сантименты могут лишь ослабить ее, но сейчас черпала из них силу.
— Ну что, поедем? — спросил он, и она кивнула.
Ее страхи немного улеглись. Осталась тревога. Однако ее отец не был новичком в глухих местах. Даже если он пострадал, он сумеет выжить, пока она не найдет его. Просто обязан.
— Что ваш отец делал в горах и как давно он пропал? — спросил сержант Боб Кели из конторы окружного шерифа.
— По крайней мере три недели назад, — ответила Дасти и объяснила, что Джек приехал в этот район весной на поиски золотой руды. Последнее известие от него она получила в середине августа, когда он сообщил ей, что приедет к первому сентября. — Я знаю, он не оставил бы собаку, — настаивала она, видя скептическое выражение на лице сержанта. — И если бы он отправился в путешествие пешком, запер бы вещи в грузовик. Не знаю, что могло с ним случиться. Пожалуйста... — Она замолчала и заморгала, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. — Пожалуйста, организуйте его поиски!
Выражение лица сержанта смягчилось.
— Мы обязательно будем его искать. Я должен был задать вам все эти вопросы, чтобы понять, как далеко мог он уйти и где его искать. — Он перевел взгляд на Мигеля, потом опять на Дасти. — Однако я должен предупредить вас, что не каждый выживает более нескольких дней наедине с дикой природой.
— Мой отец способен на это. К тому же у него с собой рюкзак и спальный мешок.
Сержант кивнул, встал и поднял руку.
— Сделаем все, чтобы разыскать его. — Он глянул на часы. — Уже смеркается и поздно предпринимать что-либо, но мы начнем завтра на рассвете. А пока постарайтесь не волноваться.
Поблагодарив его, Дасти и Мигель ушли. Продержись еще одну ночь, отец, молилась про себя Дасти, пока они садились в вездеход и ехали в ветеринарную лечебницу.
— Следующая остановка — «бакалея», — объявил Мигель после того, как ветеринар заверил их, что Коди здоров, только немного ослаб. Несколько дней отдыха и хорошее питание, и все придет в норму. — Чего бы ты хотела на обед?
— Я? — удивилась Дасти. — Дома у меня есть все для сандвичей. Мне нужна только еда для собаки.
— Уж не думаешь ли ты, что я брошу тебя одну пялиться на голые стены и изводить себя тревогой?
— Ты и так уже много сделал для меня, — возразила Дасти, — а я, боюсь, буду неважной компанией для тебя.
— Разговоров не будет, — заверил он ее. — Мы помоем Коди, пообедаем, посмотрим телевизор.
— Честно, дома мне будет хорошо.
Мигель заехал на стоянку при магазине и, повернувшись к ней, сказал:
— Ты поедешь ко мне, хотя бы потому, что у меня есть огороженный сеткой дворик для собаки. И не спорь, пожалуйста.
— Ишь ты, раскомандовался.
— Это значит «да»?
Дасти вглядывалась в него целую минуту. Его волосы растрепались, на щеках появилась щетина. Неотразимый мужик.
— Да, — ответила она.
Мигель жил на середине склона Тэйблтол. самой высокой горы, возвышавшейся над Пайнкриком. Дом Мигеля в конце посыпанной гравием подъездной дорожки оказался небольшим, древним, скромным.
Уменьшенная копия особняков в викторианском стиле, которые строили основатели города, была окрашена в светло-серый и темно-серый тона, сочетавшиеся с усыпанным валунами и заросшим соснами ландшафтом, подумала Дасти и сказала об этом Мигелю.
— Спасибо, — поблагодарил он не без гордости в голосе. Он остановил вездеход перед гаражом. — Мне этот дом стоил немалых трудов. — Мигель выбрался из кабины и достал из кузова пакеты с продуктами.
Не ожидая его, Дасти спрыгнула на землю и придержала дверцу для Коди.
— Если бы я знал, что и как делать... Но мне приходилось учиться на ходу и даже нанимать пару раз мастеров, чтобы исправить свои огрехи.
Через калитку в изгороди, состоящей из белого штакетника, он провел их в задний дворик.
— Ты еще и огород разводишь? — не скрыла своего удивления Дасти при виде грядок с овощами, зеленью и цветами.
— Мама говорит, что я всегда любил возиться в грязи, — весело улыбнулся он. — Можешь выбрать спаржу, морковь, цветную капусту или горох к своему гамбургеру.
— Возьмем все.
— Не можешь определить, чего тебе хочется? Она покачала головой:
— Просто люблю свежие овощи.
— Тогда сделаем овощной салат. — Он критически оглядел Коди на пороге дома. — Но сначала ванну для шелудивого пса.
Через заднюю дверь они вошли в кухню.
— Мы могли бы оставить его во дворе, — подсказала Дасти.
Мигель положил пакеты с едой на разделочный стол, убрал мясной фарш в холодильник и достал из пакетов плошки и еду, купленные для пса.
— Но он предпочитает быть с нами, разве нет, псина? — Он наполнил одну плошку водой и поставил ее на пол у двери. — Будем кормить его сейчас или после ванны?
— После, — удивленная пощипыванием в глазах, Дасти наклонилась, моргая ресницами, и наложила собачью еду. Довольная предусмотрительностью Мигеля и тем, что не нужно расставаться с собакой, она одновременно не могла не признать: вызванная исчезновением отца тревога здорово подействовала на ее нервы. Сделав глубокий вдох, чтобы собраться с духом, она подняла голову и добавила с улыбкой: — Это станет для него наградой, поскольку мытье ему может и не понравиться.
— Не укусит? — обеспокоенно спросил Мигель.
— Ну, если и укусит, то несильно. — Дасти не удержалась от улыбки.
— Тогда ты будешь расчесывать его. — Он передал ей металлический гребень и собачий шампунь. — Спускайся в подвал, а я принесу полотенце.
В подвале она принялась расчесывать свалявшуюся шерсть Коди. Дом Мигеля отнюдь не походил на берлогу холостяка. Только спортивная машина подходила к образу повесы, которым она его посчитала.
Но могла же она и ошибиться.
6
Через спальню Мигель прошел в ванную комнату и, доставая полотенце из шкафчика, приказал себе думать только о Коди. Хотя Дасти была уверена, что отец жив, тревога переполняла ее.
А душевная уязвимость делала ее легкой добычей для соблазнителя. Но не этого он хотел. Гордая и независимая, она должна пожелать его так, как он желает ее.
Добиться ее объятий без полной отдачи — все равно, что потерять ее. И предостережение сбудется: односторонняя связь даст Дасти слишком большую власть над ним, и он действительно начнет подавать ей шлепанцы.
Мигель решил, что останется просто другом, в котором она нуждается. Но решение легче принять, чем выполнить, — он это понял, как только спустился в подвал и увидел улыбку Дасти. Это была самая теплая улыбка из всех, что она подарила ему до сих пор. Еле сдержавшись, чтобы не поцеловать ее в полные губы, он наполнил водой две лохани для стирки.
— Все, больше не могу, — объявила Дасти, откладывая гребень. — Остальные колтуны распутаем под водой.
