пели; две женщины однако уже и тут, в Йорктоне, впали в сумасшествие: одна 60-летняя старуха все утверждала, что от нее имеет родиться Христос Спаситель, другая безумная была потише: все что-то бормотала про себя и чертила пальцем на полу. Спустя несколько дней появилась еще сумасшедшая — 17- летняя девушка, провозглашавшая себя Богородицей. Тем временем мужчины шли вперед, продолжая свои заунывные напевы гимнов: по ночам они останавливались под открытым небом, и многие из них не только ничего не ели, но и сна себя лишали: впереди шел босой, бледный, с лихорадочно горящими глазами, обнесенными темными кругами, и черною же длинною, развевавшеюся по ветру, бородой — „Иоанн Креститель“ — Зебров. Этот, подходя к местечку Fox-warren, стал уже и бредить на ходу — ему все представлялись видения; он не спал уже четвертые сутки и стал то и дело ловить что-то по воздуху и хвататься за что-то, мерещившееся ему, взывая к следовавшим за ним духоборам: „Вот он Христос — хватайтесь за него все, спасайтесь!..“ По дороге к Фоксваррену духоборы стали бросать одеяла, платье, кошельки, обувь… Все это подбиралось следовавшими за ними конными жандармами и доставлялось куда следует на хранение. У Фоксваррена выпал снег, и это поколебало веру пилигримов в своего „Иоанна Крестителя“…»
В середине XIX века снова «воскресли» как из небытия староверские толки «морельщиков» (тех, кто морил себя голодом), «самосжигателей» (тех, кто добровольно сжигал себя и своих родных), «соединяющихся со Христом» (то есть самоубийц, совершавших этот акт самостоятельно или с помощью друзей), появилось немало скопческих толков. Иногда вся деревня выбирала своего губителя, и он завершал их земное бытие, иногда целые семьи окладывали избу соломой и добровольно сжигались. Крестьянин Владимирской губернии по имени Никита принес в жертву двоих своих детей, положил в избе и затем ее поджег, как потом он объяснял, следуя примеру Авраама. За подражание библейскому патриарху он был сослан в Сибирь, но и там не успокоился. Однажды его нашли в лесной часовне распятым на большом деревянном кресте. Никита распял себя сам, заранее просчитав, как будет умирать на кресте подобно Христу, он даже пробил себе левый бок, да только совсем ослабел от потери крови и не смог насадить правую руку на гвоздь.
В самом конце XIX века в Тирасполе объявилась раскольничья монахиня Виталия, которая проповедовала скорый конец света. Она так живо убедила местных староверов, что конец света не за горами, что они добровольно согласились дать себя замуровать в земле, что и исполнил Федор Ковалев: он заложил яму с ожидавшими конца света кирпичами. Эти добровольные смерти происходили на протяжении 1896–97 годов на разных хуторах. Замуровал в яме он и саму монахиню Виталию. Несчастный душегуб верил искренне, что таким способом дает им вечную жизнь. В конце концов он был арестован и осужден, а после семи лет заключения отправлен в монастырь…
Выскобленные
Из хлыстовского толка в свое время вышли и скопцы. «Основателями скопческого движения, — писал А. Панченко, — были трое крестьян: нищие бродяги Андрей Иванов Блохин и Кондратий Никифоров (в следственных документах его также называют Трифоновым и Трофимовым), а также хлыстовский „учитель веры“ Михайла Никулин из Орловского уезда. О судьбе Андрея Блохина после процесса 1772 г. нам ничего не известно. Что же до его товарища Кондратия, то есть достаточные основания предполагать, что именно он стал лидером нарождавшейся секты скопцов, и что именно его мы знаем под именем скопческого „искупителя“ Кондратия Селиванова, слывшего Христом и „государем Петром Федоровичем“». «Мне было явление во сне, — рассказывал скопческий искупитель, — будто бы Господь Саваоф явился и говорит: „ты имеешь грех, и если ты его не отбросишь от себя, то не будешь в царствии небесном“. И показал мне нож большой, который лежал в сарае и был сильно раскален, и сказал: „возьми сей нож и проведи оным по телу своему, начиная от большого пальца правыя ноги до тайного уда; и ежели нож остановится на тайном уде, то отрежь его, и будешь счастлив и спасен“. Когда я проснулся, то пошел в сарай и нашел там нож, показанный мне во сне. Взяв его, пошел в ригу, которая в это время топилась с хлебом для молочения; положил нож в огонь и раскалил его так, как во сне видел; потом, взявши его, провел… по всей ляжке правыя ноги своея до самого тайного уда; и как только до него ножом довел, то в ту же минуту отрезал себе <яйца> и бросил их в огонь, которые в моих глазах и сгорели». После окончания орловского следствия Селиванов продолжил свою проповедь в Тульской и Тамбовской губерниях. Скорее всего, в это время его сподвижниками были нищий Мартын (Мартин) Родионович (известный нам только по писаниям самого Селиванова и скопческим легендам), а также крестьянин Александр Иванович Шилов, прослывший впоследствии «скопческим предтечей» и «графом Чернышевым». Однако весной 1775 г. властям стало известно об оскоплениях, производящихся под Моршанском. Арестованного в Москве Селиванова отвезли в Тулу, затем в Тамбов и, наконец, в д. Сосновку, где жило большинство тамбовских последователей скопчества. Там его били кнутом и отправили в Нерчинск. Около десяти человек (и в их числе Шилова) после соответствующих наказаний сослали в Ригу. Все эти карательные меры, однако, не остановили распространения скопчества. При этом дело не ограничилось центральными губерниями. Сектантская община появилась в Риге (здесь ею руководил Александр Шилов); скопцы обосновались и в южных пригородах Петербурга. Уже к 1790-м гг. скопчество перестало быть исключительно крестьянским религиозным движением. Оно стало активно распространяться в купеческой и мещанской среде, что в существенной степени облегчило финансовые и организационные условия деятельности сектантов. Около 1797 г. в Европейскую Россию возвратился и Селиванов. Как именно это произошло — не совсем ясно. Судя по всему, в 1797 г. с лидерами скопчества (в частности, с Шиловым и Селивановым) беседовал император Павел I. Точное содержание этой беседы нам неизвестно, однако после нее шесть скопцов, включая Шилова, были заключены в Шлиссельбургскую крепость, а Селиванова в качестве «секретного арестанта» поместили в Обуховский смирительный дом в Санкт-Петербурге. В январе 1799 г. Шилов скончался и был погребен в Шлиссельбурге. Скоро, однако, Селиванов был отпущен на свободу, и Александр Первый несколько раз выслушивал его предсказания. «В 1804 году скопец А. М. Еленский, — пишет С. Шаров, — направил в кабинет Александра I записку о том, как обустроить Россию в скопческом духе. По этому проекту Россия должна была стать огромным скопческим кораблем, оскопленный Государь должен был ею управлять подобно Иисусу Навину, слушаясь гласа небесного. „Опробовать все тайные советы“, поступающие с неба, должен был все тот же Селиванов, так как, по вере всех скопцов, „в нем присутствует полный Дух небесный с Отцом и Сыном“». Александр, конечно, советам Еленского не внял, а самого камергера отправил в монастырь. Селиванова он не стал притеснять, надеясь, что его можно контролировать и переубедить. Но поскольку Селиванов сам был наделен даром переубеждать людей, оказалось вдруг, что некоторые из матросов и гвардейцев приняли его веру и совершили над собой оскопление. Число новообращенных росло. Царь снова отправил Селиванова в заключение. На этот раз — в монастырь и до конца его земных дней.
В 1844 году по приказанию Министерства внутренних дел было напечатано «Исследование о скопческой ереси». Разделяя раскольнические ереси на четыре типа, автор относит скопцов к четвертому — губительским ересям. «Четвертый разряд составляют губительные толки, из коих немногие доныне существуют; толки, воспламенявшие народ разными обольщениями страдать за Бога, принимать добровольно венец мученичества чрез самоубийство или самоизуродование в разных видах. Таковы: Степановщина, Морельщики, Самосожигатели, Детогубцы, Сократильщики, Тюгалыцики, Спасовщина и, наконец, Скопцы… Таинственность, которою прикрывают себя последователи еретических расколов, делает почти невозможным не только разъяснение и подробное исследование их лжеучения со всеми его оттенками по различным толкам или кругам, но даже и самое приведение в известность числа сих кругов или согласий. Судя по беспрестанно вновь делаемым случайно открытиям разных новых, дотоле неизвестных сект, едва ли можно ошибиться, предположив число их достигающим до сотни. В числе таких зловредных изуверов, по всей справедливости, одно из первых мест должны занять последователи секты скопцов, которые, с противным природе наружным изуродованием своего тела, соединяют тайное учение, самое сумасбродное, какое когда-либо существовало».
В основе учения скопцов, считал автор, лежат неправильно понятые слова Христа: «Суть скопцы, иже из чрева материя родишася тако; и суть скопцы, иже скопишася от человек; и суть скопцы, иже
