Я попытался встать, но на мне что-то лежало. Я повернул голову, чтобы посмотреть, что это такое на мне лежит, и…
В следующее мгновение я почувствовал себя, как будто зашел далеко за границу, отделяющую землю богов от земли людей. Кровь прилила к голове, желудок провалился куда-то вниз, ноги свело судорогой. Я вспомнил все.
Нет! Только не думать об этом, только не думать! Я не могу думать об этом, не должен, я просто не имею права, потому что… Я… Да, точно! Не зря меня прозвали Умником. У меня есть последний шанс, которым я обязан воспользоваться. Я не преступник, я действую по закону, я спасаю любимую. Я обязан спасти любимую, и до тех пор, пока она в опасности, я не имею права думать ни о чем другом. Это тоже закон, и он гораздо важнее, чем… Не думать об этом!
Я резко поднялся с лежанки. Потревоженная Белянка застонала и открыла глаза. Я не колебался ни секунды.
Молния. Слабая молния, неспособная причинить серьезное увечье, но достаточная для того, чтобы ввергнуть любимую обратно в бессознательное состояние. Так у нее тоже появится шанс.
Я обхватил руками бесчувственное тело возлюбленной и потащил его к выходу. Это было жутко тяжело и неудобно — волочить человеческое тело всегда неудобно, а когда ты сам вот-вот… Не думать об этом!
Не знаю, сколько прошло времени, пока мы добрались до калитки. Должно быть, всего несколько минут, но мне показалось, что первая часть нашего путешествия растянулась не меньше чем на час. Если я и дальше буду плестись с той же скоростью… Нет! Не думать об этом!
Изнемогая от усталости, я выбрался за калитку. Краем глаза я заметил, что рядом сидит какой-то человек, но это было совершенно несущественно. Мы с Белянкой должны покинуть Преддверие до того, как… Не думать об этом!
Человек обогнал меня и заглянул в лицо. Это был Кержак.
— Молчи! — простонал я. — Ничего не говори и ни о чем не спрашивай.
На лице Кержака промелькнуло сочувственное выражение, затем он отвернулся. Я заковылял дальше.
Примерно через минуту я заметил, что Белянка стала легче. То ли у меня второе дыхание открылось, то ли…
Я обернулся и увидел Кержака. Он шел сзади и тащил Белянку за нижний конец ее тела. Наши взгляды встретились. Лицо Кержака было безмятежно спокойным.
— Скажи мне только одно, — попросил он. — Если ты не вернешься, ты подаришь мне свой дом и участок?
Я расхохотался демоническим хохотом. Ничего смешного в словах Кержака не было… нет, все-таки было. Я смеялся от восхищения его умом и наглостью. Я привык считать, что во всем мире нет никого умнее меня, и вот неожиданно в деревне появился еще один умник.
— Подарю, — сказал я. — Если мы выйдем из деревни — участок твой.
— А дом? — уточнил Кержак.
— Тоже твой.
— А если не выйдем?
— Ты уж постарайся, чтобы мы вышли, — резко сказал я. — Все, молчи. Мне нельзя думать об этом.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Кержак. — Например, о погоде. Ты не находишь, что прошедшая зима была необычно дождливой?
«А ведь он мог бы стать моим другом», — подумал я. У меня никогда не было друзей, я привык относиться ко всем людям как к эгоистичным мерзавцам, и вот теперь в моей жизни впервые появился человек, который мог бы стать моим другом, но не станет, потому что уже поздно. Если мы выйдем из Преддверия (а ведь мы выйдем! Гадом буду, выйдем!), я никогда больше не вернусь домой, а он ни за что не откажется от моего подарка.
— Я дарю тебе дом и участок, — сказал я. — Сразу и навсегда, независимо ни от чего.
Кержак озадаченно хмыкнул.
— А ты не боишься, — спросил он, — что я все брошу прямо сейчас и пойду осваиваться в новых владениях?
— Боялся бы — не подарил, — отрезал я. — Друзей не боятся.
— У меня никогда не было друзей, — сказал Кержак. И добавил: — До тебя.
— Этой зимой было много дождей, — сказал я. — Грядки с репой сильно размыло.
Мы не успели совсем чуть-чуть. Я уже видел границу крайних участков, уже чувствовал, как волшебный зов ослабевает с каждым шагом, еще минута—другая — и он перестанет быть различимым и тогда можно будет остановиться, привести мою любимую в сознание и… Впрочем, думать об этом пока преждевременно. Мало ли что…
По земле пробежала тень летающего бога. Тень была не обычная, округлая, а какая-то угловатая. А потом я почувствовал, что бог приземляется.
Судорогой свело ноги, дыхание сбилось, сердце пропустило удар. Руки расслабились, Белянка выпала и ударилась головой о камень. Несильно ударилась, не настолько, чтобы покалечиться, но достаточно, чтобы проснуться.
Нет! Я не остановлюсь! Я все равно сделаю это! Мне наплевать, что Сила, исходящая от приземлившегося бога, усиливает действие закона. Я не нарушаю закон, я, наоборот, соблюдаю его. Я спасаю ту, чья жизнь в моих руках. Я не нарушаю закон.
Я собрал воедино всю свою волю и с удивлением почувствовал, что боги вняли моим доводам. Припадок прошел, я снова управлял своим телом. Не знаю, сколько еще продержусь… Не думать об этом!
В воздухе запахло озоном, это Кержак усыпил мою любимую слабой молнией.
— Спасибо, — сказал я.
Нагнулся, подхватил Белянку, и мы с Кержаком продолжили свой путь, стараясь не обращать внимания на приземлившегося бога, а точнее, богов — их было двое.
Это были совсем новые боги, таких я еще не видел. Обычно летающие боги не умеют ходить. Приземлившись, они некоторое время стоят неподвижно, а потом снова взлетают. Но эти боги ходили, не перекатывались, а именно ходили.
Пожалуй, из всех богов именно эти двое больше всего похожи на людей. Очень большие, почти как болотный змей, туловище короткое, широкое и какое-то округлое, как камень, голова очень большая, руки и ноги непропорционально длинные… Что? Точно! Они разговаривают!
Да, они разговаривали. Их речь была непонятна, но это была именно речь, никаких сомнений быть не могло. Только сейчас я сообразил, что никогда раньше не слышал, чтобы боги разговаривали между собой. Когда боги занимаются тяжелой работой, они рычат, когда спотыкаются или оскальзываются — визгливо ругаются, но они никогда не разговаривают между собой. Странно, что раньше я не обращал внимания на эту несообразность, а воспринимал ее как нечто само собой разумеющееся.
Один из богов поднял руки, и на конце одной руки открылся глаз. Глаз был огромен, раз в десять больше, чем у болотного змея. Глаз уставился на меня пустым и холодным взглядом, и я почувствовал приближение припадка. Нет! Не думать об этом!
Бог с глазом что-то сказал другому, тот что-то ответил, а потом снова случилось нечто невиданное. Бог с глазом справил большую нужду.
В его руке рядом с глазом открылось отверстие, и из него на траву выпали четыре куска испражнений. Они не выглядели как экскременты, они были похожи на камни неестественно правильной цилиндрической формы толщиной в половину человеческого туловища, но намного короче. Облегчившийся бог снова что-то сказал, мне показалось, что в его речи прозвучали нотки раздражения.
Боги стояли на нашем пути. Я не хотел приближаться к ним вплотную, но выбора не было — слева и справа дорогу преграждали изгороди частных владений. И когда мы приблизились к богам на расстояние двух божьих шагов, бог без глаза сделал эти два шага.
Он наклонился, протянул свою неимоверно длинную руку, схватил Белянку, вырвал ее из наших с Кержаком рук и поднял высоко вверх. Он коснулся меня, и я почувствовал, что рука его очень горячая.
