звенья.
8
Арлентаун находился на задворках Бровард–Бич, и проживали там в основном те, кто обслуживал курорт. Нужный мне дом оказался симпатичным коттеджем с аккуратным двориком и свежепокрашенным забором.
Не заботясь о любопытных глазах, которые могли наблюдать за мной, я оставил машину прямо перед воротами и вошел во двор. Меня встретила пожилая негритянка.
— Вы насчет телефона?
— Я хотел бы поговорить с Норин.
— Норин? Это моя средняя дочь. Зачем она вам?
— Хочу предложить ей работу на берегу.
— Хорошо, подождите. Она только что пришла. Сейчас переоденется и выйдет.
Я вернулся к машине и сел за руль. Через несколько минут дверь дома открылась, мелькнул женский силуэт. Она легко сбежала по ступенькам крыльца и направилась ко мне, оставив ворота приоткрытыми. Подойдя, женщина приветливо кивнула мне, но в ответ на мой приглашающий жест не села в машину, а только облокотилась на распахнутую дверцу. Она была в светло–голубой вязаной кофточке без рукавов, шортах и голубых сандалиях. Очень длинные ноги, короткая талия, торчащие крепкие груди. Кожа цвета старой меди, гораздо светлее, чем у матери. Рельефные ноздри, тяжелые губы и умные широко поставленные глаза не портили ее лица.
— Вы спрашивали меня, мистер?
— Да, я звонил раньше, и мне сказали, что вы будете около шести.
— Хотите, чтобы я у вас убиралась? — Она внимательно разглядывала меня.
— Вы можете уделить мне несколько минут? Садитесь в машину, не бойтесь.
— Ни к чему это, мистер. У меня все дни заняты. Если хотите, я поговорю с кем–нибудь из соседок.
Я вытащил ключ из замка зажигания и бросил на сиденье пассажира.
— Миссис Уокер, вы можете держать ключ от машины в руках и оставить открытой дверцу.
— Я же сказала, у меня нет свободного времени. Чего же вы хотите?
— Поговорить с вами.
Я вытащил из кармана заранее приготовленные пятьдесят долларов и положил их рядом с ключами. Взглянув на них, она обогнула капот и посмотрела на номер, затем снова подошла к дверце.
— И что же вы хотите купить?
— Некоторые сведения.
— Вот что, мистер, если вы хотите впутать меня в какую–то грязь, то учтите, вы попали не по адресу. Я никогда не путалась с белыми и с полицией не имела дела. Я честно зарабатываю на кусок хлеба, у меня двое детей, и лучше вам ехать своей дорогой.
Я показал ей фотографию.
— Мисс Вестерн, ну и что? Я у нее работаю.
— Вы у нее работали. Она умерла.
Впервые она взглянула мне прямо в глаза. Ее взгляд был острым и умным и совсем не сочетался с простоватой речью.
— При чем тут бедная негритянка? Небось хотите отвести меня в участок? Зачем вы даете мне деньги?
— Я не из полиции. Я всего лишь хочу узнать что–нибудь о Тами Вестерн. О ее жизни, о ее привычках, о ее друзьях. Надеюсь, это поможет мне выяснить, отчего она умерла. Кстати, чем дольше мы разговариваем, тем сильнее разжигается любопытство ваших соседей.
— Большой друг мисс Вестерн, да? — равнодушно спросила она.
— Я не обольщаюсь по поводу мисс Вестерн, но я должен узнать, кто это сделал. Когда и где мы сможем поговорить?
— Господи, мистер, да откуда вы свалились на мою голову?
— Из Лодердейла.
— Вот как… А вы случайно не знаете Сэма Б.К.Дикки?
— Однажды я работал вместе с ним. Наш общий друг попал в беду.
— И под каким именем он вас знает?
— Тревис Мак–Ги.
— Пожалуйста, подождите пару минут здесь, мистер, хорошо?
Она вернулась через десять минут. За это время вокруг машины образовался кордон из ребятишек, изо всех сил глазевших на нас. Норин снова облокотилась на дверцу и устало улыбнулась:
— Я звонила мистеру Сэму, мистер Мак–Ги, и просила описать вас. Он очень высокого мнения о вас. Он сказал, что я могу доверять вам на сто процентов. Я никогда раньше не слышала, чтобы он о ком–нибудь так отзывался. Надеюсь, вы правильно поймете, что я сочла нужным навести справки. Сейчас вам лучше уехать. Возвращайтесь к девяти и остановитесь у светофора в двух кварталах отсюда, возле закусочной.
В пять минут десятого она ловко скользнула на заднее сиденье.
— Покатаемся по побережью? — спросил я.
— Нет. Поезжайте прямо, я скажу вам, где остановиться.
Через некоторое время мы сидели на веранде дома, где, кроме нас, никого не было.
— Дом моих друзей, — пояснила Норин, изящно закуривая. Теперь она была в красивом темно– зеленом платье с белой отделкой. Контраст между этой Норин и той, что три часа назад подошла к моей машине, был потрясающим.
— Чересчур конспиративно, да? — продолжала она, улыбаясь. — Ничего не поделаешь, мистер Мак– Ги. Дело в том, что я работаю в той же системе, что и мистер Сэм. Я окончила Мичиганский университет. Два года назад мой муж умер от рака, и я вернулась сюда, к родным. Работа горничной дает мне и прекрасную крышу, и свободу действий. А теперь хватит вам удивляться по моему поводу, перейдем к делу. Что я могу сказать вам о Тами Вестерн? Если бы она так часто не отправлялась в круизы, то, пожалуй, была бы вне подозрений. Впрочем, слишком много денег, слишком много платьев, слишком много мужчин. Если она бывала дома, когда я приходила, и при этом не спала и не принимала ванну, то охотно болтала со мной. И всегда на одну тему: какая я идиотка, что не сплю с белыми мужчинами. Что я могла бы без труда иметь хорошую квартиру, нарядные платья и триста долларов в неделю, если бы последовала ее совету. Она даже предлагала свести меня с нужными людьми. Пришлось объяснять ей, что за одни только такие разговоры ревностная баптистка угодит прямиком в ад. А теперь, стало быть, она умерла…
— Ее убили. Как долго вы у нее работали?
— Пятнадцать месяцев.
— Как часто она уезжала?
— Она совершала круизы по Карибскому морю. От пяти до пятнадцати дней каждый. Она предупреждала меня, когда вернется, так что я убирала после ее отъезда и потом приходила уже накануне возвращения. Кстати, у нее была потрясающая способность за двадцать минут превратить только что убранную квартиру в хлев. Обычно она привозила мне в подарок какую–нибудь безделушку. Эти круизные теплоходы отправляются из Эверглейда и зимой, и летом, так что длительных перерывов не было. Всего на моей памяти она уезжала раз двенадцать.
— Как это обычно происходило? Вы заметили какие–нибудь закономерности?
— В общем–то да. После возвращения из круиза она всегда проводила дома несколько дней, никуда не выходя. Спала до полудня, слушала пластинки, смотрела телевизор. И, конечно, занималась собой. Она вообще очень за собой следила. Гимнастика, массаж, маски и все такое. Очень любила перебирать свое барахло. Выволакивала все на середину комнаты, да так и оставляла до моего прихода. Иногда к ней
