секунд. Черт возьми, я не мог ему помешать!
«И всю оставшуюся жизнь будешь корить себя», — подумала Сильвия.
— Скажи, а скольких грабителей обыскал ты?
— Троих, — он повернулся к ней, слабо улыбнулся, — ты — неплохой защитник, Сильвия. Но я за него отвечал.
Она выскользнула из-под одеяла, подошла, встала рядом.
— Он сам обязан отвечать за себя, Джон. Что это за полицейский, если за него должен отвечать напарник, а заодно выполнять его и свою работу?
Джон повернулся к ней, обнял за плечи.
— Ты слишком добра, — сказал он, встряхнув головой, словно ее слова показались ему забавными. — Неужели рыцарь с запятнанной репутацией и поблекшими латами не разочаровал тебя?
— Если бы ты отнесся к гибели Пола спокойно и равнодушно, тогда следовало бы задуматься, не запятнано ли твое нутро, Джон? Ты примирился с Мэринерами. Подумай хорошенько, не пришло ли время примириться с собой? Сколько можно казниться?
Он прижал ее к себе, Сильвия обняла его. Они стояли, прижавшись друг к другу и молчали. Им было тепло вместе. И Джон подумал о том, что никогда еще Сильвия не была ему так близка. Он вздохнул, взял ее лицо в свои ладони, посмотрел в глаза.
— Я и не представлял, что смогу любить тебя сильнее, чем все четырнадцать лет. Но я рад, что ошибался.
Внезапно расслабившись, она вздохнула. А он жадно и нежно принялся целовать ее губы. И не успела она ничего сказать, как он уже нес ее к постели. Положив ее, Джон лег рядом, снова заявляя на нее свои права.
Сильвия слушала его нежные, восхитительные слова, заставляющие вибрировать каждую клеточку ее плоти, наполняющие сердце неизъяснимой радостью. Впервые она по-настоящему поняла, как сильно Джон любит ее!
Его руки были нежными и нетерпеливыми, гладили и ласкали. Он неохотно оторвался от ее губ, молча посмотрел в глаза. Он больше не мог ничего говорить. Он был полон ею. И все равно ему было мало ее. Хотелось раствориться в ней, расплавиться в ее мягком чувственном тепле. Пока она с ним, ему не будет холодно и одиноко.
Менее чем через минуту одежды на них не было. У них осталось только желание, которое можно было утолить крепкими объятиями и жаркими поцелуями.
Джон был горяч и неутомим. Руки его возбуждали. Рот был ненасытен и требователен. Сильвия отвечала ему с такой же ненасытностью. Они увлекали друг друга к невообразимым вершинам восторга и блаженства.
Наконец он вошел в нее набухшей мужской плотью. Она выкрикнула его имя. Он упал в объятия к прекрасной и любимой женщине.
Сильвия рванулась ему навстречу, мир закружился вокруг, увлекая в огненное волшебство страсти.
Глава 10
Утром телефон зазвонил очень рано. Он стоял на тумбочке с той стороны, где спал Джон. Джон торопливо поднял трубку.
— Ломакс? — закричал низкий мужской голос. — Какого черта?
Джон моргнул, изо всех сил пытаясь проснуться.
— Кинг?
— Да, черт возьми. Отец Сильвии, если ты случайно не забыл. Что ты, черт возьми, делаешь в ее квартире в такое время? Полагаю, что у вас уже далеко за полночь?
— Я спал, телефон зазвонил и разбудил меня… Что ты хочешь? Сильвия еще спит.
После нескольких шипящих неразборчивых слов, из-за которых нервный телефонист мог и разъединить их, Кинг, наконец, высказался:
— Ты когда-нибудь слышал о женитьбе? Что, черт возьми, ты делаешь в постели с моей дочерью?
Сильвия зашевелилась, потревоженная разговором. Понизив голос, Джон спросил:
— Ты, действительно, считаешь, что я сообщу тебе, верно?
По-видимому, Кингу послышалась ирония в голосе Джона. Он снова прошипел что-то неразборчивое и снова сказал:
— Надеюсь, что ты женишься на моей единственной дочери, черт возьми? Если ты этого не сделаешь после…
— Кинг, если бы ты выслушал…
Сильвия открыла глаза, повернула голову и поняла, что Джон разговаривает с кем-то по телефону.
— Кто это? — поинтересовалась она.
— Твой отец. Он не ожидал, что по телефону отвечу я. Кстати, он знает, что у нас еще ночь.
Она застонала и накрыла голову подушкой, затем выбралась из-под подушки, услышав, что Джон дважды произнес имя ее отца, пытаясь остановить монолог, затянувшийся не на шутку.
Сильвия отбросила одеяло, ринулась к Джону, вырвала трубку у него из рук.
— Кинг, заткнись!
Это сработало.
— Это вовсе не твое дело, — продолжала Сильвия. — Почему ты звонишь?
Джон озадаченно нахмурился, когда она внезапно рассмеялась и сказала:
— Ты шутишь? Это прекрасно. Я буду там обязательно.
Она снова слушала, затем пробормотала:
— Не знаю. Спрошу у него.
— Спросишь что? — поинтересовался Джон.
Она зажала ему рот пальцами, заставляя замолчать. Он не мог не соблазниться, чтобы не перецеловать каждый палец, а затем — не облизать. Она нахмурилась в его сторону, когда он, совершенно разомлев, довольно хихикнул.
Наконец она сказала в трубку:
— Я не знаю, умеет ли он играть в шахматы, но это меня мало волнует. Я очень люблю тебя, папочка. Но ты вовсе не должен вмешиваться в наши отношения.
Папочка стал что-то говорить ей такое, от чего у нее расширились зрачки, она прямо-таки задохнулась и отвернулась от Джона.
— Внуки? Хорошо. Я позвоню тебе, когда узнаю больше.
Перегнувшись через грудь Джона, она сердито бросила трубку на аппарат и закрыла покрасневшее лицо руками.
Джон убрал ее ладони с лица.
— Внуки? Должна ли ты мне что-нибудь рассказать?
— Если ты имеешь в виду беременность — нет. Кинг сказал, что с нетерпением ждет внуков. На следующей неделе женится Майк. Это все, что Кинг собирался нам сообщить. Майк воплотит мечту Кинга, и меня, надеюсь, оставят в покое.
Джон устроился поудобнее, как-то странно посмотрел на Сильвию и спросил:
— Почему? Ты не любишь детей?
— Я люблю детей, но не собираюсь заводить их только потому, что моему отцу хочется иметь внука или внучку.
— У тебя есть сомнения, буду ли я хорошим отцом. Конечно, если учесть условия, в которых я воспитывался.
