'И чего тебе от меня надо?'
Я достал из кармана платок ('Так и знал, что пригодится!') и приложил к разбитой губе ('Больно, блин!').
Тем временем староста заговорила:
- Икари! - ее голос был взволнован. - У тебя кровь!
- Угу, - произнес я, отрывая платок от губы, - а еще мясо, кости и внутренние органы. И все это у меня есть, представляешь?
Но староста не приняла мой шутливый тон.
- Пойдем, я отведу тебя в медкабинет!
С этими словами она потянула меня за руку, пытаясь поднять на ноги. Мой вес явно превышал тот, что она могла поднять. Пришлось самому приложить некоторые усилия, чтобы принять вертикальное положение. Но идти куда-либо я не спешил. Вместо этого я спросил:
- А какой смысл мне туда идти?
Но Хикари похоже не собиралась вступать со мной в диспут по поводу причин, могущих послужить достаточным основанием для обращения в медпункт. Она подхватила меня под руку и решительно направилась в сторону входа в школу. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Да и сопротивляться не было ни сил, ни желания. Чем больше времени проходило с момента окончания драки, тем больше мной овладевала апатия. К тому моменту, как мы вошли в школьный медпункт, мне было пофигу на весь внешний мир. Мир внутренний представлял из себя несколько пульсирующих болью пятен на моем теле. Подкашивались ноги. Я заставил себя ненадолго выглянуть во внешний мир. В нем был стул. На него я и сел. Сразу стало легче.
Тем временем Хикари распаковала аптечку и принялась шаманить над моим лицом. Мне почему-то упорно казалось, что на меня накладывают макияж. Пластырь, зеленка, еще какие-то примочки, которыми я никогда в жизни не пользовался - все это щедрой рукой было нанесено на побитое лицо.
- И с чего это Тодзи на тебя так взъелся? - Хикари выглядела расстроенной. - Он конечно забияка и дурак, но так он ведет себя впервые...
Я немного помолчал. Потом произнес:
- Его младшую сестру завалило под обломками зданий, когда я дрался с тем монстром.
Я еще немного помолчал, размышляя.
- Он не сказал, что конкретно с ней произошло. Тем не менее его действия говорят о том, что травмы были серьезными. Или, по крайне мере, он считает их таковыми.
- Тодзи винит в произошедшем тебя? Ты ведь спасал всех нас.
Я отрицательно покачал головой.
- Нет. Я спасал одного вполне конкретного человека. Об остальных я не думал.
Я не стал уточнять, что непосредственно во время боя я думал только о том, как с максимальной жестокостью убить своего противника. Это была бы абсолютно лишняя информация.
Помолчали.
Затем староста осторожно спросила:
- Ты про Аянами? - и дождавшись молчаливого кивка с моей стороны, продолжила. - Даже если ты и не думал о том, чтобы нас спасти ты все равно сделал это.
Снова молчание. Хикари закончила обработку моего лица и неожиданно сказала:
- А Тодзи все-таки дурак! Мог хотя бы сказать, почему не приходит в школу!
Я усмехнулся и, поднявшись со стула, огляделся в поисках зеркала. Как и предполагалось, зеркало висело на одной из стен. Я с некоторой опаской заглянул в него. Я знал, на что должна была походить моя рожа после процесса ее побития, но я не представлял себе во что она могла превратиться после медобработки в исполнении нашей старосты.
'Это... я?'
Мои опасения полностью оправдались. Да что там! Я и представить себе не мог, что может сделать с лицом смесь синего, зеленого и багрового цветов! Я был в шоке. У моего отражения дергалась левая бровь. Я медленно повернулся к Хикари.
- Зачем столько всего?
Староста посмотрела на мое ошарашено-жалобное цветастое лицо и, прикрыв рот ладошкой, издала сдавленно-хрюкающий звук. Я был готов поклясться, что она изо всех сил сдерживается, чтобы не рассмеяться во весь голос. Я смотрел на нее еще какое-то время и затем пошел к умывальнику. Из-за спины раздался смущенный голос старосты.
- Извини меня, пожалуйста. Я задумалась и, похоже, действительно немного перестаралась.
Я не ответил. Я был слишком занят процессом отмывания лица. Минут через пять мною было решено, что тереть мое избитое лицо больше не имеет смысла. Я снова подошел к зеркалу. То, что из него на меня смотрело, чрезвычайно походило на труп недельной выдержки под солнцем. Во влажном климате. Ссадины и синяки под воздействием зеленого цвета приобрели более темный оттенок и здорово напоминали трупные пятна. Лицо, и так не отличающееся загаром, приобрело светло-зеленый оттенок, еще более усиливая сходство с трупом. Синяки под глазами удачно дополняли картину.
Одним словом от моего умывания стало только хуже. В голову пришла оригинальная мысль:
'Если бог решает наказать человека, он первым делом пожирает его мозг'.
Я усмехнулся. Затем развернулся к старосте.
- Ладно. Я, пожалуй, пойду пока со мной еще чего не случилось.
- Ты... на меня не сердишься? - Хикари виноватым взглядом пыталась просверлить дырку в полу.
- Нет. А за что? Ты просто хотела мне помочь, - я еще раз усмехнулся.
'Такое нечасто бывает'.
И вышел за дверь.
'Хотя в последнее время все чаще и чаще. Сначала Мисато, затем староста... Зачем? Что ими движет?'
Я шел по дороге к дому Мисато. Шел пешком. Все равно у меня сегодня еще была куча свободного времени. Я думал. Думал о том, что двигало людьми, помогавшими мне. Почему-то мне казалось очень важным понять это.
'А я сам? Я спас жизнь Аянами. Теперь собираюсь делать из нее нормального человека. Зачем? Что мной движет? Какова моя выгода? Она есть. Должна быть'.
Я передернул плечами. Мои мысли стали двигаться в опасном направлении.
Сердце начинало биться быстрей. Голову постепенно заполняло чувство страха. Пока только оно.
'Я спокоен. Я могу взглянуть в лицо своим ошибкам. Я сделал выводы. Я изменился. Я не боюсь своего прошлого'.
Пару минут я успокаивал себя подобными мыслями. Знать о себе всю правду - это страшно. Больно, страшно и противно. И если бы не моя иррациональная установка жить... то я бы пошел по простому пути - умер. А так пришлось менять себя. Тот еще процесс.
Тяжело вздыхаю.
'Ладно. Возврат к теме. Почему мне помогают?'
Сам собой лез в голову ответ:
'Потому что не знают кто ты'.
Но это был неправильный ответ. Помогают не из-за того что не знают, а из-за того что знают.
'Что они знали обо мне?'
Быстрый перебор информации привел к одному единственному выводу.
'Аянами. И Хикари и Мисато думали, что я как благородный рыцарь полез в Еву, чтобы ее спасти'.
Я усмехнулся. Да, я прекрасно помнил свои мысли о Рей - и при нашей первой встрече, и все последующие. А еще я помнил, что я не рыцарь. Я - эгоистичная тварь, которая во всем прежде всего ищет свою выгоду. И говорить себе, что я изменился... Это можно было проверить всего одним способом. Способом, которого я боялся до смерти. И это почти не преувеличение. Почти - это потому, что я все еще жив. Хе.
