Тем не менее Флора поняла, что старший брат Уильяма активно участвовал в попытках убедить молодых людей пройти курс лечения, а также делал все возможное для их дочери.
Последние месяцы Маришку почти никогда не оставляли одну с ее родителями. Она находилась или в детском саду, или под присмотром няни, или, когда Уильям и Джули устраивали слишком шумные вечеринки, Анке привозила Маришку к Анджело. И все-таки, несмотря на все эти предосторожности, племянница Флоры едва не погибла, когда Джули, пораньше забрав свою дочь из детского сада, села с ней в машину Уильяма. То, что Маришка уцелела, казалось теперь почти чудом…
Влажный весенний бриз летал вдоль каналов, по берегам которых стояли затейливо украшенные островерхие дома. Флора вытерла слезы. Торопливо уступив дорогу велосипедисту и сделав несколько глубоких вдохов, она вытащила из сумочки карту.
Но ей никак не удавалось сосредоточиться. Сожаления и злость буквально раздирали Флору на части. Джули больше не было — и ничто не могло ее вернуть. Но на чьей совести лежало то, что ее, Флору, исключили из тех, кто мог бы помочь молодой паре наркоманов? Похоже, она знала ответ. Если социальные работники были связаны правилами о неразглашении, то только от Анджело зависело, сообщать ли ближайшей родственнице Джули о проблеме ее сестры или нет…
Когда Джули только перебралась в Амстердам, она присылала множество фотографий о своей жизни. И теперь Флора без труда нашла ярко-синий катер среди множества других катеров, покачивающихся на зеленой воде канала. В конце концов, у нее дома на стене висела фотография — тот же самый вид на канал, залитый солнцем…
Флора ступила на палубу, и в тот же момент в проеме двери палубной надстройки появился черноволосый мужчина, чье молчание целый год теперь выводило ее из себя.
На мгновение она словно окаменела. В сером деловом костюме и в шелковом галстуке, Анджело выглядел здесь совершенно неуместно. Тем не менее эта явно эксклюзивная дизайнерская одежда прекрасно подчеркивала его широкие плечи и длинные мускулистые ноги. Вот он сделал еще шаг, ветер взметнул черные волосы над худым смуглым лицом…
Флора отважно встретила взгляд его синих глаз, хотя тело ее словно превратилось в желе, горло сдавило.
— Что, черт возьми, вы здесь делаете? — выдохнула она.
— По-моему, это подходящее место, чтобы поговорить.
— По-моему, уже слишком поздно. — Она прошла мимо него в надстройку, и в свете солнца ее глаза сверкнули изумрудным огнем. В просторном салоне оказалось пусто — все вещи были уже в коробках, сложенных в дальнем углу. — Любой разговор будет теперь лишь тратой вашего драгоценного времени.
Не привыкший к таким прямым атакам, Анджело молча смотрел на нее.
Густые темно-рыжие волосы, падающие на плечи пышными волнами. Черный короткий плащ, джинсы, зеленый свитер… Потрясающе! Даже в простой одежде Флора выглядела восхитительно. У нее была тонкая, словно алебастровая кожа, какая обычно бывает у людей с рыжими волосами. На скулах появился легкий розовый румянец. Удивительно, сколько энергии она могла излучать, даже когда просто молчала!
Флора сняла плащ и, бросив его на сиденье, повернулась к нему:
— Как вы могли не сказать мне, что здесь происходит? — Ее голос звенел от гнева. — Уильям и Джули были и моей семьей тоже! Я имела право знать, что Джули принимает наркотики!
— Джули была уже взрослой, Флора. Она сама поставила условие — никто не должен сообщать вам о ее проблемах.
— То есть?..
— Именно то, что я сказал. Я разговаривал с ней. И знаю, что прикрепленный к их семье социальный работник тоже пытался убедить Джули признаться вам. Но Джули не захотела… А я был не в том положении, чтобы действовать против ее воли.
— Я в это не верю, — хмуро пробормотала Флора. — Вы всегда делаете что хотите. Вы же мужчина, а не сопливый мальчишка!
— Поверьте, мне было совсем не просто поддерживать хоть какие-то отношения с Уильямом и Джули. Их образ жизни вызывал отвращение, но ради Маришки было важно, чтобы меня хотя бы пускали к ним в дом. Если бы я сделал что-то против воли вашей сестры, мне перестали бы доверять, а от этого пострадала бы девочка…
— Выходит, вы старались как могли, в то время как я оставалась в неведении? — возмутилась Флора и с горечью добавила: — Пока не стало слишком поздно…
— Я решил, что в первую очередь нужно заботиться о Маришке. Я и так делал все, что мог.
— Все, что могли? Это еще не значит, что ваших действий было достаточно, не так ли? Маришке нет и года, а ваш брат и моя сестра погибли… И теперь их ребенок остался сиротой!
Стиснув зубы, Анджело молча смотрел на нее.
«Его глаза как прозрачное высокогорное озеро, которое я когда-то видела в Альпах», — невольно подумала Флора. И что бы она сейчас ни говорила, это все равно бы его не тронуло. Обладая несокрушимой волей, прекрасно владея собой, он, должно быть, просто смеялся над ее эмоциональным взрывом.
— Уильям и Джули — такая комбинация была просто фатальной, — наконец сказал Анджело. — Уильям был слабохарактерным, а Джули уже давно пристрастилась к наркотикам. Еще до того, как они познакомились…
Когда до Флоры дошел смысл его нового обвинения, она взорвалась:
— Теперь вы всю вину будете валить на мою сестру? Да как вы вообще посмели сделать из нее зачинщика всей этой истории?!
— Я говорю вам то, что знаю. У меня нет желания пятнать память вашей сестры.
Глаза Флоры блеснули.
— Ну так и не делайте этого!
— Не я бросил первый камень, — пробормотал Анджело.
Его взгляд остановился на ее груди, где тонкий свитер любовно облегал две аккуратные округлости, подчеркивая выступающие соски.
«Она, должно быть, не носит лифчика», — подумал Анджело, чувствуя нестерпимое напряжение внизу живота, когда он вдруг представил, как снимает с нее этот свитер…
Ему стоило огромного труда отвлечься от этого эротического образа. Ее способность переключать его внимание, ничего для этого специально не делая, выводила Анджело из себя.
— Вы могли бы мне просто сказать, что Уильям и Джули принимают наркотики! — бросила Флора.
— Я уже говорил: после того как мне не удалось убедить ни Уильяма, ни Джули отказаться от наркотиков и начать лечение, моей главной задачей стало защитить Маришку от всяческих эксцессов.
Флора с шумом втянула в себя воздух, пытаясь понизить накал своих эмоций до контролируемого уровня. Скрестив на груди руки, она подошла к окну. Неодолимая потребность все время смотреть на Анджело выводила ее из себя. Ей хотелось смотреть на него снова и снова, восхищаясь при этом чудной лепкой лица, ясными пронзительными глазами — всей его властной, харизматичной наружностью. Это могло поразить Флору в самой середине их напряженного спора и отвлечь внимание.
Она сосредоточила свой взгляд на плывущем по каналу речном трамвайчике.
— И все-таки мерзко, когда вы пытаетесь переложить всю вину на Джули, — сказала она.
— Я не пытаюсь, — возразил он, с трудом отводя взгляд от ее обтянутых джинсами бедер. Его воображению совсем не требовался этот добавочный стимул. Обостренная чувствительность к каждому движению Флоры вызывала у него тревожное ощущение потери контроля. — Мне приходится быть с вами откровенным, даже если вы и считаете эту откровенность оскорбительной.
— А разве это не оскорбительно — считать мою бедную сестру закоренелой наркоманкой, совратившей вашего брата? — крикнула Флора, резко повернувшись к нему. Кончик ее языка скользнул по пересохшим губам.
— Даже если я знаю, что это правда? — Его сознание внезапно оказалось поглощено эффектом, который мог произвести кончик ее языка на некоторую часть его тела…
