судить, ни осуждать мы недостойны, и грехи братьев и сестер не дано осуждать нам, ибо среди христиан доподлинно мы являемся грешниками. Benedicite, parcite nobis.
Служение, кое было нам заповедано, мы не исполняли так, как его следовало исполнять, не соблюдали ни пост, ни молитву; днями, отведенными нам для дел благочестивых, мы пренебрегли, и часов, для молитв предназначенных, не соблюдали; когда мы творим святую молитву, чувства наши заняты плотским, а мысли исполнены мирских забот, и до того поглощены мы мирским, что уже не знаем, какое слово возносим мы к Отцу всех праведных. Benedicite, parcite nobis.
О благой и милосердный Господь, во всем, в чем повинны чувства и мысли наши, мы исповедуемся Тебе, святый Боже; премного согрешили мы, но уповаем на милость Господню, и на святую молитву, и на святое Евангелие. Ибо тяжки грехи наши. Benedicite, parcite nobis.
О Господи, осуди и покарай пороки плоти нашей, обреченной на тлен и разрушение. Но возымей сострадание к душе, заключенной в темнице плоти, и дай нам дни и часы, и коленопреклонения, и посты и молитвы и проповеди, как это заведено у добрых христиан, дабы мы не были осуждены в Судный День как нечестивые и предатели. Benedicite, parcite nobis».
Для нас, людей XXI столетия, исповедь катаров неотличима от исповеди любого иного правильного христианина. Но в XIII веке она звучала как вызов Римской церкви. Разве что духовное крещение кажется нам сегодня странным обрядом, не похожим на традиционный, но и то потому, что некоторым образом похоже на ритуал вступления в тайное общество. Но то общество, куда принимается таким образом неофит, — это не секта, а церковь, и неофит в ней становится не любопытствующим, а полноправным членом. Такое крещение у катаров называлось Consolament.
«Если настало ему (неофиту) время получить духовное крещение, он должен совершить melihorier и принять Книгу из рук Старшего. Старший же должен прочесть ему наставление и назидание согласно ритуалу, как это пристало делать при крещении духовном». Ритуал духовного крещения был выдержан в лучших традициях апостольской катакомбной церкви! Это своего рода передача Святого Духа от тех, кто уже приобщен, тому, кто только начинает духовный путь.
Крещение огнем
Официальная дата начала борьбы с катарами — 1209 год, однако Первый крестовый поход Рима против юга случился за 25 лет до официально объявленной крестоносной войны. В 1185 году на южные земли было послано войско, чтобы очистить юг от ереси, то есть убить свободную катарскую церковь. Однако для Рима поход оказался неудачным: хотя еретиков и уничтожали, но люди юга восприняли такое вмешательство с ненавистью и яростью. Папа Иннокентий Третий, и так не благоволивший к своевольному югу, после докладов посланных туда для инспекции клириков откровенно призывал уничтожить катаров. «Эти еретики, — говорил он, — гораздо опаснее сарацинов, уничтожайте их без пощады». Именно благодаря этому воззванию после двадцатипятилетнего перерыва начался тот кошмар, который и называется альбигойскими войнами. А завершился этот кошмар не в 1244 году, когда пал Монсегюр, а в 1255 году, когда пал Керибюс.
Началось все с отправки на юг Франции с целью инспекции церквей папского легата Пьера де Кастельно, в его задачу входило выяснить, насколько слабы позиции римской церкви в южных землях. Кастельно был монахом-цистерианцем, он не обладал ни терпением, ни сдержанностью, ни умом, ни навыками дипломатии при сложных диспутах с инакомыслящими. Над посланником папы катары откровенно смеялись, а когда он в отчаянии обратился к местным феодалам, чтобы послать рыцарей для искоренения ереси, те попросту ему отказали. Осознав, что и феодалы тут катары, взбешенный посланник решил возвратиться в Рим, пообещав напоследок графу Тулузы, что «тот, кто лишит вас ваших владений, сделает благое дело, а убивший вас будет благословен». Но до Рима легат не доехал: его нашли окровавленным и мертвым.
Именно эта смерть и стала поводом для альбигойского похода крестоносцев. Летом 1209 года тулузский граф Раймонд Шестой отдается на милость папы. Его раздевают до пояса и с веревкой на шее ведут к собору в Сен-Жиле, нещадно хлеща розгами. После чего, наказанный за поддержку ереси, он подписывает акт о передаче графства под власть церкви. А крестоносная армия под командованием Стефана де Монфора, состоящая из конницы, пеших воинов и просто босых и свирепых людей, вооруженных одними ножами, подходит к первому на ее пути городу в долине Роны — Безье.
Епископ Безье пытается вести переговоры с войском, но условия сдачи города — выдать всех катаров — для него неприемлемы. За гордым отказом следуют недолгая осада и штурм. Город Безье остается за спиной крестоносцев. В нем не осталось ни единого выжившего — ни старика, ни женщины, ни ребенка. Тридцать тысяч человек… Именно в этом городе папский легат Арнот Амори, аббат Сито, произнес оставшуюся в веках фразу. Когда его спросили, не стоит ли пощадить невиновных, тот сказал: «Убивайте всех, Господь распознает своих!»
Следующий на очереди — Каркасон. Это мощная крепость с двойным кольцом стен и тридцатью шестью башнями. В крепости укрылся от воинов Христа виконт Раймонд Роже граф Транкевель — владелец этой земли. Это совсем еще юный рыцарь, но под его командованием город две недели выдерживает постоянные атаки. И только когда в крепости кончается вода (а стоит жаркий месяц август и стены плавятся от зноя), защитники сдаются.
Затем следуют Минерва (сожжены 150 катаров), Терм (четыре месяца осады, все защитники погибли от голода и болезней), Лавор (два месяца осады; 80 рыцарей повешены и заколоты кинжалами; 400 жителей сожжены), Тулуза, которую граф де Монфор берет без единого убитого со своей стороны и которая спустя недолгий срок снова восстает, а затем снова отвоевывается крестоносцами. Правда, на этом альбигойские войны не завершаются. Еще 30 лет длятся эти войны. За это время убиты около миллиона жителей Южной Франции, земля лежит в руинах и пожарищах, а в результате альбигойских войн рождается чудовище — инквизиция. Появляются законы о еретиках, появляется опасность попасть под подозрение в сочувствии еретикам. Появляются тулузские постановления по борьбе с альбигойской ересью. Вот некоторые пункты из этого давнего документа:
«В каждом приходе епископы назначают священника и трех мирян (или же больше, ежели возникнет необходимость) с безупречной репутацией, которые обязуются неутомимо и неусыпно выискивать живущих в приходе еретиков. Они будут тщательно обыскивать подозрительные дома, комнаты, подвалы и даже самые сокровенные тайники. Обнаружив еретиков или же лиц, оказывающих таковым поддержку, предоставляющих жилье либо опеку, они обязаны предпринять необходимые меры, дабы не допустить бегства подозреваемых, и одновременно как можно скорей оповестить епископа, сеньора или его представителя».
«Сеньоры обязаны старательно выискивать еретиков в городах, домах и лесах, где оные встречаются, и уничтожать их укрытия».
«Тот, кто позволит еретику пребывать на своей земле — будь то за деньги или по какой другой причине, — навсегда утратит свою землю и будет покаран сеньором в зависимости от степени вины».
«Равно покаран будет и тот, на чьей земле часто встречаются еретики, даже если это происходит без его ведома, а лишь вследствие нерадивости».
«Дом, в котором обнаружат еретика, будет разрушен, а земля конфискована».
«Представитель сеньора, ежели он усердно не обыскивает места, на которые пало подозрение, что в них обитают еретики, утратит свою должность без всякого возмещения».
«Каждый может искать еретиков на землях своего соседа… Также король Франции может преследовать еретиков на землях графа Тулузского и наоборот».
«Скрытый еретик, который сам отойдет от ереси, не может оставаться жить в том же самом городе или селении, если места эти почитаются пораженными ересью. Он переселяются в местность, которая известна как католическая. Обращенные эти будут носить на одежде два креста — один с правой, другой с левой стороны — иного цвета, нежели одежда. Им не дозволяется отправлять общественные должности и
