Тетиву Эдик натянул изо всей силы.
— На старте «Комета-1»! Включаю вторую космическую скорость!
Стрела молнией взмыла вверх, да так высоко, что едва не скрылась из глаз. Но лучше бы она не залетала туда, На высоте дул ветер. «Комету-1» отнесло в сторону. Все же ребята успели заметить: стрела упала возле качелей, на территории противоположной дачи с небольшим голубеньким домом и круглой беседкой у крыльца.
Они помчались через дорогу. На калитке зеленой краской был выведен номер «16».
Прежде чем попытаться открыть калитку или перемахнуть через ограду, Эдик с опаской посмотрел во двор — знакомство с чужими собаками не всегда хорошо кончается. Собаки вроде не видно. И вообще — никого. Хотя нет, в беседке, за тонкими змейками хмеля, он увидел девчонку. На коленях у нее лежала книга. Эдик громко кашлянул и просунул руку между досками, чтобы повернуть медную ручку, торчавшую с другой стороны калитки.
Девочка подняла голову, В глазах ее застыло удивление. Какие-то незнакомые мальчишки собираются отпереть калитку? Что им надо?
Вот тут-то Костя и был поражен ее большущими каштановыми глазами. Да и Эдик отчего-то вдруг выдернул руку и, сделав безразличное лицо, сказал Косте:
— Вон там где-то упала.
Он двинулся вдоль ограды, поближе к качелям, а Костя все стоял и смотрел на девочку. На ней был красный, в мелких цветочках сарафан, открывавший длинную шею и узкие загорелые плечи. Кончик темной косы девочка все еще рассеянно накручивала на палец.
— Ага! — неожиданно воскликнул Эдик. — Вон она торчит. У самых качелей! — Потом он покосился на девчонку и почему-то сердитым голосом позвал: — Эй, королева Марго! Подай стрелу!
Костя заметил, что глаза девочки в один миг стали прищуренными и насмешливыми.
— Очень остроумно! — презрительно фыркнула она и отвернулась. И опять склонилась над книгой.
Эдик покусал губы, с досадой посмотрел на белевшую в траве стрелу. А девчонка как ни в чем не бывало продолжала сидеть, повернувшись к ним спиной. Ясно, она и не думает никуда идти.
— Не слышишь, что ли? — крикнул Эдик, — Расселась!
Отбросив книгу, девчонка вскочила — худенькая, прямая, кулаки сжаты.
— Очень вежливо!
— Ладно, тащи стрелу, Принцесса!
Глаза ее сверкнули. Костя думал, что это только в книгах так пишут о глазах, но у нее, было похоже, они и в самом деле сверкнули. Девочка подбежала к качелям, выдернула из земли стрелу и… переломила ее о колено.
— Ты что наделала! Дура! — в отчаянии завопил Эдик.
Она подошла к калитке и бросила через ограду обломки стрелы.
— В другой раз будешь вежливей. — Мотнув косой, девчонка спокойным шагом направилась к беседке.
Зеленея от злости, Эдик крикнул вслед:
— Да мы тебе за это!.. Ведьма!
Она не удостоила его взглядом. Опять уселась в беседке, взяла книгу…
В тот же день они узнали — девчонку зовут Данка. И полное имя странное — Данута. Так мать ее назвала, когда они проходили по улице. Потом они видели Данку не один раз. То она ехала на велосипеде, то играла у своей беседки в мяч, то просто встречалась им на улице. Казалось, она их совсем не замечает. У Эдика при виде ее на скулах натягивалась кожа и сжимались кулаки. А у Кости всякий раз отчего-то тревожно замирало сердце. В этом, наверно, были виноваты Данкины глаза, ее густые ресницы и темная, будто литая, коса.
Эдик о Костиных чувствах ничего не знал. Эдик считал, что и его друг мечтает о той минуте, когда наконец представится случай хорошенько проучить эту нахалку и задаваку.
А Костя так не считал. Вот и сейчас, прячась за кустом шиповника, он втайне радовался, что Данка, как видно, поехала другой дорогой, где ее не подстерегают никакие опасности.
Однако ошибся Костя, Когда он уже собирался выйти из-за укрытия и сказать, что это, мол, глупо — целый час без толку сидеть в кустах, он вдруг увидел: Эдик предостерегающе поднял руку.
— Едет… — прошептал Эдик. — Смотри на меня. Когда третий раз махну — выскакивай.
До чего же Косте не хотелось пугать Данку! Ну к чему эти глупости!
А время идет. Вот Эдик уже махнул рукой, потом махнул второй раз и опять поднял руку… И уже слышно, как поскрипывает седло, шуршат неподалеку шины… Может, не выскакивать? Пересидеть? А что скажет Эдик? Скажет: трус, слюнтяй! Нет, надо…
И все же Костя замешкался, опоздал. Зато Эдик рассчитал точно. Как только велосипед Данки поравнялся с засадой, он с пронзительным воплем и вытянутыми руками выскочил из-за куста. Нападение было таким неожиданным, что девочка не успела ни затормозить, ни даже испугаться. Только инстинктивно рванула руль в сторону, налетела на куст и вместе с машиной грохнулась на тропу. Бидон с квасом, висевший на руле, отлетел, перевернулся.
Узнав Эдика и Костю, Данка вскочила на ноги, с гневом смотрела своими глазищами на обидчиков.
— Вы… Вы… — Но так и не смогла придумать, как их назвать. Губы ее мелко вздрагивали. — Двое… из-за угла… — Она подобрала пустой бидон, закрыла его крышкой и не удержалась — всхлипнула. Кулаком смахнула со щеки слезу.
Костя чувствовал: и у него в горле что-то щекочет. Ну вот еще, не хватало заплакать! Он сурово нахмурился и, неловко нагнувшись, поднял с земли велосипед.
Данка молча отряхнула перепачканный в пыли сарафан, повесила на руль бидон и почему-то не села на велосипед, а повела его рядом с собою по тропинке. Она шла и не оборачивалась.
Эдик крикнул ей вдогонку:
— Это тебе за стрелу! Воображала! Задавака!
Она не обернулась.
Ультиматум
К своей даче подходили с опаской: наябедничала Данка или нет? Наверно, все-таки наябедничала. Ведь квас из-за них пролила. «Если два литра было, то двадцать четыре копейки утекло», — сосчитал Костя. Ну, и ударилась здорово. А вдруг — и восьмерка на колесе?.. Да-а. Неважнецкие их дела — рассказала, конечно. А чего ей щадить их?
— Ладно, переживем, — сказал Эдик и принялся высвистывать: «А ведь недаром, говорят: солдат — всегда солдат!..»
«Тебе-то что, переживешь, — подумал Костя, — Обыкновенное дело: нашкодил — мать отругала, и все. А вот мне…»
И верно, Костино положение было сложней. Хотя мать Эдика, Нина Васильевна, и не будет ругать его, но все равно Косте от этого легче не станет. Ведь как получается? Они его взяли с собой на дачу — заботятся, поят, кормят, а жалобы, значит, и на него тоже. Конечно, Эдька во всем виноват, но этого же не станешь объяснять.
Открывая калитку, Костя украдкой оглянулся через улицу на голубенький дом, где Данка и ее мать снимали комнату. Там, за оградой, виднелся прислоненный к беседке велосипед. Значит, уже приехала. Однако кругом все было тихо и спокойно. Нина Васильевна стирала у веранды белье.
— Проводили? — не вынимая из корыта облепленных пеной рук, спросила она.
