Истоки тоталитаризма

деятельность. Эта предпосылка, бессмысленная уже в случае миллионов русских беженцев, стала просто абсурдом для евреев и армян. Лига ни идеологически, ни административно не была оснащена, чтобы справиться с новыми проблемами. Поскольку она не хотела прямо взглянуть на новую ситуацию, то застряла на функциях, которые гораздо лучше исполняло любое из многих благотворительных учреждений, созданных самими беженцами с помощью соотечественников. Когда Права человека стали знаменем особенно неэффективной благотворительной организации, сама идея этих прав, естественно, была дискредитирована еще больше.

639

Многообразные усилия юристов упростить проблему, проведя различие между лицом без государства и беженцем вроде того, что 'статус лица без государства определяется фактом отсутствия у него какой-либо национальности, тогда как статус беженца определяется утратой дипломатической защиты' (Simpson J. Op. cit. P. 232), всегда терпели поражение, ибо 'для практических целей все беженцы безгосударственны' (Ibid. Р. 4).

640

Наиболее издевательскую формулировку этого всеобщего ожидания дал Jennings R.Y. Some international aspects of the refugee question // British Yearbook of International Law. 1939: 'Статус беженца, конечно, не является постоянным. Цель в том, что он должен как можно скорее избавиться от этого статуса — либо путем репатриации, либо путем натурализации в стране, предоставившей убежище'.

641

Только русские, во всех отношениях аристократия безгосударственного люда, и армяне, приравненные по статусу к русским, всегда официально признавались 'безгосударственными' под опекой Нансеновской миссии Лиги Наций, выдавшей им проездные документы.

642

Childs S. L. Op. cit. Причиной этой отчаянной попытки ускорения был страх всех правительств, что даже малейший поощрительный жест 'мог бы побудить некоторые страны избавляться от нежелательных людей и что могут эмигрировать многие из тех, кто в ином случае остался бы в своих странах даже при серьезных ограничениях прав' (Holborn L. W. The legal status of political refugees, 1920-38 // American Journal of International Law. 1938).

См. также: Mauco G. (Esprit. 7e annee. No. 82. Juillet 1939. P. 590): 'Приравнивание немецких беженцев к статусу других беженцев, которых опекала Нансеновская миссия, естественно, было бы простейшим и наилучшим решением для самих немецких беженцев. Но правительства не хотели распространять уже данные привилегии на новую категорию беженцев, которая вдобавок угрожала неопределенно разрастаться'.

643

К 600 тысячам потенциально безгосударственных евреев в Германии и Австрии в 1938 г. надо добавить евреев Румынии (ибо президент Румынской федеральной комиссии по делам меньшинств проф. Драгомир как раз тогда объявил миру о грядущем пересмотре гражданства всех румынских евреев) и Польши (министр иностранных дел которой, Бек, официально заявил, что для Польши иметь 1 миллион евреев — это слишком много). См.: Simpson J. Op. cit. P. 235.

644

Трудно решить, что было первым: нежелание национальных государств натурализовать беженцев (практика натурализации становилась все более ограниченной, а практика денатурализации — все более обычной по мере наплыва беженцев) или нежелание беженцев принять другое гражданство. В странах, имевших меньшинства, как Польша, беженцы (русские и украинцы) проявляли определенную склонность к ассимиляции с существующими меньшинствами без каких-либо требований польского гражданства (см.: Simpson J. Op. cit. P. 364).

Поведение русских беженцев очень характерно. Нансеновский паспорт описывал его обладателя как 'Personne d'origine russe', потому что 'никто не осмелился бы сказать русскому эмигранту, что он лицо без национальности или сомнительного национального происхождения' (см.: Vichniac М. Le statut international des apatrides // Recueil des Cours de l'Academie de Droit International. Vol. 33. 1933). Попытка снабдить всех безгосударственных персон единообразными удостоверениями личности встретила очень сильные протесты владельцев нансеновских паспортов, которые претендовали, чтобы их Паспорт был 'знаком правового признания их особого положения' (см.: Jermings R. Op. cit.). До начала последней войны даже беглецы из Германии были далеки от желания раствориться в массе безгосударственных, предпочитая описание 'refugie provenant d'Allemagne' с сохранением национальности.

Убедительнее жалоб европейских стран на трудности ассимиляции беженцев звучат высказывания из-за океанов, согласные с первыми, что 'из всех классов европейских иммигрантов наиболее трудно ассимилируются южные, восточные и центральные европейцы' (см.: Canada and the doctrine of peaceful changes / Ed. by H. F. Angus // International Studies Conference: Demographic Questions: Peaceful Changes. 1937. P. 75–76).

645

Jermings R. Op. cit.

646

Циркуляр нидерландских властей от 7 мая 1938 г. явно смотрел на каждого беженца как на 'нежелательного иностранца' и определял беженца как 'иностранного подданного, который покинул свою