Они ведь едят щенков, правда?

Да, как бы то ни было, я надеюсь, что вы постараетесь передать эту информацию в нужные руки, мисс Чан. От этого многое зависит. Мы надеемся — мы очень надеемся, что это не было организовано вашим правительством. Если и было… но будем все-таки надеяться, что нет.

— А ваши люди сумели установить, кто там был из китайских агентов?

— Ну конечно. Они сидели за столиком наискосок, влево от вашего. Две женщины, не азиатки, лет тридцати с небольшим, в деловых костюмах, с челками и хвостиками. Под челками у них были окуляры — такие, знаете, какие бывают у голландских архитекторов.

— Я их не заметил.

— Правильно. Вы и не должны были их заметить.

— Ну, а что теперь?

— Ну, — Стрекер взглянул на свои наручные часы, — как раз сейчас, наверное, очаровательная дама, с который вы сегодня встречались, находится на конспиративной квартире МГБ в Бетесде и передает содержимое конверта, полученного от вас, в пекинский штаб МГБ в зашифрованном виде, через спутниковый канал связи. У нас сейчас одиннадцать часов вечера, значит, там, в Пекине, — одиннадцать часов завтрашнего утра. Думаю, меньше чем через час информация ляжет на стол товарища министра Ло. И вот тогда-то он капитально наложит в штаны.

Фэнкок поморщился:

— Барн!

— Прошу прощения, — сказал Стрекер. — И вот тогда-то он обосрется от страха.

Барн снова поморщился.

— Значит, вы надеетесь на то, что он не сразу оповестит Чжуннаньхай и Постоянный комитет, будет некоторое время скрывать?

— Чем дольше, тем лучше. Он конечно же сразу раскусит, что это такое, но все-таки для порядка сначала будет собираться с мыслями. Я бы на его месте так же поступил.

— А когда вы намерены опубликовать фотографию?

— Те влюбленные голубки были очень милыми, правда? Представляете, как они обрадовались, когда, обернувшись, увидели за соседним столом Роджерса П. Фэнкока, главу национальной безопасности США, собственной персоной, да еще в компании той китаяночки, которую все время показывают по телевизору! Ну, допустим, они проснутся завтра в девять часов утра. И поместят этот снимок на свою страничку в Facebook — и припишут рядом: «Смотрите, кто вчера вечером сидел рядом с нами в ресторане ‘Старый рыболов’! Кто-нибудь знает, кто такая эта китаянка? У нее такое знакомое лицо».

— Ну, а поскольку Facebook — это Facebook, то они получат кучу ответов от разных друзей и знакомых, которые напишут им: «Это же мисс Чан — торговый представитель Китая, которая вечно выступает по телевизору». А когда влюбленные птички увидят это, они скажут: «Вот это да! Тогда мы отправим эту фотографию в нашу местную газету, домой!» Так они и сделают, а потом редакция «Питсбург-пост-газет» подумает: «Ого, какая милая сенсация», — и разместит снимок на своем веб-сайте. Ну, и представим себе, что сейчас десять утра у нас — и десять вечера в Пекине. И вот появляется фото с Роджерсом П. Фэнкоком и Винни Чан, ужинающими вместе… Я так думаю, дальше все разнесется фантастически быстро, как вирус, правда? Пройдет, скажем, еще час… и фото попадется на глаза послу Дину. А сами знаете, как злятся послы, когда что-то творится у них за спиной? Ну, дальше, в Пекине наступает полночь — и Дин звонит в Пекин, в Министерство иностранных дел, и кричит в трубку: «Какого черта? Что происходит? С какой стати глава национальной безопасности США встречается с Чан?»

— Ну, а если нам повезет, то к тому времени товарищ Ло будет по-прежнему молчать о так называемых свидетельствах. Таким образом, он уже в течение двенадцати часов будет держать полученную информацию в секрете от партийной верхушки, ни о чем не извещая. И вот теперь уже начнет трезвонить его телефон, и ему поступит приказ: живо явиться с повинной в Чжуннаньхай и объяснить, какого черта он молчал как рыба.

— Ну, это, конечно, желаемый сценарий развития событий, — заключил Стрекер. — Никогда ведь заранее не знаешь, как все на самом деле обернется. Но у меня почему-то добрые предчувствия. Может, на меня так действует это ваше великолепное виски? Оно что — тоже приплыло сюда на «Мэйфлауэре»? Или вы отправили его еще раньше — вместе со слугами?

Посол Дин позвонил министру иностранных дел Ву Феню в час дня по вашингтонскому времени — в два часа ночи по пекинскому. Министр иностранных дел Ву счел дело достаточно серьезным, чтобы сразу же позвонить в Чжуннаньхай президенту.

Президент Фа, притворившись, будто звонок разбудил его, выслушал то, что сказал ему министр иностранных дел. Он велел Гану созвать чрезвычайное заседание Постоянного комитета и назначил его на семь часов утра. Точная причина пока не оглашалась. Получалось, что к семи часам утра товарищ Ло уже в течение двадцати часов скрывал от всех информацию, которую Фэнкок передал Чан.

Глава 43 Фальшивка чистой воды

Министр Ло сидел на своем стуле, держа спину как никогда прямо. Фа и остальные члены Постоянного комитета молча слушали его изложение событий. Когда Ло закончил, Фа не говорил ни слова почти целую минуту, как будто пытался осознать всю сложность ситуации.

— Значит, вы говорите, товарищ, что получили это донесение от товарища Чан в полдень?

— Да.

— И вы об этом сразу не известили меня или Комитет?

— Я ведь уже объяснил, товарищ: я счел необходимым проанализировать этот материал, прежде чем довести до вашего сведения. И сообщить в Комитет.

Фа пристально посмотрел на него.

— Но ведь и прошлой ночью, когда мне позвонил министр иностранных дел Ву, вы все еще не ввели меня в курс дела.

— Я продолжаю повторять, товарищ, — сказал Ло с нотками легкого нетерпения, — я вел расследование. И не стоило…

— Действительно, вы продолжаете это повторять. Однако… умалчивать о сведениях, имеющих такую важность, почти… двадцать часов? Такое промедление кажется мне необъяснимым.

Ло нарочито небрежно ответил:

— Товарищ, единственное, что здесь «важно», — это наглость американцев, которые пытаются подложить нам свинью.

Фа снова уставился в лежавшую перед ним папку. А потом сказал:

— Я бы хотел снова просмотреть видеоматериал, снятый в больнице.

На большом настенном мониторе опять появился видеосюжет, длившийся семь минут сорок шесть секунд. Возле двери больничной палаты, в коридоре, стояли агенты тайной службы и тибетские агенты безопасности. К ним приблизился мужчина в белом врачебном халате, с бейджем на груди. Агенты прочитали надпись на нем. Он кивнул им и вошел в палату. Через шесть минут он вышел из палаты. Хотя невооруженным глазом трудно было разглядеть, но при внимательном просмотре видеозаписи можно было заметить, что у мужчины обезображена мочка правого уха, а на правой руке нет безымянного пальца.

— Ну, а теперь — результаты вскрытия… — начал Фа.

Ло прервал его:

— Фальшивка чистой воды! Почему это им понадобилось целых двенадцать дней на то, чтобы установить, был он отравлен или нет? Речь-то шла о персоне ого-го какой важности.

Фа прочитал лежавший перед ним документ.