— Это будет забавно! — Сесили буквально подпрыгивала, не заботясь о своем муслиновом платье.
Она тоже нарядилась для бала, что должно было насторожить Джейн, поскольку Сесили не полагалось там присутствовать. Но в этот вечер Джейн была занята только Константином.
Уилсон принесла платье — темно-красный вихрь шелка с низким декольте. Джейн никогда в жизни не носила таких смелых нарядов, но платье подходило ее сегодняшнему настроению. Цвет наводил ее на мысли об огне, о страсти, о том, как Константин заставлял кипеть ее кровь.
Уилсон накинула платье на голову Джейн, и оно зашелестело вокруг нее. Она задержала дыхание, пока горничная застегивала ряд пуговок на спине.
Когда Уилсон закончила, Джейн повернулась посмотреть в большое зеркало. После недель, проведенных в унылых черных нарядах, от яркого цвета у нее парила душа.
— Ох, Джейн, ты богиня! — просияла Розамунд. — Никогда тебя такой не видела.
— Это твой цвет. Ведь я тебе говорила! — Захлопав в ладоши, Сесили начала рыться в шкатулке с драгоценностями Джейн. — Жду не дождусь, когда увижу лицо Монфора!
— А я жду не дождусь, когда увижу лицо Роксдейла, — пробормотала Розамунд. — Думаешь, он будет сегодня обедать с нами?
Сердце Джейн птицей трепыхалось в груди.
— Будем надеяться. Я хочу, чтобы он был там, когда я сделаю заявление.
— Заявление? — вскинула голову Сесили. — Какое заявление? — Она снова принялась рыться в шкатулке. — А, вот! — Она осторожно подняла тяжелое ожерелье, ярко искрившееся в свете свечей.
— Я не могу тебе сказать. Это сюрприз.
— Это ты плохо придумала. Я-то его не услышу, потому что меня на обеде не будет. — Сесили похлопывала пальцем по губам. — Если только одолжить у Диккона ливрею и притвориться лакеем.
Розамунд пожала плечами:
— Ты говоришь так, будто уже это делала. Нет, — она подняла руку, — не рассказывай мне подробности, я не желаю этого знать. — Покачав головой, Розамунд добавила: — Слава Богу, на следующей неделе приезжает Тибби и будет нашей компаньонкой. Я с радостью передам ей эту обязанность.
— Ты — моя компаньонка? — нахмурилась Сесили. — А я думала, что это я за тобой присматриваю.
— С чего бы это? Кому в голову придет, что ты годишься на роль дуэньи, Сесили?
Джейн улыбнулась, позволив себе отвлечься от добродушных пререканий кузин. С приближением обеда ее нервозность нарастала.
Глубокий вдох. Еще. Нужно успокоиться. Если в предстоящие часы она выкажет колебание или испуг, весь ее замысел сорвется.
Она нужна Константину, чтобы восстановить его положение в обществе. Это она и сделает сегодня вечером.
Секрет успеха любой экстравагантной выходки в свете — вести себя с откровенной беззаботностью и не думать о произведенном впечатлении. Уэструдеров мнение других не волновало никогда. Джейн научилась этому у Монфора и у своих кузин и кузенов.
Сегодня для серьезного поступка ей понадобится вся ее отвага и все самообладание, чтобы выдержать это бестрепетно. Ради Константина она молилась о своем успехе.
Первыми гостями, которых Константин встретил, приехав в Монфор-Хаус, были леди Арден и лорд Девер.
Он поклонился и машинально пробормотал приветствие. Сердце у него колотилось, внутри все свело. Константин даже не знал, зачем он здесь. Возможно, из-за странного чувства обязанности Монфору? Но уж определенно не для того, чтобы увидеть Джейн.
— Константин! — Взяв его под локоть и отведя в сторону, леди Арден тихо сказала: — Уверена, твое присутствие здесь означает, что ты придумал что-то получше, чем предстать обманщиком.
— Я бы не сказал, — пробормотал он, оглядываясь. — Монфор гарантировал мне освобождение. Любезно с его стороны, правда?
Константин взглянул на леди Арден. Тревога и досада отразились в ее темных глазах. Ему было жаль, что она оказалась втянутой в это болото.
— Все будет очень цивилизованно, — уже мягче сказал он. — Вам не нужно тревожиться. Я буду держаться достойно.
Константин надеялся, что долго делать это ему не придется.
Если бы его брат не отвертелся от этого бала, у него был бы союзник, но Джордж питал отвращение к светским развлечениям. К тому же в это время Джорджа не ожидали увидеть в Лондоне. Константин подозревал, что младший брат приехал только для того, чтобы удержать его от какого-нибудь опрометчивого поступка.
Грозно взглянув на Константина, леди Арден направилась в гостиную. Константин задержался в холле. Он жалел, что принял приглашение на обед. В бальном зале легко остаться незамеченным и, затерявшись в толпе гостей, избежать тех, кого он не хотел видеть.
Но он не мог появиться на балу, не присутствуя на обеде. Первоначально Монфор планировал устроить праздник в честь их с Джейн помолвки.
Константин вздохнул. Сегодня здесь будет полно Уэструдеров и Блэков.
— Константин, дорогой!
Он обернулся:
— Мама?! Ты здесь? — Он подался к ней поцеловать в щеку. — Но… — Константин замолчал, увидев свою сестру Лавинию. — Семья в сборе, как вижу, — холодно сказал он, кивнув сестре.
— Константин. — Сестра ответила столь же холодным поклоном. По крайней мере, на этот раз она не отвернулась от него. Большой прогресс.
Он смотрел на мать, задаваясь вопросом, что сказать ей после стольких лет. Сейчас не время и не место для того разговора, которого он хотел. Светская болтовня тоже казалась абсурдной.
Не успел он придумать следующую фразу, как Лавиния взяла мать под руку:
— Идем, мама. Нас ждут в гостиной.
Мать встревоженно взглянула на Лавинию, потом умоляюще посмотрела на него:
— Я только…
Константин почувствовал, как на его лице отвердела циничная маска.
— Да, иди.
«Прочь от моего пятнающего общества».
— Константин?
Ее голос донесся сверху. Все трое повернулись и смотрели на лестничную площадку.
Он едва слышал, как ахнули мать и сестра.
Константин с трудом сглотнул. Никогда он не видел ничего подобного, даже в годы бесшабашной юности. Джейн походила на райскую птицу, спустившуюся с небес, на пламя, в котором он будет гореть вечно.
Она была в красном.
Ее глаза искрились, кожа сияла, великолепием превосходя роскошь платья. Блики света играли на волосах. Платье было изысканно простым, если не считать изящной драпировки на груди. Немногие женщины могут себе позволить такое платье, но она…
Выпуклость груди заманчиво выступала над низким, без всякой отделки вырезом. Бриллианты сверкали на шее. Первая ночь, которую они провели вместе, с мучительной яркостью всплыла в его памяти. Как он целовал ее, как она таяла в его руках…
Ярость охватила его. Что он делает, позволяя себе грезить наяву? Между ними все кончено. Раз и навсегда.
Константин сообразил, что молчание затянулось. Джейн держала паузу, как актриса на сцене, позволяя разглядывать себя. Потом она вскинула подбородок и торжественно двинулась вниз.
— Как чудесно! — Она любезно улыбнулась, не обращая внимания на то, что дамы потрясены ее
