- Этим страдают многие женщины нашего времени, - согласился доктор Хопкинсон. - Значит, ваша дочь всегда была такой?
- Сколько я ее помню. Хотя в последнее время, сразу после болезни и до этих ее... приступов, она стала несколько более жизнерадостной и разговорчивой, чем обычно. Приезд мистера Харви повлиял на нее крайне положительно.
- Боюсь вас расстроить, но такие перепады настроения и поведения свойственны крайней степени психической нестабильности. Более того, ваша дочь страдала галлюцинациями и провалами в памяти, что только подтверждает мою теорию.
- Вот как?
- Я позволил себе смелость взять ее дневник, - ваша горничная упоминала, что мисс Черрингтон постоянно туда что-то пишет - и он лишь уверил меня в моих мыслях. Вот, например, - доктор Хопкинсон открыл помятую тетрадь в толстой обложке с тюльпанами: - 'Я не помню, какой сегодня день - Дженни говорит, что уже июль, но когда она успел наступить, если еще вчера... Господи, но что же было вчера? Я вижу лишь лицо Элинор перед собой, она говорит мне что-то - ее слова заставляют меня плакать, но я не понимаю их смысла... Она то исчезает, то появляется передо мной снова, точно сотканный лунными лучами мираж. Как страшно и одновременно волнительно...'. Вам известно, кто такие Элинор и Дженни?
- Понятия не имею, - раздраженно проговорил мистер Черрингтон. - Это все писала моя дочь? Что это вообще значит?
- Мисс Черрингтон подробно описывает здесь свои сны, которые принимает за реальность. Ей кажется, что к ней является призрак некой Элинор Вудворт - как я понимаю, эта дама некогда жила здесь. Также она пишет, что сама становилась ею. Или что эта Элинор влияет на нее и подчиняет себе - здесь не очень понятно. Так или иначе, они общаются, и ваша дочь пересказывает их беседы, которые, на мой взгляд, лишены какого-либо смысла. Вот, например, запись от конца июня: 'Она хочет погубить меня, нас всех! Ее смерть была так ужасна, что теперь она мечтает отомстить, но отчего же объектом ее мести стала я? Я не хочу сгореть заживо! Я видела то, что видела Элинор, я чувствовала огонь, обжигающий мою кожу, и нет ничего страшнее, чем подобная участь. Но что я могу?..'.
Мистер Черрингтон слушал, как доктор читает все более и более странные выдержки из дневника Амелии и, наконец, произнес:
- Хватит. Я понял, о чем вы говорите. Я и понятия не имел, что дело зашло так далеко. Доктор, скажите начистоту, вы полагаете, что моя дочь сошла с ума?
- Я бы не хотел говорить так скоропалительно, потребуется наблюдение за ней. Однако столь явные признаки психического расстройства и истерических фантазий не могут быть проигнорированы. Многие молодые дамы страдают от истерии, и ее симптомы вы сами могли наблюдать в резких сменах настроения, дурном нраве и эксцентричных поступках мисс Черрингтон, но в нашем случае речь идет о глубинных сдвигах, произошедших в ее мозгу.
- Значит, я прав.
- Вероятнее всего да, мистер Черрингтон. Видите ли, она говорит с несуществующими людьми и видит то, чего не видим мы, а это может быть опасно как для самой мисс Черрингтон, так и для всей семьи. В прошлый раз под действием своих внутренних убеждений она расколотила зеркала в холле, но кто знает, что придет ей в голову завтра? Я бы посоветовал вам не выпускать ее из комнаты, она может быть опасна.
- Я уже приказал запереть ее дверь. Еще не хватало, чтобы она напугала своим поведением младшую сестру или кого-нибудь из слуг! Но что вы предлагаете делать дальше, доктор Хопкинсон?
- Я лишь хочу предупредить вас, что ее состояние будет лишь ухудшаться - вы же сами видели, как стремительно она изменила свое поведение, ведь всего месяц назад никто и подумать не мог, что мисс Черрингтон страдает нервной болезнью. Я бы посоветовал вам передать заботу о состоянии вашей дочери специалистам - разумеется, лишь на время.
- То есть, отправить ее в психиатрическую клинику?
- Я бы скорее назвал это место пансионатом...
- Доктор Хопкинсон, я бы хотел, чтобы вы говорили со мной начистоту. Раз моя дочь сошла с ума, ее следует лечить. И я согласен с вами, что Амелию стоит поместить в клинику, где за ней будут наблюдать врачи, поскольку держать душевнобольную в своем доме я не намерен.
- Разумеется, это будет весьма респектабельное заведение, где содержатся женщины ее круга, страдающие некоторыми нервными болезнями, - поспешил заверить его доктор Хопкинсон. - Я бы мог посоветовать вам один пансионат в Шропшире...
- Шропшире?
- Должно быть, это слишком далеко от вас? Ведь тогда вы не сможете часто навещать вашу дочь? Если вас не устраивает...
- Отчего же, я согласен на Шропшир. Надеюсь, у вас не займет слишком много времени, чтобы это устроить.
- Требуются некоторые приготовления. К тому же необходимо обсудить с вами условия ее содержания.
- Она моя дочь, - напомнил мистер Черрингтон, - и я бы не хотел, чтобы ее пребывание в пансионате напоминало заключение.
- Что вы, там прелестный дом в саду, вдали от всего остального мира. Пациентки часто гуляют на свежем воздухе, а методы лечения используются самые современные. Должно быть, вы представляете себе гравюры из Бедлама начала столетия, но смею вас заверить...
- Хорошо, доктор Хопкинсон, - остановил его Бертрам. - В этом вопросе я вам полностью доверяю. Когда же мне ждать вашего следующего приезда?
- Я надеюсь, что уже через пару дней - я договорюсь с главным врачом Клиники Святой Вивианы в Шропшире, и за мисс Черрингтон пришлют экипаж. Однако я прошу вас не упоминать при мисс Черрингтон об этом месте - будет лучше, если она не будет знать, куда направляется, иначе она может стать неуправляемой, и это только навредит ей.
- Буду вас ждать, - коротко кивнул мистер Черрингтон.
Дверь в комнату скрипнула, и миссис Уильямс застыла на пороге, удивленно глядя на девушку, опустившуюся на колени перед камином. На ней была лишь ночная рубашка, а волосы беспорядочно рассыпались по плечам, почти полностью закрыв лицо.
- Мисс Черрингтон, что вы здесь делаете? Вы же должны быть в своей спальне. - Экономка осторожно подошла к ней. Амелия медленно повернула к ней голову и безмятежно взглянула на миссис Уильямс из-под спутанных волос. Она будто не узнавала женщину.
- Как тепло... Огонь так ровно горит!
Экономка покосилась на элегантный шелковый экран с восточным узором, закрывающий камин. Девушка снова уставилась на него - точнее, сквозь него. На ее губах заиграла слабая улыбка, и она протянула руку вперед.
- Он греет, но не обжигает, - поведала она.
- Мисс, идемте со мной, - Уильямс присела рядом и положила руку на ее плечо. Она помогла Амелии подняться, и та послушно, хотя и несколько вяло, позволила экономке вывести себя из комнаты.
Лестница далась им куда сложнее: девушка так и норовила присесть на одну из ступенек, так что миссис Уильямс пришлось приложить немало сил, пока они поднимались наверх. В спальне обнаружилась перепуганная Конни, которая при виде своей мисс испустила вздох облегчения.
- Миссис Уильямс, я только на минуту вышла, чтобы налить свежей воды в кувшин, вернулась - а мисс Амелии и след простыл. Я так испугалась!
Экономка молча вместе с горничной уложила мисс в постель, накрыла одеялом, и сделала Конни знак выйти в коридор. Там она извлекла из кармана передника связку ключей, и, найдя нужный, заперла дверь спальни на два оборота.
- Мистер Черрингтон предупреждал, что мы должны предпринять все меры предосторожности, -
