солнечном дворике владений какого-нибудь богатого купца и штудирующим вместе с купеческими детьми выдержки из «Четверокнижия» за хозяйские харчи. Хотя этот и впрямь что-то нараспев цитировал — вот только Марко никак не мог понять что. О чем он тут поет и что ищет — и почему здесь?
Подобравшись поближе, Марко удалось разобрать самые простые фразы:
— «Металл валит дерево… Вода тушит огонь… Дерево проникает в землю… Огонь плавит металл… Земля задерживает воду… Такова последовательность подчинения пяти стихий…
Осенний металл творит воду… Зимняя вода творит дерево… Весеннее дерево творит огонь… Летний огонь творит землю… Предосенняя земля творит металл… Такова последовательность творения пяти стихий…»
— Он цитирует взаимодействие пяти стихий в человеческом теле, негромко пояснил ученый Ван. Все они двигались и говорили очень тихо, так как незнакомец почему-то все еще не слышал приближения отряда из двадцати мужчин и вдвое большего числа животных и прерывать его размышления было бы весьма невежливо.
Наконец, прекратив свою декламацию, ученый поднял взгляд и с глубоким поклоном приветствовал путников. Все трое Поло и ученый Ван спешились и подошли к незнакомцу, желая удовлетворить свое любопытство и по возможности узнать выход из этого лабиринта, что выглядел лишь закорючкой на их приблизительных картах.
— Приветствую вас, достойные путники! — без малейшего удивления обратился к ним ученый в потрепанной одежонке. — Осмелюсь спросить, что привело вас в столь пустынное место?
— О том же мы могли бы спросить и вас, — отозвался Никколо, глава и старейшина всего отряда.
— Я нередко прихожу сюда собирать травы для скромной аптеки, которую я ношу в плетеной корзине за спиной, где также хранятся все мои земные пожитки подобно тому, как в раковине у улитки есть все, что нужно улитке. Медленно, как улитка, брожу я с места на место, высматривая травы, необходимые для поддержания равновесия Инь и Ян, а потом охотно раздаю их нуждающимся. Ибо в своем знаменитом медицинском трактате «Нэйцзин» древний Желтый император написал, что принципы взаимодействия Инь и Ян суть основные принципы мироустройства, а также источник жизни и смерти. Небо суть проявление Ян, светлого начала; Земля же суть проявление Инь, начала темного…
— Все это крайне интересно, — без малейшего интереса перебил Никколо, перебирая свои лучшие нефритовые четки. — Но раз вы часто сюда приходите, вы, наверное, сможете вывести нас из этого проклятого места.
— Проклятого? О нет, уверяю вас, — возразил ученый лекарь. Пустынного, да. Но полного совершенной красоты, какую можно найти только в местах полного уединения и покоя… и к тому же богатого благословенными лекарственными травами. Здесь произрастают редчайшие дикие гранаты, чья сушеная кожура и горькая желтая кора как рукой снимают лихорадку. Растет здесь и тигровый чертополох, чьи пышные лиловые цветки избавляют от прилива крови к матке. В солнечных уголках, где скапливается дождевая вода, растут высокие и сильные побеги конопли. Это благотворное растение известно с древности — и император Шэнь-нун предписывал его употребление в то же самое время, когда развивал культивацию шелковицы и шелковичного червя. Конопляное масло, или ма-яо, превосходное снотворное и болеутоляющее средство. Употребление в пищу семян конопли способствует укреплению организма и задерживает старение. А курение цветков конопли излечивает сто двадцать недугов, которые я теперь же с удовольствием вам перечислю… — И лекарь приготовился загибать пальцы.
— Марон! Ради Бога, любезнейший, избавьте нас от перечисления ваших недугов и укажите нам выход из этого лабиринта! — взмолился Маффео. — Ибо мы исполняем важное поручение великого хана Хубилая и просто не располагаем временем для усвоения столь эзотерических познаний.
— Постойте-постойте… — задумчиво проговорил Марко. — Великого хана наверняка заинтересуют семена, употребление коих в пищу может задерживать старение. Ибо в последнее время подобные материи сильно его беспокоили.
— Если ваш великий хан начинает догадываться, что его плоть изнашивается точно так же, как плоть любого другого смертного, вам, вероятно, следует поговорить с той госпожой, что спит в пещере.
— Что-что? Кто спит? Где? — вскричал Никколо, и его исчерченное морщинами и утомленное скитаниями лицо просияло — наверное, впервые с самого начала этого прискорбного путешествия.
— Надо же! — хихикнул оборванный травник. — Да неужто вы так долго воздерживались от общения с женским полом, что ваши щеки начинают пылать при одном упоминании о даме? Пожалуй, вам следует поспешить в рыночный город, что по ту сторону этой пустоши. Там много постоялых дворов, где куртизанки щедро одарят вас своим вниманием.
— Все городские удовольствия могут подождать до тех пор, пока мы не повстречаемся с «той госпожой, что спит в пещере», которая знает, как задержать старение. Ведь именно на ее розыски нас и послал Хубилай! Никколо говорил с таким радостным видом, будто только что нашел прямо на дороге ярко- красный бир-мяньский рубин размером с зерно крупного дикого граната.
— А, ну так место ее отдыха вон там, — сказал травник и махнул рукой куда-то в сторону запада.
— А точнее? — спросил Марко.
— Ну, это где…
— Марон! Эти катайцы никогда ничего толком не объяснят! — вскипел Маффео. — Проклятие! Мало того, что, когда надо говорить, они поют! Так еще и в их песнях сам черт ногу сломит!
— А знаете что, — пряча лукавую улыбочку, начал Марко, — наш ученый Ван, как мне думается, просто жаждет узнать названия ста двадцати болезней, излечиваемых курением целебной конопли. Пожалуйста, составьте нам компанию в пути до пещеры этой спящей госпожи. А пока мы едем, вы вполне сможете перечислить ученому Вану названия всех ваших ста двадцати недугов.
Оборванный травник отвесил венецианцу очень низкий поклон.
— Ничтожный лекарь Хуа То всегда рад поделиться своими скудными познаниями с теми, кому они смогут принести пользу. А в особенности с теми достопочтенными господами, которые рады будут разделить с ничтожным лекарем Хуа То содержимое своих рисовых чашек.
Тяжко вздохнув, ученый Ван окинул всех вежливо-снисходительным взглядом.
12
Сянь: Взаимодействие.
В горном озере отражается вершина.
Радостная женщина приносит удачу.
Оборванный травник Хуа То все водил их туда-сюда по лабиринту из красного камня. Порой он так погружался в свои фармацевтические рассуждения, что напрочь забывал, где они находятся. Отсюда вытекали бесконечные возвраты из тупиков — и бесконечное нетерпение троих Поло.
— …Итак, те, чей недуг находится под знаком угря, обитающего в местах темных, узких и скользких, должны принимать порошок сушеного угря, смешанный с бурыми морскими водорослями и увлажненный жиром куликов, каковые встречаются в тех же местах, что и угри… пусть даже ветры и дождь сильны во всех бухтах, — объяснял добросовестный травник, пока ученый Ван то и дело учтиво прикрывал разинутый в отчаянном зевке рот.
Наконец они все-таки добрались до выступающего гребня, откуда открывался вид на просторную желтоватую долину. На самой вершине гребня росла одинокая сосна, за которой виднелся узкий вход в пещеру. А на узловатых ветвях сосны резвилась короткохвостая обезьяна, чей белоснежный мех поблескивал будто хрусталь.
— Значит, здесь? — спросил Никколо с плохо скрываемым интересом, который он обычно приберегал для партии сапфиров с острова Церендиб, каждый размером с яйцо хорошей колибри.
— Ага, здесь, — кивнул Хуа То, указывая на пещеру своей тросточкой с набалдашником из слоновой
