— Да нет, я говорю про лошадей для Мин. Я так рад, что она разрешила мне купить их для нее!
Из Жука как будто разом вышел воздух. У него была такая сумасшедшая неделя, что он и позабыл позвонить в банк и попросить о расширении кредитного лимита. Значит, Мин действовала на свое усмотрение? И ничего ему даже не сказала?
— Нам нужно было торопиться, — сказал Гарри.
Жук крепко сжал свой стакан с водкой и тоником. Гарри подмигнул Жуку.
— Но, пожалуй, я все-таки немножко разбираюсь в торговле лошадьми. Если бы чуть-чуть запоздали, то эти лошади уже ехали бы сейчас в конюшни принца Вазнара в Кентукки. Так что мы ловко его обошли!
Жук вспыхнул.
— Ну, — сказал Гарри, хлопнув Жука по плечу, — вы должны чертовски гордиться ею. Бен! Эй, старина, где же тебя носит? Джилл! Выглядишь сегодня на миллион евро! Уф! Я хотел сказать, швейцарских франков!
И Жука оглушило, будто пощечина, их веселое ржанье. Он отправился в бар за новой порцией водки. По дороге он заметил Мин и, взяв ее под локоток, оттащил от толпы поклонников.
— Гарри только что похвалил меня за спортивный азарт. За то, что я разрешил ему купить для тебя лошадей.
— Дорогой, я собиралась сама тебе рассказать. Нам нужно было действовать очень быстро. Я пыталась тебе звонить, но ты же сидел в своем потайном бункере и работал на благо мира, занимаясь гонкой вооружения. Ты ведь обещал мне поговорить с банком, а потом сообщить мне об этом? Или ты
Она поправила его галстук-бабочку с узором из ракет.
— Меня уже начинает это доставать. Кстати, что это за ракеты? И что — мы их сейчас против кого- нибудь применяем, а?
К ним приближались супруги Вандер-Кто-то.
— Минди! По-здрав-ляем! Мы так тобой гордимся! Уолтер, вы гордитесь этой девушкой или как?
Стол был уже накрыт для ужина.
Пока остальные рассаживались, Жук успел сходить в бар и еще раз заправиться. Это был уже который… пятый раз? Шестой?
Минди сидела рядом — с кем бы вы думали? — с Гарри. Жука усадили рядом — с кем бы вы думали? — с женой саудовского военного атташе. Когда все расселись по местам, Минди шепнула Жуку:
— Гарри подумал, она может оказаться тебе полезной. Покажи ей свой пояс и галстук.
Жук пытался завязать разговор с миссис Аль-Хазим, но дело продвигалось очень медленно. Она явно не испытывала ни малейшего интереса к Жуку, безошибочно почуяв, что он не миллиардер. Но после долгих стараний ему все-таки удалось добиться от нее поистине очаровательного признания, что Вашингтон кажется ей «приятнее Нью-Йорка».
У Жука появилась какая-то легкость в голове, и он вдруг заметил, что до сих пор не притронулся к еде.
— Я понимаю, куда вы клоните. — И Жук подмигнул миссис Аль-Хазим. — Тут у нас, в Вашингтоне, не так много евреев.
Миссис Аль-Хазим изумленно уставилась на него.
— Но, знаете, — продолжал Жук, — они не такие уж плохие ребята. К ним нужно только привыкнуть.
— Я говорила о нью-йоркских уличных пробках, — высокомерно отчеканила миссис Аль-Хазим и повернулась вправо на сорок пять градусов, за весь вечер она не сказала Жуку ни слова больше.
Жук, воспользовавшись неожиданно обретенной свободой, еще раз сходил к бару за шестой — или седьмой — порцией водки с тоником.
Гарри с Минди и все остальные смеялись и болтали. До Жука наконец-то дошло, что на ужине отсутствует нынешняя миссис Бринкерхофф. И только потом он вспомнил, что она вот-вот должна стать
Разговор зашел о том, как назвать лошадей. Похоже, Минди предоставила Гарри право дать имена своим двум новым лошадкам. Почему бы и нет? Великодушно настроенный Гарри пригласил всех выдвигать свои предложения.
— Раппанаханнок!
— Бегунья!
— Терпсихора!
— Да, мы можем![35]
Жук постучал вилкой по стакану.
— Ка-ак-на-назывался тот ф-фильм…
Оказывается, его язык превратился в неповоротливую тряпку и совершенно не слушался команд, поступающих от мозга. Минди бросила на него взгляд, полный ледяного ужаса.
— Ну, помните, — продолжал заплетающимся языком Жук, — тот фильм, где этот чокнутый мальчишка ослепляет лошадей, а потом поджигает сарай? И все они горят заживо. Я т-так люблю этот фильм!
Общий разговор, заскрежетав тормозами, остановился. Все потрясенно смотрели на Жука. А Жук, нисколько не смущаясь, продолжал:
— Классный фильм. Хэнк, ты смотрел этот фильм? Ты же такой любитель лошадей. Погодите-ка, молчите все, — сейчас, тпру! Вспомнил. «Эквуш»![36]
— Я еще никогда — никогда в своей жизни — не испытывала такого унижения, — говорила Минди, ведя машину и смертельной хваткой вцепившись в руль.
— Ш-шовершенно классная кличка, — отвечал ей Жук, занимавший горизонтальное положение на заднем сиденье. — «Эквуш»!
— От тебя разит водкой.
Жук принялся напевать увертюру к опере «Вильгельм Телль»:
— Та-та-там, та-та-там, та-та-там-там-та-а-а-ам…
— Уолтер! Прекрати! Прекрати немедленно, говорю тебе!
— Та-та-там, там-та-а-а-а-а-а-а-ам… та… там…
Жук проснулся на следующее утро. Он все еще лежал на заднем сиденье машины, в своем вчерашнем вечернем наряде. И у него болела голова. Ох, как же она болела!
Он прошагал на кухню, как зомби — заблудшая душа в поисках ибупрофена. Мин сидела за столом с чашкой кофе. Она отлично выглядела в блузе, штанах для верховой езды и сапогах.
— Доброе утро, — поздоровался Жук. Может, она всё забыла?
— Ты сказал мне «доброе утро», я не ослышалась?
Жук попытался сфокусировать взгляд на наручных часах.
— А что, разве уже вечер? Ого. Вот так вечеринка.
— Уолтер, у тебя проблемы с алкоголем. Я кое-что нашла для тебя. Сегодня в десять часов — в десять утра, имей в виду, — состоится встреча «Анонимных алкоголиков» — в Унитарной церкви в Даунерз- Корнер. Я тебе тут все записала на бумажке. Ты должен туда пойти — я ставлю это условием твоего дальнейшего пребывания в этом доме.
И она ушла. Стук сапог по кафелю, затем — звук хлопающей проволочной сетки на двери.
Бьюкс застал брата сидящим на крыльце — тот, все еще в вечернем наряде, прижимал ко лбу пакет с замороженным горошком.
— Хорошо выглядишь, старший братец.
— Угу, гм.
— Я и не знал, что вы, аристократы, любите кутить по полной. Знал бы — может, тоже присоединился бы.
