несчастный.
— В конце концов я пришла к заключению, что с мистером Уинчестером — как и с моими родителями, со старенькой няней, с собачкой Зип, что жила у меня, когда мы только-только поженились, с моей бедной малышкой Энни — я не воссоединюсь, пока не стану такой же иллюзорной, как вон та дама в пруду.
Мы в молчании наблюдали, как женщина поднялась из воды, постояла несколько мгновений на поверхности, а потом скрылась меж листьев водяных лилий. Лицо ее было расплывчатым, а одежда принадлежала к давним временам. Интересно, где теперь все ее возлюбленные, и что она помнит о них?
— А знаешь, какая загадка меня волнует? — вдруг обратилась ко мне вдова. — И это не мистер Уинчестер, и не вопрос о том, куда уходят все собаки. Почему за все годы, которые я принимаю у себя этих дорогих усопших, я не встретила среди них ни одного — ни одного! — кто при жизни был бы волшебником?
— Сара! — заорал кто-то. — Сара!
Мы с леди Уинчестер кинулись к окну эркера в гостиной. Голос был мне знаком.
Перед домом остановился фургон, запряженный парой лошадей, из него выбрался здоровяк в черном костюме и черной шляпе. Стоял теплый осенний день, но шляпа и плечи гостя были припорошены снегом, а на спицах колес намерз лед. Фургон был блекло-синим, разрисованным звездами и полумесяцами, надпись на его боку гласила: «Волшебник Синих Гор, Маг Старого Юга, Поставщик Магии и Веселья».
Мужчина снял шляпу и снова заорал:
— Сара! Я до него добрался! Наконец-то я до него добрался!
Это был мистер Фазевелл.
К тому моменту, как мы дошли до парадной двери — вдова открыла ее мановением руки, — к крыльцу галопом подлетел всадник. Это был Пит Витстроу, одетый словно для охоты на лис — в красную куртку, белые бриджи и высокие сапоги.
— Уинчестер, сделай же что-нибудь! — завопил он, соскакивая с лошади, — Фазевелл свихнулся!
— Свихнулся — это фигня! — отозвался Фазевелл, — Он пойман, словно букашка в банку!
— Кто — он? — поинтересовалась вдова.
— Сам Сатана! — изрек Фазевелл. — Вот он, ваш дьявол!
Фазевелл прошел к задней части вагона и принялся вытаскивать оттуда что-то тяжелое, мы пока не видели, что именно.
Вдова посмотрела на Витстроу.
— Это правда?
Витстроу воздел руки.
— Кто знает? Старика уже давным-давно никто не видел.
Фазевелл подтащил нечто к краю фургона, на гравий шлепнулся старый башмак. Я шагнула ближе, выступив из тени крыльца.
— А, Короткие Штанишки! — поприветствовал меня Фазевелл. — Сара мне говорила, что ты здесь. Так ты решила все-таки освоить магию?
Он вытащил из пиджака фляжку, посмотрел на нее, потом расхохотался и забросил подальше. Та со звяканьем приземлилась среди розовых кустов.
— Она вам сказала?! — В изумлении я ухватилась за колонну. При одном лишь виде Фазевелла меня бросило в краску. Во мне вспыхнул гнев. — Вы друг друга знаете?
— Он же волшебник, — напомнил Витстроу.
Фазевелл стоял, подбоченившись, и явно был очень доволен собой. Вдова вгляделась в фургон.
— Где он? Вот этот башмак?
Фазевелл сгреб в охапку леди Уинчестер и закружил с ней.
— Это не его башмак! Это он в нем! В башмаке! Иди посмотри, Короткие Штанишки!
— Не смейте меня так называть! — возмутилась я, но тем не менее спустилась с крыльца.
Фазевелл схватил башмак и, пятясь, поволок его к дому, ссутулившись так, словно волок тело крупного мужчины. За башмаком по гравию тянулась борозда.
— Не может быть, — произнес Витстроу.
— А вот может! — парировал Фазевелл.
— Кощунство, — вставила вдова.
— В любом случае, это скверно для бизнеса, — заметил Витстроу.
Фазевелл, тяжело дыша, отпустил башмак, отступил на шаг, потер поясницу и начал рассказывать:
— Я его нагнал в Сьерре. Он бы от меня удрал, если бы бросил того цыпленка. Семь дней и ночей мы с ним дрались на горных склонах. Во всех газетах только и речи было что о лавинах. Башмак этот у меня с Аппоматокса, он принадлежал моему наставнику, и тот заклял его своей магией и кровью. На восьмой день борьбы я стал натягивать этот башмак на голову дьяволу и тянул до тех пор, пока дьявол не очутился внутри целиком. Теперь он за все заплатит!
Присутствующие столпились вокруг башмака.
— Там пусто, — сообщила вдова.
Витстроу гоготнул.
— А то! Фазевелл, вы ненормальнее спятившей крысы.
Я не смеялась. Через шнурки просматривалось чье-то лицо. Когда его обладатель увидел меня, его голубые глаза сделались еще шире. Лицо чуть отодвинулось, и я смогла разглядеть его лучше.
В башмаке сидел Фазевелл.
Я повернула голову. Действительно, большой Фазевелл стоял у меня за спиной и ухмылялся. Но крохотный человечек в башмаке тоже был Фазевеллом, в балахонистом одеянии и колпаке, каким я его видела в последний раз у профессора ван дер Аста.
Маленький Фазевелл обхватил себя руками за плечи, словно ему было холодно, и беззвучно заплакал.
— В чем дело, дитя? — спросила меня вдова.
Я сбросила ее тщедушную утешающую руку, легшую мне на плечо. Ощущение было — словно паука стряхиваешь.
— Что ты там видишь? — поинтересовался Витстроу.
— Скажи им, Короткие Штанишки!
— Не волнуйся так, милочка. Что там такого может быть? Это все не имеет к тебе никакого отношения.
— Может, и имеет, — вмешался Фазевелл. — Кого ты гам видишь, девочка? Кто этот шалопай?
— Как его зовут на этот раз? — допытывал Витстроу. — Старик отзывается на столько имен, сколько и в каталоге Сирса и Роубака не найдешь.
Я не отвечала. Маленький Фазевелл попятился и распластался по старому разношенному заднику. Я подошла ближе, стараясь лучше его рассмотреть, и он затрясся так, что башмак задрожал.
— Он напуган, — наконец вымолвила я.
Вышло это куда громче и резче, чем хотелось бы. Сильнее всего меня задело не то, что передо мной оказался второй Фазевелл ростом с куклу, которую можно щелчком сбить с ног, а то, что он боялся меня больше, чем свое более крупное «я». Это ж какую гадину он из меня делает?! Меня это разозлило. Я зарычала, согнула пальцы, подобно когтям мальчика-пантеры Булы, и прыгнула.
— Ах ты!..
Маленький Фазевелл дернулся так, что башмак перевернулся. Подметка была такой изношенной, что сквозь нее виднелись и клейкое пятно в районе большого пальца, к которому прилип окурок, и спутанные волосы.
— Он у нас в руках! — прошипел мне на ухо большой Фазевелл, — Девочка, какое бы обличье он тебе ни показывал, кем бы перед тобой ни явился — ошибки быть не может! Всю дорогу — по горам, по реке, по рощам — мне еле удавалось держать его в узде, чтобы он не вышиб стены фургона, а ты его
