Образ Софии (Премудрости – от греч. «мастерство, знание, мудрость») – поздний (4), и в силу этого особенно важен для христианской трактовки описываемого понятия. Само по себе понятие «софия » возникло в древней Греции и употреблялось там как отвлеченное умозрительное понятие. В ветхозаветной традиции София олицетворяется, поскольку самораскрытие Бога в мире должно было принимать характер лица. София выступает как девственное порождение Бога-отца, до тождества к нему близкое (ср. образ Афины, также девственницы, порожденной исключительно отцом). И древнегреческое, и древнееврейское слова – женского рода, поэтому она – «пассивное зеркало действия Божия» (не это ли зеркало определит коннотацию европейского размышления , французского reflexion, именно как отражения?). Она описывается как художница, по законам божественного ремесла строящая мир (аналогичная функция есть у Афины). Специфику Софии составляет женская пассивность, а также заступническая роль – она заступается за человечество перед Богом. По отношению к Богу София – пассивно зачинающее лоно (если мы вспомним о том, что София «есть дыхание силы Божией», то есть, через дыхание – душа, и вспомним о том, что мы трактовали русскую душу именно как оплодотворяемое святым духом женское начало, то лишний раз убедимся в глубоких истоках пассивности русского менталитета, подсознательно часто воспроизводящего именно этот стереотип: жизнь, душа, мудрость (то есть мышление, мысль) – детородное, оплодотворяемое, пассивное следствие чьей-то оплодотворяющей воли, все предопределяющей, решающей и несущей за все ответственность, являющейся основополагающей причиной).
Христианство усваивает личностное понимание Софии. Ориген описывает ее одновременно как «бестелесное бытие многообразных мыслей, объемлющее логосы мирового целого» и как «одушевленное и как бы живое». Важно отметить, что образ Софии во многом определяет именно православную трактовку мудрости, католичество в силу различных причин это понятие практически забыла (французское слово sage сегодня обозначает идею послушания и благоразумия ребенка). Особую роль образ Софии имеет именно для России, куда православие пришло практически под ее знаком (митрополит Илларион описывает крещение Руси как приход премудрости Божией, то есть Софии) (5).
В современном русском языке существительное мысль , по утверждению И. М. Кобозевой (6), может обозначать:
1) процесс мышления;
2) инструмент мышления;
3) объект – содержание недеференциального метального состояния;
4) результат ментального действия;
5) область, где разворачиваются ментальные действия;
6) совокупность результатов ментального действия.
Однако в данном случае нас интересуют значения 4 и 6 – как значения центральные и осознаваемые носителями русского языка.
В русском языке слово мысль имеет обширнейшую сочетаемость:
хорошая, великолепная, блестящая мысль; глубокая мысль;
внезапная, смелая, дерзкая, страшная мысль; бесформенная, изящная, неизящная, тонкая мысль; простенькая, нехитрая мысль; знакомая и любимая мысль;
светлая, темная, яркая, черная, мрачная, радужная мысль; печальная, веселая мысль; новая, свежая, старая мысль;
неясная, прозрачная, расплывчатая, смутная, туманная, четкая, ясная;
назойливая, навязчивая, скрытая, тайная, упорная, неотступная, тревожная, тягостная мысль, невыносимая; голая, живая мысль;
мысль витает в воздухе, с трудом укладывается в голове, приходит в голову, посещает кого-либо, работает, возникает, рождается, закрадывается, стукает в голову, проскальзывает, посещает кого– либо, прослеживается, возникает, летит, несется, напрашивается, мелькает, объединяет, разъединяет, не дает покоя, принадлежит кому-то, мысль засела в голове, бродит, блуждает, роится, овладевает кем-то, завоевывает кого-то, охватывает кого-то, преследует кого-то, беспокоит, тревожит, не выходит из головы, руководит, ведет;
быть одержимым мыслью, поглощенным мыслью, погрузиться в мысли, мысли наполняют человека;
внедрять, вбивать в голову, выбрасывать из головы, доносить, подавать, подхватывать, скомкать, воплощать, развивать, навеять, внушать, проталкивать, почерпнуть, питать свои мысли, приводить мысли в порядок, ловить себя на мысли, отделаться от мысли, смириться, свыкнуться с мыслью, увлечься мыслью, тешиться мыслью, вернуться к мысли, делиться своими мыслями, проникнуться глубиной мысли;
наводить на мысль, отвлечь от мысли, прийти к мысли, подвести к мысли, разбивать чью-то мысль, поделиться своими мыслями, собраться с мыслями, пользоваться чьими-то мыслями, приучить кого-то к мысли;
обмен мыслями.
Из приведенной сочетаемости мы видим, что русское понятие мысль функционирует в пределах нескольких четко очерченных коннотаций:
1) антропоморфная птица-женщина небольшого размера;
2) водоем, вода;
3) насекомое;
4) свая, вытянутый заостренный предмет;
5) еда;
6) лист бумаги.
Описание антропоморфной мысли развивается в следующих направлениях:
Мысль наделяется характером, который она проявляет в отношениях с человеком: она может быть дерзкой, смелой, неотступной, тревожной – иначе говоря, человек передает ей свои качества. Мысль описывается также как некий человек, постоянно совершающий всевозможные перемещения: она посещает, приходит, не отступает, бродит, блуждает, преследует. При этом, персонифицируясь, мысль ассоциируется скорее с эмоциональным началом в человеке, нежели с рациональным: мысль оказывается будоражащей, не дающей покоя, успокаивающей, она радует, тревожит, сама по себе бывает печальной и веселой. Мысль часто персонифицируется в женском облике, может быть любимой, привлекательной, голой, старой, простенькой, нехитрой, веселой, мыслью можно увлечься и пр.
Важный аспект во взаимоотношениях человека и персонифицированной мысли – это чужеродность и некомфортность ее для него: человек часто хочет, но не может отделаться от мысли, она навязывается, преследует его, и в том случае, если настырность ее побеждает и она поселяется в человеке, ему приходиться свыкаться, смиряться, сживаться с ней. Человека можно также приучить к какой-то мысли, если он сам не в состоянии «приучиться» к ней. Описания персонифицированной мысли как живого, своевольного неудобного для человека существа явным образом превалируют над описанием ее «достоинств».
Описание мысли как водоема, жидкости представляется закономерным, если учесть, что знание мыслится в русской метафорической системе именно в этих терминах. Мысль может быть глубокой, ее можно почерпнуть, в мысли можно погрузиться, уйти с головой, мысль наполняет, переполняет человека, ею можно проникнуться, пропитаться (вспомним губку, с которой мы сравниваем способного человека, мы говорим: он впитывает знания, информацию, мысли как губка). Мысль может также вытекать из чего-то, что свидетельствует о естественной «плавной» связи ее с тем, кто (или что) ее порождает. О связи абстрактных понятий с образом воды мы уже достаточно писали ранее.
Связь понятия мысль с образом насекомого также представляется в высокой степени мотивированной. Мы помним о том, что насекомые символизировали душу, нематериальную сущность человека, являющуюся сосредоточием его жизни. Мы помним также, что мудрость (в форме христианства) снизошла на русский народ также в виде дыхания Божия. К тому же насекомые и птицы являются обитателями воздушной стихии, стихии движения и самой высокой энергии, сопрягаемой в сознании людей с образом летящей мысли, которая озаряет и пронзает как молния – символ силы и энергии, обрушивающейся на человека с небес. Итак, воплощаясь в насекомое, мысль витает в воздухе, летит, мелькает, ее можно поймать на лету, мысли могут также, наподобие мух, роиться, надоедать и быть назойливыми .
Мысль также по понятным причинам ассоциируется с вытянутым предметом, со сваей – ведь все мыслительное трактуется в первую очередь в терминах причины и следствия, то есть как нечто, соединяющее одно и другое, нечто, что может служить опорой. Овеществляясь таким образом, мысль с трудом укладывается или вовсе не укладывается (ни вдоль, ни поперек) в голове, именно в этом качестве она может стукнуть в голову, засесть там, именно виде некоего продолговатого и
