Ее интонация заставила Грега нахмуриться.
— Я чем-то обидел тебя?
— Нет. — Нэнси отодвинулась от него и откинулась на спинку дивана. — Если хочешь знать, ты только что в очередной раз продемонстрировал свое бессердечие.
Грег взглянул на нее, склонив голову набок.
— Бессердечие? Неправда. Я знаю, у меня есть сердце, потому что ты едва не разбила его сегодня утром. Меньше всего я ожидал услышать новость о потере ребенка.
— Очень сожалею, Грег, но я переживала еще больше, поверь.
— Так ты скажешь мне название больницы?
— Чтобы ты прочел историю моей болезни? Нет, не скажу. Если ты не веришь мне на слово, то все остальное теряет смысл, правда?
— Думаю, да, — сдержанно согласился Грег.
— А сейчас тебе лучше уйти.
Нэнси отвернулась от Грега, чтобы он не увидал текущих по ее щекам слез.
— Мне бы хотелось остаться, — произнес Грег, легонько коснувшись плеча Нэнси.
Она покачала головой.
— Ты получил, чего хотел. Уходи.
— Я хочу тебя всю, — сказал Грег, гладя ее плечо. — И не успокоюсь, пока ты не станешь моей.
— Почему бы тебе не удовлетвориться тем, что есть? — Нэнси быстро утерла слезы. — Ты доказал, что за минувший год я так и не поумнела. А теперь возвращайся в Лос-Анджелес и забудь меня навсегда.
Некоторое время Грег молчал, затем произнес:
— Прежде ты никогда не была такой жестокой и холодной.
— Но ведь я изменилась, ты сам это признал. Прежде я была мягче пластилина, но это в прошлом. Я наконец-то научилась защищаться.
Грег крепко обнял ее напоследок и поцеловал в затылок.
— Я вернусь. Желаю приятных сновидений, солнышко.
Глаза Нэнси вновь наполнились слезами, и она не видела, а слышала, как Грег оделся… а потом за ним захлопнулась входная дверь. Вскоре с улицы донесся звук удаляющегося автомобиля.
4
Тедди Скотту был доверен ключ от магазина, поэтому, приехав утром на работу, Нэнси застала того завершающим ремонт двери. Тедди весело насвистывал.
— Ты выглядишь юной и посвежевшей, — с улыбкой заметил он. — Наверное, на ночь положила под подушку лаванду?
— Что? — подозрительно нахмурилась Нэнси.
Тедди Скотт слыл пронырой, поэтому с ним следовало держать ухо востро.
— Мы, провинциалы, — сказал он, безбожно утрируя калифорнийский выговор, — кладем под подушку лаванду, и нам хорошо спится по ночам.
— Запомню, — пообещала Нэнси, переступая через кучку древесной стружки.
— Не трудись. Уверен, твой приятель знает, как снять с тебя напряжение. — Тедди подмигнул. — Вчера я видел его «линкольн» у твоего дома. Вы предпочли не зажигать света и коротали время в сумерках. Очень уютно.
Нэнси меньше всего нуждалась в напоминании о том, как дала вчера слабину. Эта мысль и без того обжигала ее мозг. И вообще, в столь ранний час Нэнси не была склонна обмениваться с Тедди колкостями.
Оставив его замечание без ответа, она вошла в магазин.
Минувший вечер был двойственным. Чувства Нэнси были задеты тем, что произошло, однако тело явно не возражало против близости с Грегом. Во всяком случае, привычную меланхолию будто рукой сняло. Сердце Нэнси билось чуть быстрее, чем обычно, на щеках алел румянец.
Она посмотрела на себя в зеркало, висевшее в крошечной ванной магазина. Определенно, эти розы на скулах и побудили Тедди подтрунивать над ней. Впрочем, что его винить? Перемену трудно не заметить.
Нэнси отбросила мысли о Греге. Времени на воспоминания не было, предстояло выдержать новый трудный день.
Послезавтра, в субботу, Нэнси должна обслужить не одну, а целых две свадьбы. И обе задуманы с размахом, а это означает, что не получится обойтись лишь букетами и гвоздиками в петлицу. Придется украшать цветами две церкви. Значит, без помощи Салли им с Сюзен не справиться. К счастью, та сама платит за свое обучение и потому никогда не отказывается от возможности подзаработать.
Однако не успела Нэнси взяться за работу, как зазвонил телефон. Сняв трубку, она услышала знакомый хрипловатый голос:
— Мне очень жаль, что вчерашний вечер закончился так грустно, — сказал Грег, поздоровавшись. — Я планировал совершенно иное.
Нэнси почувствовала, что ее соски сжимаются — реакция на голос Грега.
— А я и не знала, что ты что-то планировал, — сдержанно заметила она. — Хотя могла бы догадаться.
— Нет, я неправильно выразился. Я хотел сказать, что мечтал совсем о другом.
— Что ж, прости, если разочаровала.
Грег негромко засмеялся.
— Перестань ловить меня на слове! Вчера все было восхитительно. Я так давно тебя желал. Это было блаженство — обнимать тебя, целовать. Мне просто хотелось извиниться за то, что под конец я обидел тебя. Но в то же время должен сказать, что ты неправильно истолковала мои слова.
— Вот как?
— Солнышко, ты все еще не понимаешь меня. И временами мне кажется, что никогда не поймешь.
— Верно, — согласилась Нэнси. — Я тебя не понимаю. И самая большая загадка — почему ты принялся искать меня. Кстати, этот факт свидетельствует о том, что ты тоже меня не понимаешь. Или что тебе все это безразлично.
— Скажи, разве вчерашний вечер не понравился тебе? — вкрадчиво произнес Грег. — Не сомневаюсь, что да. И сегодня ты испытываешь такой же подъем, что и я. Чувствуешь себя живой впервые с того момента, как оставила меня. Угадал?
Нэнси чуть помедлила с ответом.
— Видишь ли, секс очень отличается от любви. Он может быть великолепен даже между совершенно чужими людьми.
— Да? — в голосе Грега появились нотки беспокойства. — Ты судишь по личному опыту?
— Тебя это не касается, — твердо произнесла она. — А сейчас прости, я очень занята. Зачем ты позвонил? Говори и…
— Я хочу встретиться с тобой завтра вечером.
— Нет!
— Сейчас я в Лос-Анджелесе, — продолжил Грег, не обращая внимания на ее протест. — У меня дела, и мне придется задержаться здесь до завтра. Я хочу, чтобы ты поужинала со мной на бейкерсфилдской вилле завтра вечером. Заодно посоветуешь, как лучше обставить этот дом. Я имею в виду мебель и все такое…
— Что за наказание! Я говорю тебе, а ты будто не слышишь. Пойми, нам незачем встречаться и не о чем беседовать.
— У меня много твоих вещей, — ровным тоном произнес Грег. — Удирая из Лос-Анджелеса, ты бросила у меня почти весь свой гардероб. А также фотографии своих родителей, письма, драгоценности,
