за руку, потащила к электричке, которая вот-вот должна была отправиться. Сергей молчал, насупившись. У вагона он остановился и придержал Лену.
— Ты чего? — заглянула ему в глаза Лена.
— Чего, чего... Не надо опаздывать...
— Сережа, я нисколечко не виновата. У нас собрание было, комсомольское. Не сердись, завтра пойдем в кино.
— Да я не сержусь. Завтра, так завтра. Но ты поезжай одна, а я вернусь в город. Очень нужно. Потом я все объясню...
Сергей обошел вокруг большое здание на площади Дзержинского, нашел приемную и позвонил дежурному. Через несколько минут к нему подошел парень чуть постарше его и пригласил в одну из комнат приемной. Сергей рассказал о долговязом, привлекшем его внимание, о металлической штуковине на задней стенке телефонной будки. Парень, который назвался Пономаревым, спросил:
— Ты мог бы мне изложить все, что рассказал, на бумаге? — И пододвинул ему чистый лист.
— А зачем писать, я все рассказал, как было.
— Все верно. Я все запомнил, даже пометки для себя сделал, но, сам понимаешь, если это что-то серьезное и дело дойдет до следствия и суда, то нужны будут не только слова, но и документы.
— А, ну это другое дело. Что писать?
— Когда, где, что видел, приметы мужчины...
Пономарев внимательно прочитал написанное Сергеем, спрятал в папку и задернул молнию.
— Спасибо, Сергей, — протянул он руку, — и пусть все будет между нами.
— Все понял. Нем, как рыба, — сказал Сергей и, пожав руку Пономареву, ушел.
О беседе с Сергеем Чиркиным Пономарев тут же доложил начальнику отдела Таймасову. Срочно проверили. Да, действительно, на задней стенке телефона-автомата был установлен магнитный контейнер. Что в нем находится, установить трудно, не изымая контейнер, но по внешним признакам догадаться можно — это тайник. К таким вещам прибегает иногда иностранная разведка для связи со своими агентами. Почерк знаком. Встречался уже. Делается попытка установить связь, а раз такая попытка делается, значит имеется и объект для связи.
Установил эту «штуковину», возможно, тот «долговязый», которого приметил Сергей Чиркин. Не исключено, конечно, что тайник заложили раньше, а «долговязый» только проверил, на месте ли он. Так или иначе, появился тайник, появится и тот, для кого он предназначен. Надо не упустить его, захватить на месте преступления с поличным. Нужен глаз да глаз, и не только за тем, кто придет изымать этот контейнер, но и за его покровителями, за теми, кто, прикрываясь дипломатическими паспортами и прочими привилегиями, занимаются неблаговидными делами.
Времени было в обрез. Шпион в любое время мог появиться и забрать контейнер. Потом ищи ветра в поле.
Утром, в начале рабочего дня, Таймасов собрал совещание. Вопрос о тайнике у Савеловского вокзала стоял первым. Пономарев настаивал на своей версии. Контейнер предназначен для известного им Хомяченкова, на которого в одном из местных органов имелись весьма убедительные данные о том, что он некоторое время тому назад попал в сети иностранной разведки.
Перед Таймасовым лежала только что полученная телеграмма:
«...интересующий вас человек вчера незаметно ушел с работы раньше времени, выехал с территории завода в спецавтомашине, в кассе «Аэрофлота» приобрел билет на самолет и сегодня должен вылететь в Москву...»
Пономарев заканчивал доклад:
— На днях этот Хомяченков получил из Москвы от некоего Виктора второе письмо, адрес на конверте написан рукой Хомяченкова. Видимо, это-то письмо и позвало его в дорогу...
— Да, похоже, — вздохнул Таймасов. — Что мы имеем? От Хомяченкова дипломаты-шпионы, вероятно, раньше получили информацию, которую они считают для себя важной. Дальше. Хомяченков имеет доступ, а это мы знаем точно, к материалам, составляющим государственную тайну. Это последнее обстоятельство подсказывает нам, что дальнейшее пребывание его на свободе может нанести серьезный ущерб интересам нашего государства. Следовательно, если Хомяченков появится у тайника, глаз с него не спускать, если попытается изъять контейнер, задержать с поличным. Я сейчас доложу наши предположения руководству, а вам, товарищ Пономарев, со своими людьми быть наготове.
— А если это не Хомяченков? — спросил кто-то из присутствующих.
— Если не он, следует взять под наблюдение. Я так думаю. После доклада уточним.
В тот же день, вечером, часов около девяти, Хомяченков появился на Савеловском вокзале. Кутаясь в воротник демисезонного пальто, он покрутился на перроне, зашел в помещение вокзала, посидел там на скамейке, затем направился к телефону-автомату, на задней стенке которого помещался контейнер, позвонил кому-то или просто повращал диск, тут же трубку повесил, вышел из будки и направился в город. По фотокарточке он без особого затруднения был опознан, но поскольку к злополучному контейнеру интереса не проявил, решили с задержанием повременить.
Через пару часов Хомяченков снова появился. На сей раз он сразу же подошел к телефонной будке, энергичным движением достал из-за задней стенки контейнер, спрятал в карман и снова направился в город. По пути к остановке автобуса он был остановлен людьми Пономарева.
Направив оперативную группу на задержание, Таймасов и Пономарев были все время начеку. Если один отлучался куда-нибудь, то другой обязательно сидел в ожидании телефонного звонка. Обязательно должен был позвонить старший группы. Рабочий день кончился, в коридорах установилась глубокая непривычная тишина.
Пономарев волновался, как школьник на экзамене: такое задание он выполнял впервые.
Он был уверен, что все сделал, как надо, все предусмотрел, но всякое случается. Как тогда, на последнем году службы на границе. Только вернулся из дозора, глаза слипаются, ноги гудят, вдруг — боевая тревога. Замполит — начальник заставы был в отпуске, — отправив боевые расчеты на угрожаемые направления, обратился к нему: «Ты, Пономарев, только что из наряда, но все равно, бери своего напарника и — на окраину поселка, к оврагу. Маловероятно, что пойдет этим маршрутом, но чем черт не шутит». А нарушитель как раз на них и вышел...
Ребята завидовали ему:
— Везет же тебе, Пономарев. Уже домой собрался и шпиона задержал.
Телефон зазвонил тихо, но Пономарев вздрогнул, рывком поднял трубку:
— Слушаю.
Докладывал старший оперативной группы, Пономарев слушал, не перебивая, потом сказал:
— Глаз не спускать, но чтобы комар носа... Понял? Давай действуй и докладывай, как условились...
Ровно в одиннадцать телефон зазвонил снова. Трубку поднял Таймасов. Пономарев, выхватив из шкафа пальто и шапку, застыл в ожидании. Но Таймасов, выслушав и медленно положив трубку, спокойно сказал:
— Все в порядке. Взяли, скоро будут здесь...
При личном обыске в присутствии понятых у Хомяченкова был найден контейнер, содержимое которого зафиксировали в протоколе.
Следователь Дмитрий Павлович Бурлаков, которому поручили вести дело Хомяченкова, был человек пожилой, опытный и на своем следовательском веку встречался с подобного рода делами. На войне он, правда, следствием не занимался, воевал поначалу рядовым, потом сержантом, а в конце войны — лейтенантом, и все в пехоте. Но сразу после войны закончил юридический институт и с тех пор пахал, как он иногда выражался, следователем. Так что дело Хомяченкова для него не было чем-то необычным. Дело как дело. Кому-то надо и такими делами заниматься. Не мог он свыкнуться с другим, как ни пытался, не мог понять, как может человек стать шпионом. Конечно, объяснить все можно, а вот понять не так просто.
Будучи человеком обстоятельным и дотошным, Дмитрий Павлович скрупулезно изучил все имеющиеся
