позы – жесткая скамья не способствовала монотонности процесса. Под конец «новобрачная» прониклась всей серьезностью мероприятия, стала поддавать тазом (имеется в виду наименование части тела, а не предмет помывочного инвентаря) и даже с десяток раз вполне правдоподобно вскрикнула с оргастическим оттенком… В общем, баня получилась то, что надо, – во всех аспектах.
Пока мылись, бабки все закончили и убрались восвояси. Столы трогать не стали – осталась куча всякой снеди и изрядное количество водки, которую хозяйственная тетка Дарья припрятала в погребе, – все равно завтра с утра полдеревни припрется опохмелиться.
Когда заходили в дом, Иван заметил какую-то темную фигуру, шевелившуюся в углу двора, возле дровяника.
– Забыли кого-то, – бросил он Аниське. – Может, довести до дому?
– А это Мишка-дурачок, – присмотрелась Аниська. – Идти некуда, вот и шатается меж двор… Он безобидный – пусть ночует. Тетя Света прикармливала его…
– Безобидный! – нехорошо нахмурился Иван. – Дать бы ему поленом по черепу… Хотя – хрен с ним. Пусть ночует…
Ближе к рассвету душную тишину июньской ночи нарушили крики чем-то встревоженного дурачка. Иван проснулся, сел на кровати и ошалело вытаращился на раскрытую форточку.
– Демон, демон! – блажил Мишка возле дровяника. – Ликом черен, страшен! Демон, а-а-а!
– Чтоб ты сдох, дебила кусок! – в сердцах воскликнул Иван и толкнул локтем Аниську, разметавшуюся во сне на широкой постели. – А ну, женщина, поди успокой придурка. Дай ему по черепу и выгони на хер. И принеси мне квасу – если остался.
Аниська сомнамбулой скользнула с кровати и, держась за стенку, послушно поплелась на выход, на ходу натягивая халат. Иван довольно почесал грудь и крякнул. А что – есть в супружеской жизни положительные моменты.
Женщина – то, женщина – се и так далее… Приятно, черт возьми!
Скрипнула входная дверь, спустя некоторое время со двора послышался тупой удар, крик – и тишина. Иван удовлетворенно хмыкнул – женщина старательная попалась, все распоряжения воспринимает буквально. Видимо, и впрямь навернула дураку по башке поленом… Вдруг он замер. Со двора раздался короткий Аниськин вскрик, затем невнятное мычание, перешедшее в хрип. В природе звуков определенного характера Иван разбирался прекрасно – жизнь заставила.
Так, как сейчас во дворе, мычит человек, которого душат.
Метнувшись к окну, он присел и, чуть отодвинув краешек занавески, выглянул во двор. В тусклом свете фонаря мелькнули какие-то тени – и исчезли. У дровяника можно было рассмотреть чернеющие силуэты двух недвижно распластавшихся тел.
– Я тащусь, зеленый… – ошеломленно пробормотал Иван, натягивая штаны. – Началось, что ли?
На цыпочках прокравшись к двери, он встал справа от косяка и прижался спиной к стене. Ой, как плохо! Не догадался осмотреться при дневном свете на предмет инвентаря – придется защищаться голыми руками. Три года прошло – где что лежит в доме. Припомнить трудновато… Иван принялся разминать запястья. Скрипнула дверь в сенцах. Ночной гость не торопился, – что-то около минуты прошло до того момента, как начала медленно растворяться дверь в прихожку. Иван сделал медленный вдох и поднял, правую руку, согнутую в локте, развернув корпус для сокрушительного удара.
Дверь открылась полностью – черная фигура медленно ступила в прихожку и замерла на месте. Иван весь обратился в слух: судя по хоровому учащенному дыханию, пришельцев было как минимум трое.
Фигура сделала два шага вперед, и на пороге возник следующий посетитель, выдерживая положенный интервал. Третий тихо сопел сзади – теперь Иван был уверен, что в сенцах больше никого не было.
Дождавшись, когда третий ступит на порог, Иван наотмашь рубанул ребром ладони, целя в горло. Таким ударом он запросто ломал на тренировке два огнеупорных кирпича, положенных один на другой. Третий, как подкошенный, рухнул на пол. Перепрыгнув через тело, Иван прыжком догнал второго, нащупал в темноте его плечи и одним резким движением свернул шею – отчетливо хрустнули позвонки.
Кошкой бросившись на первого, он словил в объятия пустоту и от неожиданности кубарем влетел в комнату, зацепив стул, с грохотом упавший на пол. Первого не было. Перекувыркнувшись в угол, Иван присел и затаил дыхание, пытаясь определить, где находится враг. В этот момент темноту внезапно прорезал узкий луч фонарика, загоревшегося в противоположном углу, – к фонарику прилагался ствол пистолета с глушителем. Иван успел распрямиться и принять влево – луч фонарика быстро нашарил его в темноте, и, как ни странно, глушитель слегка опустился.
«В ноги, гад! Живым хочет взять!» – мелькнуло в голове Ивана, а тело уже самостоятельно делало свое дело: высоко подпрыгнув, он пропустил под собой две пули, смачно впившиеся в стену, и кульбитом ушел вправо, выпадая из светового пятна.
Выходя в полуприсед, Иван подхватил валявшийся на полу тяжелый стул и с размаху долбанул стрелка в корпус. Фонарик упал на пол и погас. Иван нащупал руку с пистолетом и немедленно вывернул ее на излом, по ходу дела добавив стрелку локтем в голову. Пистолет еще раз негромко тявкнул – стрелок вопреки ожиданиям не выпустил оружие. Чертыхнувшись, Иван дожал его руку – раздался треск ломаемой кости. Иван зажмурил глаза, ожидая услышать душераздирающий крик, но его не последовало. Стрелок, который по всем правилам должен был схлопотать болевой шок, как ни в чем не бывало, вцепился свободной рукой в его ногу и пытался свалить на пол.
– Да ты че, гад, робот, что ли?! – удивленно воскликнул Иван, со всей дури пиная стрелка коленом в лицо. Тот отлетел в угол и стал медленно подниматься. Нашарив на полу пистолет и фонарик, Иван отошел в противоположный угол. Полез было к выключателю, но передумал. Кто его знает, что там во дворе.
Включил фонарик и направил луч на странного стрелка. Мужик в черной спецовке и черной же маске, которую успела пропитать кровь, медленно шел на него, протягивая скрюченные пальцы.
– У тебя ж, падла, нос в пазухи ушел! – хрипло прошептал Иван. – Я ж тебя так долбанул… Ты ж, гад, должен был два раза сознание потерять… Ну че прешься?!
Стрелок не реагировал – он продолжал приближаться к Ивану.
Подпрыгнув, Иван нанес стопой сокрушительный удар в корпус. Стрелок отлетел назад, ударившись спиной о стену, и сел. Метнувшись к нему, Иван сорвал маску.
С лица, превратившегося в кровавое месиво, на него смотрели безучастные глаза, не выражавшие совершенно никаких эмоций. Если бы стрелок не шевелился, можно было бы сказать, что глаза принадлежат мертвецу…
– Да кто ж ты такой, мать твою?! – в отчаянии воскликнул Иван, наблюдая за врагом: посидев несколько секунд, тот восстановил дыхание, встал и вновь направился к нему, вытянув перед собой руки.
– Хватит, пожалуй, – неуверенно пробормотал Иван, отступая назад и поднимая ствол пистолета на уровень лица наступающего. – Еще шаг – башку разнесу. Стой, бля!
Стрелок не остановился, проигнорировав его предупреждение.
Почувствовав, как в груди шевельнулся комок какого-то непонятного, доселе не испытанного ужаса, Иван, глядя в бесстрастные глаза врага, нажал на спусковой крючок.
Пуля вошла в щеку и вырвала с обратной стороны головы хороший кусок черепной кости – на стены обильно плеснуло кровью вперемешку с мозгами.
Стрелок продолжал движение. Иван в ужасе зажмурился и хотел было заорать во всю глотку… И в этот момент послышался мягкий стук – тело непонятного врага рухнуло на пол.
Осторожно приблизившись, Иван нащупал артерию на его шее. Пульс отсутствовал. Судорожно вздохнув, Иван метнулся в сенцы, нащупал на стене выключатель и погасил фонарь во дворе. Затем выскользнул за дверь и приставными шагами обошел двор, внимательно прислушиваясь. Тишина.
Аниська и дурачок были мертвы. Убедившись в этом, Иван бросился в баню и в куче своего грязного тряпья отыскал листок с телефоном. Затем побежал в дом, запер входную дверь и набрал номер.
Трубку подняли тотчас же – будто ждали. Иван не обратил на этот факт особого внимания и с ходу нарычал:
– Мне дядю Сашу. Быстро!
– Это я, Иван, – ответил голос. – Что там у тебя?
– У меня тут пять «двухсотых», – сообщил Иван. – Черт знает что…
