будущего, представлял жизнь вместе с Мэгги, жизнь, наполненную радостью, любовью, счастьем, наполненную всем тем, о чем он раньше не смел даже мечтать.
Теперь Арчи не желал прятаться. Ему хотелось высказать Мэгги все, что он чувствовал к ней. Другой возможности может не представиться, оба могут быть убиты, и Мэгги никогда не узнает, что она изменила всю его жизнь и придала ей смысл.
Джек Уоттер собирается отнять у него мечты, надежды и будущее. Будь он проклят! Закипевшая в Арчи злость придала ему сил. Нет, он не упустит шанса все сказать Мэгги. И никакой психопат, вроде ее бывшего муженька, не остановит его. Он вспомнил о намерении Мэгги убить Джека, стереть его с лица земли и из последних сил сдерживался, чтобы не броситься на изверга. А тот разыгрывал заранее срежиссированную сцену.
— Я и не думал, что найду тебя так просто, крошка. Спасибо твоей безмозглой подружке, позвонившей на телевидение. Спасибо судьбе, приславшей сюда еще и этого сукина сын, которого я тоже хотел встретить. Разве не прекрасно, а?
— Как ты вошел, мерзавец, — не выдержал Арчи, — не подняв тревоги?
Уоттер бросил на него презрительный взгляд.
— А-а, ты о тех детских игрушках, чертов фэбээровец? — Он вынул из кармана моток проволоки и усмехнулся. — Я взял это у моего друга пилота. Все просто, как кусок пирога. Я прикрыл стекло мокрой тряпкой, закрепил проволоку рядом с сигнализацией и отвел конец на соседнюю решетку. А уж отогнуть железки и разбить стекло ничего не стоило. Оно не разлетелось вдребезги, а твоя маленькая игрушка издала легкий шум. Я нажал маленькую кнопочку и… вот он я! — Посмотрев на Мэгги горящим взглядом, он издевательски нежно пропел: — Душечка! Я дома!
У Арчи чесалась здоровая левая рука заехать в физиономию улыбающемуся негодяю, но он сдержался, опасаясь, что револьвер в руках психопата сам собой выстрелит. Пуля могла бы задеть Мэгги или — что страшнее — убрать его самого и оставить ее одну наедине с этим монстром. И Арчи стал, что называется, «тянуть резину».
— Дорогая, — начал он, — ты стойкая леди, к тебе вернулся муж, чего же ты боишься?
Он вдруг вспомнил во всех подробностях сообщения в газетах и в телевизионных новостях о смерти Мэгги. Нет, поклялся про себя Арчи, я не позволю ей умереть. Но как перехитрить ублюдка? Уоттера, очевидно, отделяет всего один шаг от того, чтобы стать абсолютно невменяемым. Но как помешать ему сделать этот шаг?
Арчи попробовал немного приблизиться к преступнику.
— Назад, милый мальчик, я пока не готов застрелить тебя. Ты еще не умолял меня об этом. Поэтому замри. А теперь назад. Еще шаг, еще. Вот так-то лучше.
Браун до тех пор пятился, пока не почувствовал рядом Мэгги. Ему стало легче, когда он оказался достаточно близко к ней и ощутил ее тепло, аромат духов. Мэгги поняла, что Арчи спланировал игру, дурача Джека.
— Как мило. Вы вдвоем. Лунный свет и пистолеты. Вполне романтичная парочка. Но ваши пушки не очень-то вам пригодились, не так ли? — продолжал глумиться преступник.
Мэгги почувствовала напряжение Арчи, и брошенный им быстрый взгляд подтвердил ее догадки. Исчез нежный любовник прошлой ночи. Улетучились смущение, неуверенность, когда она задавала вопросы о будущем, о его чувствах, вопросы, на которые у Арчи не было ответов. На месте доброго, надежного друга оказался вышколенный агент, профессионал — хитрый и расчетливый. Неважно, есть у него ствол под мышкой или нет.
У нее, кстати, пистолет все еще в руке, и можно им воспользоваться. Но будет ли она достаточно ловкой? Сможет ли переиграть врага? Не стоило рисковать, пусть даже Джек держит кольт сорок пятого калибра неумело и неловко, по-дилетантски.
— Ты совершаешь ошибку, Джек, — мягко заговорила Мэгги, подхватывая затеянную Арчи игру. — Знаешь, тебя разыскивают от Индианы до Колорадо. Ты уже никогда не будешь свободным.
Внезапно победоносный свет озарил лицо Джека.
— Ты не понимаешь, крошка, я уже свободен. Никто никогда не был свободнее меня. В прошлом мне всегда приходилось жить по каким-то правилам. Вспомни, я никогда не оставлял синяков на твоей мордашке, чтобы соседи не судачили о драчке супругов. Но теперь я не делаю ставок по чьим-то правилам, только по своим. Это и есть настоящая свобода. Вот пристрелю сейчас твоего любовника, и никто не остановит меня.
Мэгги поняла, что Джек действительно может это сделать, когда он поднял револьвер и прицелился, кажется, прямо в сердце Арчи. Спокойно, приказала себе Мэгги, он просто испытывает меня. Арчи находится здесь ради меня и готов погибнуть, но нельзя же этого допустить! Нет… лучше самой умереть…
— Разве уничтожение кого-то или чего-то доказывает, что ты лучше? Это делает тебя немного хвастуном.
— Заткнись, кроха. Не пытайся бравировать перед этой шпаной из ФБР. Я сейчас начну с его коленных чашечек и проделаю всю работу ме-е-дленно. Говорят, это очень больно. А потом я добью его. А может быть, хочешь, чтобы я сделал это быстро?
Мэгги передернуло от этих слов, но она взяла себя в руки. Думай, думай, заклинала она себе, придумай же что-нибудь!
Арчи перехватил дикий взгляд своего противника — смесь ненависти, злобы и садистского наслаждения. Уоттер и вправду казался похожим на росомаху. Мэгги права: как могли судьи не увидеть, что он психопат с преступными наклонностями?
Но своим вопросом Мэгги дала Арчи в руки козырную карту. Ведь она знала по прошлому опыту отношений с этим получеловеком, что Джек хвастун. Он был социопатом, как милосердно и деликатно констатировала судебная экспертиза, а не мерзким психопатом, каковым считала его она сама, но если бы понадобилось прицепить на Уоттера ярлык, то самым подходящим было бы слово «хвастун» — болезненно ущербный и жестокий. А такие опасны. Ну так как же теперь превратить этот душевный изъян в козырь, не подвергая риску жизнь Мэгги?
Арчи нашел только один-единственный способ, означавший для него скорее всего смерть. Но по крайней мере он не уйдет из этой жизни, пока Мэгги не услышит те слова, которые были спрятаны у него в сердце. Это поможет выиграть время. А у этой бедолаги, кажется, еще есть шанс. Пистолет у нее в руке, она вполне могла бы застрелить преступника с благословения ФБР.
Закрыв на секунду глаза, Арчи медленно повернулся, уверенно и не обращая внимания на Уоттера, поднес здоровую руку к лицу Мэгги, стараясь не замечать пульсирующей боли в правом плече, крови на своих пальцах.
— Что ты задумал? Что ты делаешь? — тут же выпалил Джек.
Мэгги повторила, как эхо, его вопрос. Она не могла понять действий Арчи. Не могла поверить, что он стоит к ней лицом, его здоровая рука нежно ласкает ее, шальные огоньки вспыхивают в коричневой глубине его глаз.
— Я больше не хочу скрывать своих чувств, Мэгги. Не могу. Так же, как я не мог притворяться ночью. Я никогда не притворялся с тобой.
Но почему сейчас это признание? — подумала Мэгги. Неужели он отчаялся, неужели убежден в нашей близкой смерти, что почувствовал необходимость высказаться?
— Убери от нее свою грязную лапу, — откуда-то издалека донесся голос Джека.
Мэгги послышалось еще что-то, может быть, шум около ворот. Но когда рука Арчи коснулась ее, побуждая слушать, это показалось ей важнее. Глаза его не отрывались от ее глаз.
— Я говорил тебе, что вырос в приюте. Мои родители оставили меня там. Они не могли прокормить ребенка.
— Эй, парень! Это мое шоу. Отойди, черт возьми, от нее!
Арчи продолжал, словно ничего не слышал:
— Я был женат, ты знаешь это. Но я никогда не допускал жену в свою душу. А вот ты проникла туда. Я верю тебе. И то, что ты говорила о будущем…
— Я сейчас покажу тебе будущее, если ты не отойдешь от нее! — завопил Джек.
