глядя на юных поклонниц мужа, она вновь почувствует себя старухой. Как же он молод! Просто неприлично молод для нее! Нет, в места, доступные простым смертным, нельзя. А дорогие рестораны – это слишком больно бьет по карману! Деньги ей достаются нелегким трудом, с неба не сыплются. Не на Парнасе родилась, и до того как пришла слава, горя и нищеты хлебнула с избытком.
– Так я вас жду, – со значением сказал сосед. – Уверяю: не разочаруешься.
Положив трубку, она легонько вздохнула, представив его красивое лицо. Образ, неоднократно эксплуатируемый ею в любовных романах. Она презентовала их Дане с кокетливыми дарственными надписями, но он… Так привязан к Ольге! Вот в нем чувствуется порода! Эта красота не для стрипклуба, а для эстетов. Прасковья невольно покосилась на Сида. Лоб гладкий, без единой морщинки, глаза пустые. Лицо без всяких признаков интеллекта. Книжку бы, что ли, почитал. Хотя бы для приличия. Как-никак с писательницей живет.
– Кто это? – спросила Кира. – Из издательства?
– Нет. Сосед звонил. Приглашает на ужин. Завтра в семь.
– Давай не пойдем, – поспешно сказала Кира.
– Да ты что? У них роскошная кухня! А вино какое? На халяву-то, – не удержалась она от вульгарного словечка.
– Мне не нравится этот человек. Очень. – И Кира поежилась, плотнее запахнувшись в темный балахон. – Он какой-то… мрачный.
– Глупости!
– Я не пойду. Он… Он маньяк!
– Сказала тоже! Ты видела когда-нибудь маньяков? Ничего общего с Даней! Он такой милый, такой… Ах, – и писательница тихонько вздохнула. – Пойдешь.
– Мне не хочется.
– Кира, что это с тобой? – Она пристально посмотрела на подругу. Та всегда выглядела не лучшим образом, а сегодня просто смерть ходячая! Тридцать два года, а смотрятся они почти как ровесницы. У Киры сухая кожа, глаза запавшие, под ними темные круги. И взгляд… Как у загнанной лошади! Точно!
– Ничего. Ну хорошо. Я пойду! – с отчаянием сказала Кира. – Только пеняй потом на себя!
– Сид?
– Угу…
Муж воспользовался моментом и снова уткнулся в экран. Битва там была в разгаре. Мелькали руки, ноги, перекошенные лица, раздавались дикие крики…
– Сид!
– Ну чего еще?
– Ты пойдешь завтра в гости?
– Куда?!
– К соседу.
– А… к соседу… Вообще-то я хотел в клуб.
– Я тебе уже сказала: ты там больше работать не будешь! Только через мой труп!
Слово «труп» повторялось писательницей так часто, что у домочадцев уже не вызывало эмоций. Никаких. «Через мой труп», «будете продолжать в том же духе, увидите мой труп», «бросьте мой труп в общую яму» и так далее. На «труп» Сид не отреагировал, но на слово «работать»… Работать он не любил. Клуб – это ж разве работа? Развлечение. И деньги перепадают от благодарных клиенток. У него свободный график, как у мужа звезды. И вот Прасковья собирается положить этому конец! Тогда должна компенсировать.
– А деньги? – И его лицо оживилось.
– Сколько тебе?
– Ну баксов
