Сильвия. Здесь еще есть примечание. «Да благословит Вас Бог». (Кладет письмо на стол). Из Вермонта ничего нет?
Дерби. Вермонта?
Сильвия. В прошлом месяце на меня напала хандра, и, боюсь, я написала довольно глупое, эгоистичное письмо тому молодому доктору, о котором писал «Мир женщины». Мне теперь так стыдно. Со страхом жду от него письма.
Глория. Но что он может сказать? Что?
Сильвия. О тех страданиях, которыми наполнен мир. О тех, кто не знает, где им завтра достать кусок хлеба. О тех, кто настолько беден, что ни разу за свою жизнь не смог обратиться к доктору. А ведь у меня есть все — забота, внимание… к моим услугам последние достижения науки.
Теперь в объективе камеры коридор и дверь в комнату Сильвии. На двери висит табличка «ВСЕГДА ВХОДИТЕ С УЛЫБКОЙ». Франкенштейн с Литтлом стоят перед дверью.
Литтл. Она здесь?
Франкенштейн. Отчасти.
Литтл. И все следуют этой надписи, я уверен.
Франкенштейн. Это составная часть терапии. Собственно, пациент находится здесь.
Из комнаты выходит Глория, плотно закрывает дверь и начинает рыдать.
Франкенштейн (Глории сердито). Не надо так убиваться… А в чем, собственно, дело?
Глория. Дайте ей умереть, доктор Франкенштейн. Ради Бога, дайте ей умереть.
Литтл. Это ее медсестра?
Франкенштейн. Для этого у нее не хватает мозгов. Всего лишь паршивый косметолог. Получает сто зелененьких в неделю только за то, что приводит в порядок ее лицо и укладывает в прическу волосы. Все, красотка, чтоб ноги здесь твоей больше не было.
Глория. Что?
Франкенштейн. Получи расчет и убирайся.
Глория. Мы с миссис Сильвией большие друзья.
Франкенштейн. Можешь потом черкнуть ей пару строк.
Глория. Кроме меня у нее никого нет.
Франкенштейн. Хороша подруга! Ты же только что желала ей смерти.
Глория. Да, я просила — из сострадания.
Франкенштейн. Ты знаешь, что существует рай? Хочешь отправить ее туда?
Глория. Я знаю, что существует ад. Я видела его. Он здесь. Его создали вы.
Франкенштейн. (удивленно молчит, но потом продолжает). О, господи! Что иногда говорят люди.
Глория. Я говорю от имени тех, кто ее любит.
Франкенштейн. Любит?
Глория. Вам не понять, что это такое.
Франкенштейн. Любовь?.. (Задумчиво в сторону). Есть ли у меня жена? Нет. Любовница? Нет. За свою жизнь я любил только двух женщин — мою мать и ее. Спасти мать я не смог. Я только что окончил медицинский колледж, когда она заболела раком. «Ну что, медицинское светило из Гельдерберга, — сказал я самому себе, — покажи, на что ты способен, и спаси свою мать». Все кругом твердили, что ей невозможно помочь. Тогда я сказал: «Черта с два, что-то необходимо сделать». В конце концов все решили, что я сошел с ума, и упрятали меня в сумасшедший дом. Когда я оттуда вышел, ее уже не было в живых. Они оказались правы… по-своему. Но эти горе-специалисты не знали, на какие чудеса способны современные машины; я тоже тогда не знал, но я обязан был узнать. Вот почему я поступил в Массачусетский технологический институт и в течение шести лет изо дня в день изучал машиностроение, электротехнику и химическую технологию. Я спал на чердаках, ел черствый хлеб, годный разве лишь для крыс. Когда я окончил институт, я снова сказал самому себе: «Теперь, доктор Франкенштейн, ты самый молодой врач на свете, который знает, как надо лечить в двадцатом веке». Я поступил на работу в одну из клиник Бостона. И вот однажды к нам привезли женщину… ее лицо было прекрасно… остальное — сплошное кровавое месиво. Эта женщина напомнила мне мою мать… вдова, получившая в наследство пятьсот миллионов. Родных и близких — никого. И снова все твердили — ее спасти невозможно. Но я сказал: «Замолчите и слушайте меня».
Пауза (продолжительная).
Франкенштейн. Вот вам моя история любви. (Глории). Это чувство зародилось во мне давным-давно, когда тебя еще не было на свете. Пока я дышу, оно будет со мной.
Глория. Недавно она просила меня достать пистолет.
Франкенштейн. Ты думаешь, я не знаю? (Указывает пальцем на Литтла). В прошлом месяце она написала этому человеку: «Принесите мне цианистый калий, доктор, если у вас есть сердце».
Литтл (испуганно). Вы знали об этом? Вы… вы просматриваете ее письма?
Франкенштейн. Я должен знать, что она действительно чувствует. Иногда она пытается нас дурачить — притворяется, что совершенно счастлива. Такое случается. Помните тот «полетевший» транзистор. Мы, конечно, ничего не знали, если бы не читали ее писем и не слушали, что она говорит разным недоумкам, вроде этой. (Увлеченно). Послушайте, хотите взглянуть на нее? Оставайтесь у нее сколько хотите, говорите о чем угодно. А потом откровенно скажите, счастлива она или нет.
Литтл (неуверенно). Я…
Франкенштейн. Идите! А тем временем я побеседую с этой молодой леди — Самой Милосердной Убийцей года. Я хочу показать ей, что осталось от ее подруги и пролежало в контейнере два года. Пусть знает, что такое смерть, которую она желала ей.
Литтл хочет что-то сказать, но потом молча кивает головой и входит в комнату. Камера показывает Сильвию. Ее голова повернута от двери.
Сильвия. Кто это?
Литтл. Ваш друг. Тот, кому вы писали письмо.
Сильвия. Их много. Пожалуйста, встаньте так, чтобы я могла вас видеть. (Литтл повинуется). Она смотрит на него со все возрастающим интересом. Вы доктор Литтл из Вермонта?
Литтл (кланяясь). Миссис Лавджой, как вы себя чувствуете?
Сильвия. Вы принесли цианистый калий?
Литтл. Нет.
Сильвия. И правильно сделали. Я не хочу умирать в такой чудесный день. И завтра тоже. И послезавтра. Вы явились сюда на белом коне?
Литтл. В голубом «Олдсмобиле».
Сильвия. А как же ваши пациенты, которые вас так любят и так нуждаются в вас?
Литтл. Передал другому врачу, а сам взял недельный отпуск.
Сильвия. Случайно, не ради меня?
Литтл. Нет.
Сильвия. Понятно. Я себя чувствую прекрасно. Видите, в какие замечательные руки я попала.
Литтл. Да.
Сильвия. Второго такого доктора, как Франкенштейн, не сыщешь.
Литтл. Совершенно верно.
Пауза.
Сильвия. Давайте поговорим о смерти? Вам часто приходится сталкиваться с ней?
Литтл. Приходится.
Сильвия. И некоторым она приносит облегчение?
Литтл. Да, мне приходилось слышать и такое…
Сильвия. А вы так не считаете?
Литтл. Врач не имеет права говорить такие вещи, миссис Лавджой.
Сильвия. Но почему люди считают, что смерть несет избавление?
Литтл. Потому, что страдания ужасны, потому что жизнь не всем по карману, потому что человек перестает быть человеком, потому что он утрачивает разум и не в состоянии вернуть его.
Сильвия. За любые деньги?
Литтл. Насколько я знаю, пока нельзя купить, одолжить или украсть искусственный мозг: Впрочем,
