Глаза их полны заката,
Сердца их полны рассвета.
«Попытка к бегству» — сложное произведение. В нем Стругацкие впервые уходят от дорогого их сердцу мира добрых камерных коллизий и своеобразных, но частных проблем науки в мир острых социальных конфликтов, дерзких контрастных всечеловеческих обобщений — в большой мир большой литературы. И туда им удалось принести все скопленное на подходе: индивидуальность стиля, добротный естественный юмор, сюжетную остроту, энергичный «сценарный» диалог. И если повесть Г.Гора «Странник и время» продолжает и развивает уэллсовские традиции фантастики («Когда спящий проснется», «Машина времени»), хотя и внутренне полемизирует с идейной позицией Уэллса, то «Попытка к бегству» Стругацких ассоциируется с яростной повестью Бруно Ясенского «Я жгу Париж».
«Попытка к бегству» не только самое интересное произведение сборника, но и лучшее из всего, что до сих пор написано Стругацкими.
3
Со времен «Машины времени» Г.Уэллса и «Железной пяты» Д.Лондона «зигзаг одичания цивилизаций» стал постоянным сюжетом в фантастике. Очень своеобразно, со множеством новых оттенков, акцентов и небольших открытий этот сюжет продолжает разрабатывать А.Громова в рассказе «Глеги». Громовой удалось неназойливо и умно противопоставить очередной «зигзагообразной» ситуации представителей человечества, сумевшего избежать «зигзага». Хорошо продумана композиция этого довольно большого рассказа: описательство и объяснительство, которых не сумел преодолеть в подобном положении даже Д.Лондон, сведены к минимуму. Интересен и свеж образ Виктора. Радует разработанность фантастической темы, довольно сложной и громоздкой самой по себе. И еще — авторский такт, который явно нелегко было соблюдать, описывая эту жутковатую драму.
Рассказ А.Глебова «Большой день на планете Чунгр» читается с удовольствием. Чувствуешь, что автор сам искренне увлечен идеей рассказа и, посмеиваясь, вписывает деталь за деталью в свое полнокровное фантастическое полотно. Цивилизация марсианских муравьев у Глебова выглядит весьма занимательной, в должной мере — странной, где надо — неприятной, где требуется — беззащитной. Да и написан рассказ не ради еще одного «варианта», нет; главная мысль рассказа и очень современна и очень тревожна. В тему о космических контактах цивилизаций Глебов вносит свое уточнение: если не произойдет разоружения, то половина землян — Запад — будет не слишком желательными гостями в мирах иных.
Майор Велл Эндью — еще один вариант Примо Падрели и Вандерхунда в галерее сатирических образов «героев», создаваемых мастером советского фантастического памфлета Л.Лагиным. «Космический Квислинг» выписан Лагиным с обычной его тщательностью и беспощадностью. Сюда же примыкает написанный в лагиновских традициях рассказ Ю.Цветкова «995-й святой».
Рассказ А.Днепрова «Подвиг» — неудача талантливого писателя. Написанный невыразительным языком, посвященный не слишком интересной, достаточно сомнительной, да к тому же плохо разработанной автором теме, рассказ получился скучным. Переживания героев кажутся надуманными, их речи — выспренними.
Не удался и С.Илличевскому его рассказ «Исчезло время в Аризоне». Рассказ напоминает некоторые вещи А. Беляева, когда тот переступал незримую границу между фантастом и фантазером, писал «в плохом ключе».
Сборник завершается статьей И. Ефремова, поднимающей важные проблемы жанра.[17]
Когда закрываешь сборник, остается впечатление свежести, силы, задора. В общем, это цельный сборник, сборник хороших произведений. Уровень нашей фантастики растет стремительно. Давно ли еще спорили, должны или не должны фантасты выходить за пределы науки! А теперь — что ж спорить, вот они, фантасты, взяли и все разом, все восемь авторов сборника, отмахнулись от пределов и пишут, как подсказывает талант. Социально-психологическая, а не научно-техническая тема стала главной темой нашей фантастики. Так и должно было статься, если фантасты намеревались работать в общем русле художественной литературы.
М. ЕМЦЕВ, Е. ПАРНОВ
Лабиринт чудес
Есть двери, бесстрастные и молчаливые, за которыми лежит удивительный и сверкающий мир. Ничем неприметная и скромная калитка может скрывать за собой чудеса Альгамбры.
Есть и иные двери, влекущие к себе из глубины пышных порталов, сверкающие зеркалами бронзовых дощечек. За ними иногда не скрывается ничего, кроме скучных и пустых комнат. Возможно, вы никогда и не были здесь, но вас не покидает ощущение, что все это уже где-то когда-то видено, и видено много раз.
Это чувство пустоты, разочарования и обиды всякий раз охватывает вас, когда вы захлопываете только что прочитанную книгу с броским и заманчивым заголовком. Такой заголовок — это палка о двух концах, вещь, как известно, коварная и обманчивая.
Только что перечитав «Повесть об ужасающей жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля», вы с тихой благодарной улыбкой погладите ее переплет. Извлекатель квинтэссенции щедро одарил вас за оказанное ему, доверие.
Но кто помнит авторов пышных фолиантов об «ужасающих и достославных деяниях» всевозможных Амадисов Галльских, Галлахадов и Ланселотов? Случайно встречая претенциозные названия этого излюбленного юношами среднего и старшего возрастов феодальной эпохи чтива, вряд ли можно сдержать усмешку.
Конечно, скромный и серый заголовок не спасет плохую книгу, но пышный только добьет ее. Усмешка читателя вот расплата за обманутые ожидания. А какая будет пища для жаждущего крови рецензента!
Перед вами дверь, которую не назовешь ни бесстрастной, ни молчаливой. Скорее напротив, она откровенна и многообещающа. Отполированная медь возвещает, что это «Экипаж «Меконга», книга о новейших фантастических открытиях и старинных происшествиях, о тайнах вещества и о многих приключениях на суше и на море».
Читатель вправе требовать от авторов выполнения взятых ими на себя обязательств. Искушенный же читатель даже с некоторым недоверием перевернет титульный лист. И это недоверие только усилится, когда он прочтет название первой части: «Ртутное сердце». Не слишком ли того… много?
И тут-то начинается удивительная метаморфоза. Читатель забывает не только о недоверии, но даже о том длинном перечне чудес, которые так щедро обещали ему поведать авторы.
Причудливая, невероятная и вместе с тем какая-то осязаемая, почти достоверная выдумка, как нить Ариадны, ведет вас по сложному, почти до самого конца непонятному лабиринту. Именно лабиринту, петляющему в пространстве и времени, можно уподобить фабулу повести молодых бакинских писателей Е.Войскунского и И.Лукодьянова.
Прочитана последняя страница, и… лабиринт исчезает. Все становится на свои места. Чудесное превращение свершилось. Авторам удалось провести читателя через все галереи, туннели и коридоры. И читатель ни разу не усомнился, не остановился, чтобы перевести дух. Более того, пробежав заключительные строки эпилога, сейчас же хочется перечитать книгу еще раз. Но пока она не прочитана — это лабиринт, тайна за семью печатями. Поэтому бесцельной была бы попытка коротко изложить основное содержание повести. Можно лишь попытаться передать впечатление, которое она оставляет.
Удивительное начинается сразу же. Оно подстерегает на каждом шагу, прячется за обыденной внешностью как будто бы самых простых вещей. На первых страницах появляется необыкновенный нож, который нельзя схватить, который проходит сквозь тело совершенно бесследно. Но только вы собираетесь
