вылетевший из трубки.
— Н-н-да? — вопросительно протянул Берти, не вынимая мундштук изо рта.
Мила, стараясь, чтоб вопрос прозвучал непринужденно, кивнула в сторону поднимающегося в небо искусственного облачка и спросила:
— Послушай, а ты можешь сделать из дыма… — она намеренно запнулась, как будто придумывая ему задачу позаковыристей, — ну… например… э-э-э… — и быстро выпалила: — Водяного дракона?
Берти, успев вытащить трубку изо рта в ожидании, когда же она наконец придумает, самоуверенно фыркнул.
— Да запросто! Вот смотри…
Он снова поднес трубку ко рту, открыл его и… так и застыл с открытым ртом. Его лицо приняло такое выражение, которое бывает только у обманщиков, когда их разоблачают.
— Ой-ой-ой, — пробормотал он, скосив глаза на Милу.
Мила, удивленная не меньше Берти подтверждением своей догадки, воскликнула:
— Так это ты был на балконе третьего этажа, когда я рассказывала про Чер-Мерсского монстра!
— Где он был? — спросила Белка и, оглянувшись, Мила увидела рядом и ее, и Ромку.
Берти что-то прокряхтел с очень неловким видом, и это окончательно убедило Милу в том, что ей тогда не показалось, и болотное чудовище в воздухе, как и сегодняшний лев, дело рук Берти. А точнее — работа его волшебной трубки.
— Ты нас подслушивал! — догадалась Белка, с негодованием втягивая в себя воздух.
— Вот, значит, откуда весь Троллинбург узнал о вашем с Яшкой приключении! — посмеиваясь, сказал Ромка, глядя на Милу: у него тоже был опыт подслушивания, и он не видел в этом ничего возмутительного.
Берти выпрямился, выкатив грудь колесом, и возмущенно воскликнул:
— Так, во-первых, мы себе мирно отдыхали на том балконе, любуясь видом одинокого парка…
— Курили, ты хотел сказать? — поправила его Белка, угрожающе сдвинув брови.
— Ну… — Берти, ничуть не смутившись, качнул головой и прищелкнул языком. — Баловались дымком. Место очень укромное… то есть уютное, умиротворенное. Стояли, наслаждались тишиной, никого не трогали, — он невинно округлил глаза. — Мы же вас не звали, в конце концов.
— Но вы могли дать знать о себе, — сказала Мила.
— Это как это! — саркастически скривился Берти. — Прокукарекать или покрякать по-утиному?
Мила покачала головой: до чего ловко Берти умеет выкручиваться!
— Хорошо, — сказала Белка, — но зачем было всему Думгроту рассказывать об этом?
Берти ощетинился.
— А что сразу я!? Я на том балконе не один стоял, между прочим!
Он повернулся к Тимуру, и по его примеру Мила, Ромка и Белка сделали то же самое. Под всеобщими взглядами Тимур криво улыбнулся.
— По-моему, я забыл еще один чемодан в гостиной, — находчиво сообщил он. Во второй раз криво усмехнувшись, он натянул на глаза поля шляпы, так что пенек съехал вперед, и, обходя Берти со спины, ретировался.
— Н-н-да… — разочарованно глядя ему вслед, промямлил Берти, — был не один.
Он раздраженно засунул мундштук трубки обратно в рот и клацнул по нему зубами.
— Бедный Яшка! — сочувственно протянула Белка. — Ну и досталось ему тогда. И все из-за тебя! Берти, ты балабол, вот ты кто!
— Ты бы помалкивала, ребенок, — пригрозил Берти, — а то по шее получишь.
Он зачем-то оглянулся назад, как будто проверяя, не слышал ли кто его угрозу, и сразу как-то неестественно дружелюбно заулыбался. Мила проследила за его взглядом.
В десяти шагах, в компании своих сокурсников, стоял Фреди. Он смотрел в сторону ребят, повернув голову назад. Казалось, он только что оторвался от беседы лишь с целью проконтролировать своих брата и сестру. Но Мила была уверена, что он не мог слышать ни слова из того, о чем они говорили.
Тем не менее, когда Фреди отвернулся, Берти, не переставая доброжелательно улыбаться, посмотрел на Милу. Видимо, хватало одного только взгляда старшего Векши, чтобы усмирить Берти.
— А что, собственно, случилось? Вы живы, здоровы. В конце концов, я в этой истории тоже человек не последний. Кто, как не я, научил тебя заклинанию, с помощью которого ты одолела Чер-Мерсского монстра, а?
Берти с вызовом смотрел на Милу. И невзирая на то, что любовь Берти к всеобщему вниманию принесла ей и Яшке немало неприятностей, она не могла не признать, что, если бы не его жульничество во время игры в «Зеленого человечка» и применение не совсем честного заклинания, Милы и Яшки, возможно, уже не было бы в живых.
— Ну ладно, — примирительно сказала Мила, — спасибо, наверное.
— Да не за что! — небрежно махнул рукой вполне довольный развязкой Берти. — Да и по большому счету, то, что все об этом знают, — это закон природы.
— Какой такой закон? — с привычной уже подозрительностью покосилась на брата Белка.
Берти широко улыбнулся.
— Все тайное рано или поздно становится явным — вот какой закон, — невозмутимо изрек он.
Белка насупилась было, чтоб ответить, что она думает по этому поводу, но не успела, потому как в этот момент раздался звонкий голос Альбины, созывающей всех к сбору.
— Попрошу всех занять свои места в дилижансах. Через две минуты отправляемся!
Устраиваясь поудобнее в дилижансе между Акулиной и Ромкой, Мила думала о том, что слова Берти стали итогом целой череды событий — таинственных и подчас страшных; и еще о том, как много всего произошло за этот год. Какой страх она испытала прошлым летом, когда ее бабушка сказала, что отправляет ее в детский дом. По сравнению с этим ее одинокий чердак показался ей тогда раем…
А потом события начали происходить одно за другим. Оказалось, что у нее все тринадцать лет был невидимый друг — Акулина. Жаль, что Мила тогда об этом не знала. Потом она встретила Ромку и Белку — теперь они стали ее друзьями.
Вспомнилась встреча с Чер-Мерсским чудовищем. Многолик. Горангель…
Могла ли она год назад представить, что, кроме ее чердака, существует где-то другая жизнь — ни на что не похожая.
Мила посмотрела по сторонам. Белка советовалась с Акулиной, как ей лучше ухаживать за своей Пипой Суринамской. Яшка склонился над новой книжкой, которую купил в одной из лавок города перед отъездом; название на обложке гласило: «Не ешь меня сырую. История горных людоедов Таврики». Берти что-то увлеченно рассказывал двум второкурсницам, ловко жонглируя волшебной палочкой.
Когда проезжали мимо Главной площади Троллинбурга, Ромка дернул Милу за рукав и кивнул в сторону окна.
— Смотри, — сказал он, восхищенно улыбаясь.
Утреннее солнце стояло высоко над горизонтом и освещало ярким сиянием лица Трех Чародеев. Величественные, гордые, они как будто провожали вереницу уезжающих дилижансов своими взглядами, едва заметно улыбаясь. В игре солнечных лучей казалось, что даже каменный тролль смотрит с легкой грустью им вслед и не хочет расставаться.
Да, действительно, это была совсем другая жизнь. Новая жизнь Милы Рудик.
