Одинокая пассажирка, увидев ноги Гаврина в больших валенках, торчащие из-под скамейки, пододвинула к себе поближе чемоданчик и кошелку.
Несвижский не выдержал и фыркнул.
Петя и Саша оглянулись.
В тот же миг голова Гаврина в меховой ушанке вынырнула из-под скамьи около самых их ног. Гаврин протянул руку, схватил записную книжку и опять юркнул под скамью. Вагон сильно качнуло, и Гаврин уткнулся носом в пыльный холодный пол.
Петя схватил Гаврина за ноги и выволок из-под скамьи. Новая ушанка слетела с головы Гаврина.
— Саша! Держи его! — крикнул Петя и навалился на Гаврина. Тотчас же Саша схватил Гаврина за руку, в которой тот держал книжку.
— Несвижский! Помоги! — Гаврин барахтался, пытаясь сбросить с себя Петю.
Несвижский вскочил на Сашину спину, и вместе они рухнули на пол.
Маленький клочок бумаги, оторванный из записной книжки, полетел под скамейку.
Дверь из соседнего отделения открылась. Анна Федоровна, привлеченная шумом и криками, стояла на пороге.
Несвижский отошел в сторону и сделал вид будто он тут не при чем.
— Мальчики! Позор какой!
Голос у Анны Федоровны был сердитый.
Мальчики смущенно стояли перед Анной Федоровной.
— Я не дрался, — заискивающе сказал Несвижский. — Это Соболев напал на Гаврина.
— Да не ври ты! — Саша увидел, как Несвижский нагнулся и что-то поднял из-под скамейки.
— Как вам не стыдно. Сию же минуту помиритесь, — строго сказала Анна Федоровна. — На кого вы похожи?
У Пети была оторвана пуговица от пальто, с новой шапки Гаврина сыпались хлопья пыли.
— Не буду с ними мириться! — упрямо заявил Петя.
— Не хочешь и не надо! — огрызнулся Несвижский.
Поезд подходил к станции. Проводник объявил:
— Вам, гражданка педагог, выходить с детьми.
3
Сперва дорога от станции шла между дачами с заколоченными досками окнами, потом свернула в лесок, где ветви елей и сосен сгибались под тяжестью снега.
Анна Федоровна, разрумянившаяся от мороза, оживленно разговаривала с пионервожатой, встретившей пятый класс на станции.
Петя и Саша шли позади всех. Саша с трудом сдерживал на поводке Рама, рвавшегося вперед.
— Соболев! Василевский! Не отставайте! — крикнула Анна Федоровна, окруженная девочками.
Мальчики ускорили шаг.
Несвижский показал им язык и неестественно захохотал. Всю дорогу он подбегал то к одному, то к другому пятикласснику и что-то нашептывал им. Гаврин, как тень, ходил по пятам за Несвижским, неловко ступая большими отцовскими валенками.
Когда Саша и Петя догнали своих, Несвижский закривлялся и запел, как пели раньше татары- старьевщики на дворах:
— Халат! Халат! Огнам рамат! Огнам рамат!
Кругом все засмеялись.
Несвижский, дразнясь, повертел перед носом Саши клочком бумаги.
Саша едва удержался, чтобы не свалить Несвижского в снег. Так вот что он поднял в вагоне! Клочок из записной книжки, где они записывали…
— Я тебе покажу! — Петя грозно шагнул к Несвижскому. Несвижский спрятался за спину Гаврина.
— Огнам рамат! Огнам рамат! — продолжал он петь.
— Петя! Не дерись! — Саша схватил друга за руку.
Гаврин крикнул:
— Что, Огнам и Рамат, испугались?
Несколько девочек хихикнули. Одна Тамара Бесперчая вступилась:
— Ну, чего вы к ним пристали!
Остроносенький Вася Морозов, на всякий случай пустившись бежать, сказал:
— Да она влюблена в Василевского.
— Рам! Возьми его!
Овчарка кинулась за Морозовым.
— Ай, ай, ай! — пищал он, как мышь, барахтаясь по пояс в сугробе.
— В следующий раз не будешь!
Саша позвал собаку.
Вечером в лагере, возвращаясь из умывальни, Петя и Саша услыхали, как мальчишки в спальне обсуждают вопрос, что такое Огнам рамат.
— Это имя и фамилия! — пробасил Гаврин.
— Ничего подобного! — ответил Морозов. — Рамат — это полное имя собаки Василевского.
— А Огнам ее фамилия, по-твоему?
— Эх, ты, капля! Вот я так знаю, — сказал Несвижский торжествующе.
Саша даже перестал дышать.
— Надо читать слова с конца в начало.
— Огнам — получается Манго! — восхитился Гаврин, — то есть Манголия. Они хотят бежать в Манголию.
— Да не Манголия, а Монголия, — поправил Морозов.
— Ну и что же? — обиделся Гаврин. — Они сами ошибку сделали, а я верно говорил.
— Ой, осел! — злился Петя. — Я тебе дам ошибку!
— Манго — это поэма Пушкина, — предположил Морозов, хотя на самом деле поэма называется Монго и написал ее не Пушкин, а Лермонтов.
— Вовсе не поэма! — мрачно возразил Изя Друскин, лучший в классе знаток географии.
— А что же?
— Дерево. Растет в Азии.
— Марат? — неожиданно выпалил Гаврин. — Они убегут на Марат. Пересоставить буквы Рамат — получается Марат.
— По-твоему, они только и думают, куда бы им смыться? — съехидничал Несвижский. Несвижский сделал паузу.
— Рамат перевернуть — значит Тамар. Понимаете?.. Та-ма-ра.
— Бес-пер-чая… — в тон Несвижскому подхватил Морозов. — Я же вам говорил, что она влюблена в Василевского. А он в нее.
— Факт! — Гаврин глупо засмеялся.
Саша распахнул дверь в спальню.
Лежа в кроватях, мальчишки хохотали, дрыгая от восторга ногами.
— Дураки! Ломайте себе головы! Все равно не скажем! — Петя изо всех сил хлопнул дверью.
