союз без любви?
Больше всего ей хотелось забрать Люка и исчезнуть. Но как они будут жить? Она не распоряжается деньгами. Как сказал Бекнем, они отданы в доверительное управление. Даже если она найдет способ содержать их обоих, они станут изгоями. Какую жизнь она сможет дать Люку? Ему лучше остаться с Константином.
Бекнем подошел к ней и положил руку ей на плечо.
— Мне бесконечно жаль, что до этого дошло. Будь уверена, я сделаю все, что смогу.
Милый Бекнем. Но что он может сделать?
Джейн положила ладонь на его руку.
— Спасибо тебе, Бекс. Спасибо, что рассказал.
Он отмахнулся от ее благодарности, в его темных глазах светилась забота.
— Монфор ждет тебя в зеленом салоне. Нужно обсудить важные вопросы.
Джейн не могла сейчас встретиться с герцогом. Его волнует только ее наследство. Она не в силах сейчас сосредоточиться на таких банальностях. Единственное, чего она хочет, — это не расставаться с Люком.
— Пожалуйста, Бекс. Я… у меня ужасно болит голова. Я сейчас не могу общаться с герцогом.
Он присмотрелся к ней, потом кивнул:
— Я скажу ему, что тебе нездоровится.
Бекнем наклонился и по-братски поцеловал ее в щеку.
— Отдохни. Мы займемся всем этим завтра.
Джейн кивнула, выдавив благодарную улыбку.
Но она меньше всего думала об отдыхе. Нужно найти способ оставить при себе Люка. Нужно придумать план.
Выйти за Константина Блэка? Джейн передернула плечами. Должен быть другой способ.
— Джордж, я в сотый раз говорю: нет! — Константин, сдерживая раздражение, терпеливо улыбнулся.
Почему его благородный идиот братец не может уяснить, что продажа Бродмира не обсуждается? Обычно уравновешенный, Джордж превращался в упрямца, когда какая-нибудь идея втемяшивалась ему в голову.
— Это единственный способ уберечь Лейзенби от гибели. — Джордж не сводил с него пристального взгляда.
Константин покачал головой:
— Да раньше тут все к дьяволу провалится, чем я заберу у тебя фамильное гнездо и продам. Каким мерзавцем ты меня считаешь? — Он невесело рассмеялся. — Не отвечай.
Повернувшись, Константин смотрел в окно на промокший пейзаж. Лейзенби теперь принадлежит ему.
Он дал себе слово, что это будет его новый старт.
И управление этим поместьем не начнется с потери главного источника дохода и работы. Он найдет способ спасти фабрику. Должен.
Но только не за счет продажи дома, родового гнезда многих поколений. Дом, где они выросли, где живет их мать и семья Джорджа. Дом, куда Константин глаз не казал со времен своего позора.
Когда злополучный роман с мисс Флоктон стал известен, отец выставил его из Бродмира, поклявшись оставить поместье Джорджу. Увы, пожилой джентльмен скончался раньше, чем успел изменить завещание. Как старший сын, Константин унаследовал все.
Зная желание отца, Константин хотел отдать Бродмир брату. Джордж, однако, заупрямился. Он не позволил Константину официально передать право собственности.
Джордж цеплялся за глупую эгоистичную надежду, что Константин смягчится и проигнорирует волю отца. Но этого не случилось. Вместо этого Константин оставил Бродмир в умелых руках Джорджа, отказавшись брать больше, чем обычно выделяют младшему брату. И с тех пор никогда не бывал в родовом гнезде.
Продать Бродмир, чтобы спасти Лейзенби? Черт побери, лучше уж жениться на Ледяной Деве, как он про себя окрестил леди Роксдейл. Ведь так поступили бы многие в его положении? Стратегические союзы ради родословной, денег или престижа — обычное дело. Почему он должен поступать иначе?
Но что-то в нем бунтовало против этого. Однажды он уже многим пожертвовал, чтобы избежать подобного брака. По горькой иронии судьба второй раз подбросила ему этот вариант. Но в этом случае на кону не только его собственная репутация.
По словам Гринслейда, Фредерик заложил ткацкую фабрику и несколько прилегающих акров земли Бронсону, владельцу такой же фабрики, расположенной севернее.
Смерть Фредерика увеличила долги до астрономической суммы, и на все платежи даны сорок пять дней. Если Константин за это время не найдет деньги, фабрика перейдет в собственность Бронсона.
И потом еще этот Люкас Блэк. В этом Ледяная Дева права: как Фредерик мог быть таким идиотом и счесть Константина подходящим опекуном для шестилетнего ребенка?
И все-таки Константин сомневался, что леди Роксдейл — подходящая персона, чтобы заботиться о мальчике. За время их недолгого общения он не заметил в ней ничего материнского. Фредерик, должно быть, имел свои причины не упоминать ее, когда определял дальнейшую судьбу ребенка.
— Если бы ты позволил мне… — не унимался Джордж.
— Мне нужно просмотреть конторские книги и познакомиться с поместьем, — перебил Константин. Он не имел желания продолжать бесполезный спор. — Должен быть какой-то способ выцарапать деньги и заплатить долги. У меня есть инвестиции…
Замолчав, он прищурился. Этим вложениям еще расти и расти. Если он продаст ценные бумаги сейчас, то только потерпит убытки. Его инвестиции не покроют таких долгов. Он будет вынужден пуститься в спекуляции. Джордж этого не одобрит.
Он прямо взглянул на брата:
— Я больше не желаю говорить о продаже Бродмира. И дам поручение своему поверенному как можно скорее подготовить документы о передаче.
Джордж грохнул кулаком по столу.
— Я не приму твое законное наследство. Черт побери, Константин! Это все из-за отца. А ты его точная копия. Ты не слышишь разумных доводов, ты ослеплен гордостью.
Слова Джорджа поразили его. Значит, он ничем не отличается от их жесткого неумолимого отца? Услышь Константин это от кого-нибудь другого, он рассмеялся бы, и такое замечание лишь скользнуло бы по его броне. Но Джордж! Его самый главный — и единственный — союзник.
Из боли родился гнев, горячий и разрушительный. С откровенным намерением обидеть Константин скривил губы:
— Братец, ты становишься еще более назойливым, чем наша тетушка. Возвращайся к своей семье, Джордж. И позволь мне идти своей дорогой.
Джордж долго стоял недвижно, его лицо выражало бессильную ярость.
Константин поднял бровь, словно говоря: «Ну? Чего ты ждешь?»
Выругавшись себе под нос, Джордж повернулся на каблуках и направился к двери.
— Отлично, иди своей дорогой, — проворчал он. — Можешь отправляться прямиком в ад!
Глава 4
— Не понимаю, почему ты так расстраиваешься, получив неприлично большое состояние, — сказала Сесили. — Если бы я распоряжалась своим наследством, то была бы на седьмом небе от счастья.
