бы до того, чтобы прислушиваться к смертному. Но искать благосклонности Всеотца небезопасно. Этот бог любит войну и несогласие и радуется предательству.
— Ваши слуги попытаются не пустить вас в Винчестер, — продолжал жрец, — Но они проспят до рассвета, а к тому времени вы со своей черной стрелой будете уже у врат Винчестера.
— Я не желаю твоей помощи, кем бы или чем бы ты ни был! — огрызнулась Робин, — Разбуди моих людей!
— Я только хочу быть полезен, — вкрадчиво вещал жрец. — Герцог Вильям — могущественный враг. Как вы нанесете ему удар, не имея еще более могущественных союзников?
— Я попросила лишь о том, о чем любой человек может просить любого жреца, — отпеть мою сестру! — воскликнула Робин. — Я больше ничего не приму, не желаю быть в долгу. Разбуди моих людей!
— Что ж, хорошо, я разбужу их.
Жрец схватил рог и с силой протрубил в него; пение эхом разнеслось над лесом. Ответом ему были не только ругательства потрясенных Джека и Двойного Джека, но и множество голосов с лесной тропы, сопровождаемых бряцанием оружия, доспехов и сбруи.
Робин оглянулась и увидела воинов, колонной растянувшихся по тропе. Их было десятка четыре, если не больше. Их шлемы блестели в лунном свете. Лошадей они вели под уздцы.
Когда Робин повернулась обратно, жрец исчез, а вместе с ним рог, чаша и овсяная лепешка. Раздавшиеся сзади крики ясно показали, что девушку заметили. Через несколько секунд норманнские воины должны были взбежать по ступеням.
— Принцесса, скорее в пещеру! — Джек толкнул Робин из лунного света в темный провал входа. — Ты должна спастись!
Робин знала, что в дальней части пещеры есть широкая расщелина, что-то вроде дымохода, но было невозможно ее разглядеть, и девушка даже не стала пытаться. Вместо этого она повернула обратно, к Джеку и Двойному Джеку. На пороге пещеры, на фоне лунного света, отчетливо вырисовывались две фигуры с мечами в руках. Оттуда же доносился грохот: это солдаты мчались вверх по ступеням. Кличи воинов эхом заметались по пещере.
— Уходи! — крикнул Джек, не оборачиваясь.
Мгновение спустя напротив него и Двойного Джека возникли трое воинов — атаковать вход большим числом одновременно было невозможно. Остальные норманны ожидали своей очереди на ступенях ниже или на лесной траве.
Робин попыталась придумать, какую бы магию применить, как задержать солдат, чтобы Джек и Двойной Джек успели оторваться от противника. Но ей не шло на ум никакого англского заклинания, во всяком случае такого, которое сработало бы в холодной каменной пещере. Также у нее не было ни приспособлений, ни специальных предметов, что позволили бы ей использовать серьезное заклинание из арсенала норманнской магии.
Зато у нее был меч. Робин кинулась вперед, пригнулась и сделала выпад между двумя своими телохранителями, метя в колено одного из атакующих норманнов. Удар, скользнув под край длинной кольчуги, достиг цели. Норманн отпрянул, зашатался на краю площадки перед входом, получил удар от Джека и рухнул вниз.
Второй воин уже лежал к тому времени мертвым. Третий отступал к ступеням. Снизу, из леса, донесся повелительный голос:
— Лучники, к бою!
— Бери принцессу и беги! — приказал Джек брату.
Двойной Джек покачал головой. Это движение начала человеческая голова, а завершила уже собачья. Разорванная в клочья одежда Двойного Джека и его короб упали на землю, огромный кралле-пес припал к земле, изготовившись к прыжку. С низким воем, от которого у Робин кровь застыла в жилах, огромный зверь прыгнул на перепуганных норманнов. Те, пытаясь отскочить в сторону, в беспорядке посыпались со ступеней.
Две долгие секунды Джек смотрел на происходящее, потом стремительно развернулся и с силой сжал руку Робин.
— К расщелине!
Они вбежали в пещеру. Робин попыталась вырвать руку из хватки Джека. Она ничего не видела в этой темноте, но Джек, судя по всему, видел, поскольку они не задели ни единого предмета.
— Мы должны вернуться! Двойной Джек…
— Они застрелят нас на месте! Не смей упустить возможность, которую брат нам подарил!
Робин перестала вырываться. Джек протащил ее по дюжине ступенек, а потом внезапно подхватил на руки. Запрокинув голову и посмотрев вверх, Робин обнаружила среди темноты более светлый полукруг.
— Надеюсь, там железные скобы, — сказал Джек.
— Да, скобы, — подтвердила Робин.
Ей не нужно было использовать зрение, чтобы выяснить это. Железо звало ее. Девушка костями чувствовала этот зов. Не глядя, она протянула руку; сомкнув пальцы на первой скобе, Робин начала взбираться.
Расщелина уходила вверх футов на пятьдесят. Робин выбралась на крутой склон, меж низкорослых деревьев, цепляющихся за камни узловатыми, вышедшими на поверхность корнями. Следом за ней из расщелины вылез Джек.
Они посмотрели вниз. Им не было видно входа в пещеру, зато на тропе, что бежала от этого входа, они хорошо могли разглядеть не менее сорока норманнов в доспехах. Они стояли наготове вместе с полудюжиной лучников, расположенных полукругом. Между собой воины смеялись и перешучивались. По их поведению и по долетающим наверх обрывкам разговора стало понятно, что яростная атака Двойного Джека была остановлена ливнем стрел.
— Двойной Джек…
— Он мертв, — вздохнул Джек, — Идем. Рано или поздно какой-нибудь храбрый дурак попытается повторить наш путь через расщелину, а кто-нибудь поумнее поднимется с другой стороны холма, менее крутой.
И Джек принялся взбираться наискось по склону, хватаясь за торчащие из земли корни. Робин более медленно двинулась за ним. Джек больше не нес тяжелую корзину, но Робин умудрилась сохранить при себе кожаную сумку и колчан, хотя лук Меревин остался лежать внизу, на ступенях пещеры.
Они с трудом вскарабкались на вершину, а потом помчались по гребню холма, пригибаясь, изворачиваясь и прячась за деревьями, поскольку норманны действительно начали подъем по более пологому склону. К счастью, в лесу воины двигались куда медленнее и нескладнее, чем Джек и Робин, а проламывать себе путь через подлесок, как это делали ферраменты, им было не под силу.
Наконец, когда шум погони стих и вокруг остались лишь обычные звуки ночного леса, Джек остановился у ствола могучего дуба, в который когда-то ударила молния. Ствол раскололся в нескольких местах, сквозь просветы видно было большое дупло, но дыры были маленькими — через них не пролез бы даже ребенок.
— Принцесса, ты можешь открыть нам дорогу внутрь?
Робин коснулась дуба, прижав ладонь к древнему стволу. Будь дерево живым, девушка сразу почувствовала бы его зеленую искру. Но дуб давно умер. От него осталась лишь тень, вплетенная в общую память леса.
Робин затаила дыхание и застыла, стараясь не шелохнуться. Она ощущала, как разум леса медленно просачивается в ее сознание, словно туман, растекающийся над болотом. Она чувствовала, как молодое деревце тянется к солнцу, как листья трепещут под тяжелыми каплями дождя, как вытягиваются и разрастаются ветви, как увеличивается в объеме ствол — год за годом, век за веком.
Она словно стала дубом, заняла его место в памяти леса. Ладонь девушки окружили зеленые побеги. Там, где она касалась дерева, старая, загрубевшая кора ожила. Одна из щелей в стволе застонала и разошлась шире, с одной ее стороны проклюнулась маленькая веточка. Щель увеличивалась, а веточка становилась все внушительней; и вот уже она сама покрылась побегами. Несколько мгновений спустя
