приятно видеть, как эти двое прекрасно ладят и понимают друг друга.
Артуру и впрямь было интересно с Эдгаром Гронвудским: вместе они объезжали земли барона и тот объяснял, что и как тут устроено, что можно произвести в его владениях, а что лучше закупить на стороне. Он показывал будущему зятю табуны своих лошадей, они заезжали в окрестные усадьбы, и барон знакомил Артура со своими вассалами, говорил, сколько всадников или пеших сможет выставить в случае войны каждое поместье, какой доход дает то или иное крестьянское хозяйство, сколько арендаторов живет на землях гронвудского барона и с кого надо брать оброк натуральным продуктом, а кто в состоянии внести денежный вклад.
Но порой барон оставлял дела и звал Артура и Гая поупражняться с оружием на плацу. Это каждодневное занятие было обязательным для каждого воина, но мужчины получали от него особое удовольствие. Они ежедневно упражнялись то с мечами, то с секирами, а однажды Гай попросил юношу показать барону, как он ловок в обращении со своим длинным шестом. Причем и Гай, и Эдгар взялись наседать на юношу с оружием, но тот так ловко отбивал или уводил в сторону их выпады, так умело делал подсечки и выбивал оружие, что барон пришел в восторг.
Милдрэд часто наблюдала за их учениями, и ей было приятно, что отец наконец-то проникся симпатией к ее избраннику. И если сначала она волновалась, что Артур совершит какую-то оплошность, какой-то прокол и барон заподозрит его во лжи, то вскоре поняла, что ее возлюбленный слишком большой проныра, чтобы позволить отцу коснуться скользких тем. К тому же едва возникала двусмысленная ситуация, как тут же появлялся Гай и приходил юноше на выручку.
Да, все это было неплохо, если бы не одно «но». Ибо как бы ни хотелось Милдрэд проводить больше времени с женихом, как бы ни желала она остаться с ним наедине, рядом обязательно кто-то оказывался, их всюду сопровождали, за ними присматривали. Раньше девушка думала, что Гронвуд-Кастл достаточно обширный замок, где всегда можно укрыться, но на самом деле ничего подобного не было. Поэтому молодым людям почти не удавалось уединиться. В итоге, повстречавшись, влюбленные расходились… до следующего раза. Ибо следующий раз наступал непременно. Милдрэд ждала очередного свидания и все это время находилась в состоянии необыкновенной живости, этакой странной смеси напряжения и легкости, будто хлебнула крепкого вина. Все видели, как пылают ее щеки и сияют глаза, и как было не догадаться, что она влюблена и ищет встреч. Частенько обрученные, выбравшись из какого-то укромного закутка, были крайне взбудоражены: Артур выглядел растрепанным, глаза его блестели, а у девушки губы были кроваво- красными после поцелуев.
Милдрэд наслаждалась тайными краткими свиданиями и даже не подозревала, что после их пылких объятий и поцелуев ее возлюбленному порой приходилось туго. Не смея переступить определенную черту, он оставался охваченным таким возбуждением, что зачастую ворочался до утра, не в силах уснуть. А потом словно заведенный работал с оружием, желая хоть как-то утомить себя, почувствовать расслабленность.
И все же Артур пребывал в состоянии полного счастья. Любовь Милдрэд, возможность находиться подле Гая, уважение, какое он испытывал к Эдгару, приветливость леди Гиты — все это дарило ему такое ощущение, словно он впервые приобрел семью. И с ним были его друзья Метью и Рис, он сдружился с самоуверенным, но простодушным Торкелем, ему нравилось поддразнивать ворчунью Клер, он проникся уважением к степенному и деловому сенешалю Пенде.
По вечерам обитатели Гронвуда собирались в большом зале. С делами было покончено, и наступало самое любимое время, когда люди могли поболтать, попеть или, рассевшись на скамьях вдоль стен, заняться всякими поделками. Кто-то чинил домашнюю утварь, кто-то чистил снаряжение, женщины обычно рукодельничали, а молодежь затевала веселую возню, заигрывая друг к другу и смеясь. В последнее время Рис забавлял окружающих трюками, какие умел исполнять Гро, сенешаль Пенда беседовал о чем-то с братом Метью, а леди Гита обсуждала с Клер рисунок нового гобелена.
Артур сидел неподалеку от Гая и Эдгара, наблюдая за игравшей с маленькой белой собачкой Милдрэд, и при этом прислушивался, о чем беседовали барон и Гай де Шампер.
— Доходят вести, — говорил Эдгар, — что брак королевской четы во Франции вряд ли сохранится. Ибо все усилия советников короля и старания Папы не допустить развода Людовика и Элеоноры ни к чему не приводят. Но если ранее требования развода исходили только от взбалмошной Элеоноры, то теперь и Людовик серьезно подумывает об этом. Он заявил, что если за тринадцать лет брака королева родила ему только двух дочерей, то, видимо, в их союзе что-то не так и само Небо против этого супружества. Королева же, узнав о подобном заявлении мужа, еще более подлила масла в огонь, произнеся фразу, какую ныне повторяет вся Франция… если не вся Европа: «Я думала, что вышла замуж за мужчину, но оказалось, что за монаха!»
Гай отвечал, что если французская королевская чета пойдет на разрыв, то Людовик может лишиться половины своих владений, учитывая, что их владелицей является Элеонора. Но Артур уже не слушал, вспоминая своего юного покровителя Генриха Плантагенета, который всегда мечтал о французской королеве. Тогда он казался Артуру наивным юнцом, а его мечты — забавными, несбыточными и даже смешными. Но что будет, если Элеонора Аквитанская и впрямь освободится от уз брака? Тогда мальчишка Плантагенет окажется куда ближе к достижению своей мечты. И все же… Генрих намного младше Элеоноры, да и кто он в ее глазах? А она, что уж тут говорить, — самая прославленная женщина во всем подлунном мире.
Артур настолько задумался, что не сразу заметил, что к нему обращаются.
— Вы замечтались, друг мой? — окликнул его Эдгар.
Он погладил голову узкомордой борзой, ласкавшейся к нему, и стал пояснять:
— У нас в Англии многие считают, что, получив в наследство Нормандию, Плантагенет не станет более зариться на английский престол. Не совсем удачная для него прошлогодняя кампания и управление землями во Франции отвлекут его от нашего королевства. Поэтому все больше распространяются слухи, что теперь именно англичане станут наседать на Генриха, постараются отвоевать у него некогда утерянную Нормандию. Если такое случится, то к нам наверняка прибудут гонцы от его величества и я должен буду выполнить свой долг вассала и собрать войска, чтобы поддержать Блуаский дом. Вот я и думаю, Артур, не вступишь ли ты в мое войско? Твоя служба под знаменами Стефана может показать, что ты уже не принадлежишь к ордену иоаннитов, и они не смогут предъявить тебе никаких претензий, поняв, что ты стал рыцарем английского короля.
— Сэр, простите, но мне все же более по душе Генрих Плантагенет, — твердо ответил Артур, хотя и понимал, что это крамольные слова в доме союзника Стефана.
Сидевшая неподалеку от них Милдрэд даже заволновалась, но тут вмешалась ее мать, сказав, что ее супругу не пристало рассуждать о военной кампании, ведь вскоре состоится венчание молодых и неловко будет отправлять новобрачного в бой прямо после свадьбы. Гита была права, и Эдгар перевел разговор на предстоявшую вскоре большую Гронвудскую ярмарку.
О, эта тема волновала всех. Ярмарка! Конечно, она проводится в основном из-за конских торгов, какие устраивает Эдгар, но будут тут продавать шерсть и тростник, птицу и рыбу, гончарные изделия, оружие и всевозможные иноземные товары. Однако кроме торговли и мены, ярмарка еще и праздник, какой в Гронвуде умели делать с особым размахом. Вот и теперь Эдгар сообщил, что будет проведен небольшой рыцарский турнир, состоятся куртуазные посиделки, а затем они устроят великолепный пир. Следует еще позаботиться об играх и танцах для молодежи, а также имеет смысл позвать как можно больше веселых фигляров и даже пригласить кого-то из прославленных трубадуров.
Слушая отца, Милдрэд развеселилась и поспешила осведомиться, кто из знатных гостей посетит их в дни ярмарки. Многих из названных она знала и была рада предстоящей встрече. В какой-то миг барон сообщил, что давний соперник Эдгара, граф Норфолкский Гуго Бигод, выразил желание приехать в Гронвуд со своим семейством. При этом барон покосился на супругу, давнюю ненавистницу Бигода, однако, к его радости, Гита приняла новость спокойно, и он уже с явным облегчением добавил, что явятся в Гронвуд и рыцари-тамплиеры из Колчестера во главе со своим предводителем Ричардом Гастингсом. При этом Эдгар повернулся к Артуру и негромко произнес:
— А вот тебе, парень, вряд ли придется насладиться нашей ярмаркой. Если, конечно, ты не желаешь объясняться с храмовниками.
Бесспорно, Артур не желал этого и потому уныло кивнул, когда Эдгар заявил, что на время отошлет
