Я дрался в СС и Вермахте

 —  Да. Портные, повара, комендант лагеря, переводчик, переплетчик, столяры, слесари, банщики — они были в привилегированном положении.

 —  Вы сами фотографировали?

 —  Да, я сам долгое время фотографировал. В 1944 году русские захватили наш обоз за линией фронта, в повозке были наши рюкзаки, и там был мой фотоаппарат. После этого у меня не было фотоаппарата, я не фотографировал.

Во время войны у меня была подруга по переписке. Она мне в Россию прислала 250 писем. Я эти письма послал домой родителям, чтобы они их сохранили. Они их брали с собой в бомбоубежище, чтобы они не пропали. Когда я вернулся домой, я их нашел. Эта девушка мой рукописный дневник, который я ей посылал, перепечатывала на печатной машинке. Мой учитель, у которого я учился на переплетчика, переплел мне четыре книги.

Эрт Зигфрид (Ehrt, Siegfried)

Синхронный перевод — Анастасия Пупынина

Перевод записи — Валентин Селезнев

^{Зигфрид Эрт}

 —  Я родился в 1922 году в Саксонской Швейцарии, южнее Дрездена, у чешской границы, вырос в окрестностях Дрездена, ходил в школу, потом в старшую школу, сдал экзамены на право поступления в университет, а в октябре 1940 года пошел добровольцем в армию, в горные егеря.

 —  Перед началом войны у вас было ощущение, что война вот-вот начнется?

 —  В воздухе витало напряжение. Мы не думали, что война начнется, но выглядело так, что война мимо не пройдет.

 —  Как вы персонально восприняли начало войны? Вы были рады, вы боялись?

 —  Персональное отношение — это хороший вопрос. Мы были солдаты, которые выполняют приказ. Приказали вступить в бой, значит, так оно и надо. Если ты стал солдатом и начинается война, то вопроса, хочешь ты или не хочешь воевать, не возникает. Мы думали, что война быстро закончится. После наших успехов во Франции и в других местах мы не думали, что она долго продлится.

Я воевал в третьей горнострелковой дивизии, которой командовал генерал-полковник Дитль. 22 июня 1941 года мы маршировали по Финляндии по направлению к финско-русской границе. Продвигались походным порядком до района нападения на русской границе. На Арктическом фронте, насколько я знаю, война началась на неделю позже, чем на Восточном фронте, в Польше. Потом напали вместе с финнами. Мы наступали из Финляндии в направлении Мурманска.

 —  Каким был первый бой?

 —  Бой для нас, молодых людей, был очень тяжелым. Мы получили горький опыт потерь, но это была война.

 —  Как вы в тот момент оценивали противника?

 —  Это очень тяжелый вопрос. Противника мы очень редко видели, но мы знали, что он воюет, стреляет и, точно так же как мы, старается добиться своих целей. Первые встречи? Ну, какие у нас тогда были встречи с русскими — никакие. Мы знали, что русские нетребовательны, хорошо ориентируются и передвигаются на местности. Я не видел ни массовых сдач в плен, ни перебежчиков, а я воевал не только у самого Северного Ледовитого океана, но и в районе Салла — Кестеньга — Куусамо. Там были вековые леса, тайга, и русские там очень хорошо воевали.

 —  Что в тот момент было самым трудным противником — артиллерия, танки, авиация?

 —  Бороться тяжелее всего было с природой. Что касается авиации, то один раз к нам прилетел русский штурмовик, «рата». Мы спрятались в расщелине скалы.

Он попытался нас обстрелять, но мы уже перешли на другую сторону скалы.

Точно так же делали русские солдаты. Это опыт.

 —  Как долго вы в первый раз были на фронте, до того как вас отозвали в школу?

 —  С июня по ноябрь.

Когда фронт остановился на реке Лица, меня отозвали в военную школу в Потсдам. Там я учился три месяца. Изучал все, что положено знать офицеру — горному стрелку: тактику, руководство подразделением и так далее. В феврале 1942 года мне присвоили звание лейтенант. В мае — июне я вернулся свой в 139-й полк «Нарвик». Третья горная дивизия после тяжелых боев на севере была расформирована. Генерал Дитль сохранил только 139-й полк горных егерей в качестве армейского резерва. С Крита на Арктический фронт пришла шестая горная дивизия генерала Шорнера. Наш полк перебросили в Кестиньгу.

Сначала я был назначен командиром взвода, а это тридцать человек в подчинении, потом стал командиром роты. Ротой я командовал до конца войны, который для меня наступил в октябре 1944-го.

 —  По вашему мнению, почему вы не дошли до Мурманска?

 —  Очень просто. Дорога была проложена от Мурманска до Титовки, а дальше, примерно 30 километров до границы, не было вообще никаких дорог. Эту полосу не только нужно было пройти, но и организовать снабжение войск — боеприпасы, продовольствие, все через эту полосу протащить. Это можно было бы сделать на вьючных животных или проложить дорогу для колесных машин. Для этого у нас не было сил. Если бы у нас были еще одна-две дивизии, то при определенных обстоятельствах, думаю, мы смогли бы выйти к кировской дороге.

 —  Осенью 1941 года вы получили зимнюю одежду?

 —  Мы никакой зимней одежды не получали. Позже мы выяснили, что наша зимняя одежда была отправлена в Африку. Sabotage. В Германии был большой торговый дом Хуго Неккерманн, он в сентябре — октябре 1941-го разработал и изготовил зимнюю одежду для немецких солдат. Но в войска она не поступила.

 —  Как вы спасались от холода?

 —  Ну как спасались, шинели одевали, бумагу засовывали в ботинки и обматывали вокруг ног. Несколько комплектов белья одевали. Чем больше слоев одежды, тем больше между ними воздуха и тем теплее. Трое легких брюк всегда лучше, чем одни толстые. Когда я был в плену, в октябре — ноябре выдавали валенки. Они лежали штабелями. Перед ними стояла толпа, и каждый вожделел пару valenki. А перед пунктом выдачи был огромный рынок обмена — все меняли на подходящие по размеру. То же самое делали с меховыми шапками.

 —  Вы снимали одежду с убитых?

 —  Нет. Их хоронили в одежде. Точно так же мы хоронили русских солдат.

^{На службе}

 —  Как вы восприняли поражение под Москвой?

 —  Никак.

Фронт в 1941 году остановился. Но каждый год или одна или другая сторона начинала большое наступление. Фронт удлинялся на два или три километра в ту или другую сторону, но ни у одной из сторон не было сил продолжать наступление, и все опять замирало. На юге, в районе вековых лесов, дорог нет, болота и леса. Если я хочу обойти противника, сначала надо строить дороги, или не будет снабжения. А для этого нужны ресурсы. Мы от Саала наступали до Алакуртги. В принципе оттуда оставалось всего несколько