— Но эта скрипка… Ведь я сам ее сделал! — пылко возразил Амиот, с несчастным видом глядя на сломанный инструмент. — Может быть, старая скрипка и смогла бы наколдовать, как сказал месье, но… лишь фантазии: не остров — не
— Я понятия не имею ни о форме, ни о размере, — признался месье Ледрю. — Но он должен быть где-то здесь… Именно на этом острове несколько столетий тому назад сражались два рыцаря: один — за собственность своего господина, второй — за даму. Как то и следовало согласно старому правилу: рыцарь должен вступать в поединок только из-за правого дела или из-за дамы.
Амиот задумался над этими словами.
— В таком случае, месье, боюсь, что у меня нет надежды стать настоящим рыцарем. Потому что, если я когда-нибудь вновь столкнусь с этим… этим Фугеро, который сломал мою бедную скрипку… Но что касается этого острова — мне кажется, что рыцари в латах дрались бы не на скале, а на какой-нибудь песчаной отмели; а когда кончится прилив, тут может оказаться не меньше дюжины таких отмелей.
— Вы так думаете? — спросил нотариус, а про себя добавил: «Тогда, быть может, вы вовсе не такой мечтатель, за которого я вас принял».
Амиот в полном молчании греб еще примерно с полмили, затем нотариус заговорил снова:
— На этой карте обозначена тропинка, она где-то поблизости, ведет она лесом к месту, которое мне бы особенно хотелось посетить. Можем мы оставить лодку здесь и разведать? Или прилив закончится и она окажется на суше?
— Прилив продолжится еще четыре часа, — заверил его Амиот. — И пока вы говорили, я проверил веслом глубину под нами и не достал до дна. Что касается того, чтобы пришвартоваться, я могу отыскать какой-нибудь камень на проселочной дороге, вон там, и использовать его в качестве якоря.
Они медленно продвигались вперед, и вот слева по борту показалась крошечная бухта, где они заметили развалившийся причал. В другом конце бухты стояла заброшенная лесопилка, водяное колесо которой давно уже перестало работать. Амиот спрыгнул на берег, одним движением руки набросил носовой фалинь на старый кнехт и помог высадиться месье Ледрю.
Они шли по берегу бухты, пока не оказались на мелководье под окнами лесопилки. Переправившись по камням, они начали подниматься по крутой тропинке, по обеим сторонам которой росли ореховые деревья. Тропинка вывела их на вересковую пустошь, испещренную утесником. Внизу простиралась широкая река.
По другую сторону холма они обнаружили несколько ступенек, спустились по ним и направились по дорожке, над которой нависли ветви фруктовых деревьев. Перешли через деревенскую улицу и, пробравшись под оградой сада, через которую перевешивались фуксии, снова пошли в гору по проселочной дороге, между живыми изгородями с папоротником, по корням, а кое-где и по листьям которого текли ручейки.
Нотариус, поднимаясь вверх, прибавил шагу и развил скорость, поразительную для его лет. Один раз он на минутку остановился, словно прислушиваясь к журчанию воды в придорожных канавах, и рука его потянулась к карману.
— Но нет, мы подождем, — сказал он. — На карте ведь нет острова. Если на ней нет и замка, то мы приехали напрасно.
На лице Амиота отображалось только удивление. Он не имел ни малейшего представления о том, что они ищут. Может быть, это цветок? Он слышал об ученых-ботаниках, которые путешествовали по разным странам в поисках какого-нибудь маленького растения — возможно, какого-то лишайника. Для него, правда, все едино.
Месье Ледрю двигался вперед, не снижая скорости. Теперь, когда они добрались до вершины пологого холма, узкая тропинка, расширяясь, превратилась в настоящую дорогу и их взору представились разбитые на участки пашня и пастбище. Месье Ледрю начал переходить то направо, то налево, от одной калитки к другой: дело в том, что живые изгороди, хоть и стали здесь ниже, все-таки были выше человеческого роста, и поэтому разглядеть что-то можно было, лишь заглянув через калитку. Несколько раз рука его тянулась к карману, но каждый раз он передумывал. Он передвигался по дороге зигзагами, словно собака, ищущая след.
Наконец, забравшись на перекладину калитки с правой стороны дороги, он воскликнул:
— Voyons![10] З
— Я не вижу никакого замка, сэр. Там только кусты, расположенные кругом.
— Но это же и есть замок, я вам говорю, Замок Дор! Давайте пойдем туда кратчайшим путем. Ну вот, — добавил месье Ледрю, когда Амиот отпер калитку, за которой простиралось пшеничное поле, — я полагаю, что вы считаете меня сумасшедшим. Старик — и так торопится, чтобы не опоздать, hein?
Созревшая пшеница стояла высокой стеной, и миллионы ее колосьев достигли полной зрелости. Она доходила до самой изгороди, так что оставалась лишь узкая тропинка, по которой можно было пройти только друг за другом. От калитки было видно все поле, на волнообразной поверхности которого играли свет и тени, но здесь, возле тропинки, пшеница была выше головы. С правой стороны они не видели ничего, кроме ее стеблей, да порой лишь алый мак, побег синего льна или бабочку, порхавшую в воздухе, что дрожал от зноя.
Пройдя шагов пятьдесят, месье Ледрю обернулся, снял шляпу и вытер лоб.
— Так иногда бывает, — сказал он, — когда плывешь по морю. К концу дня ветер меняет направление и внезапно приносит с суши теплое дыхание скошенных лугов и земляничных полян — прямо из гавани Бреста. Я полагаю, — добавил он, — когда я только что пообещал вам замок, вы ожидали увидеть нечто вроде башни — высокое, массивное здание с укреплениями, не так ли?
Но Амиот ответил с безразличным видом:
— Я ожидал… сам не знаю чего, месье.
Нотариус снова водрузил на голову шляпу, и они продолжили свой путь. Он привел их за угол, к другой калитке, за которой было жнивьё. Теперь пятки болели у Амиота сильнее, чем рубцы на теле.
За третьей калиткой было широкое пастбище с выщипанной травой, стороны которого сходились к насыпи — теперь уже было видно, что это амфитеатр. Двойной земляной вал зарос куманикой, колючками и бузиной, которая глушит всех своих соседей. Прямо перед ними в валу был проход, через который они попали в амфитеатр, устланный дерном и защищенный от всех ветров. Он составлял в диаметре около двухсот футов и в центре был ровный и гладкий, как стол.
Месье Ледрю, пребывавший в экстазе, даже лишился дара речи и только вышагивал и что-то подсчитывал. С внутренней стороны насыпь была почти лишена растительности. Усевшись на землю, заросшую чабрецом, месье Ледрю наконец-то вытащил из кармана карту.
— Это лучше, чем я думал. Я только что сказал, что мы еще успеем… Я лишь имел в виду, что окажусь здесь вовремя, чтобы засвидетельствовать почтение королям и их рыцарям и дамам, которые обитали внутри вот этого самого круга. Это были долгие скачки, в которых я состязался со временем и прихотливым случаем.
Продравшись сквозь колючие заросли, он перебрался через ров и вскарабкался на внешний вал, который как раз в этом месте граничил с широкой дорогой. Внизу в летнем мареве синела бухта. Обернувшись, они могли разглядеть у подножия насыпи, на которой стояли, речку — она просматривалась через клинообразную просеку в лесу.
— Замок Дор — видите, отсюда открывается вид на все подступы к нему! — воскликнул нотариус. — Бухта, река, дорога, идущая вдоль холма… Но что это там?
Он вдруг заметил огороженный участок, забитый палатками, экипажами и группами людей, — поле, полное народа. За ограждением, где дорога поднималась в гору, тоже были палатки с белым верхом, на которых трепетали крошечные флажки.
— Ах, ну конечно же — скачки!
По пути сюда они не встретили ни души, единственным исключением была старушка, наполнявшая кувшин из колодца на деревенской улице. Теперь все стало ясно. Здесь собралась вся округа. Вдали прозвенел колокольчик — начинался заезд. Прислушавшись, нотариус и Амиот различили голоса
