оставив лампу на полу в коридоре.
И самое главное, он пришел один. В прошлый раз их было двое. Наконец-то пофартило…
Опасливо косясь на Джима, охранник наклонился, чтобы поставить поднос на пол. Он был достаточно осторожен, чтобы не повернуться к узнику спиной, но не очень молод и недостаточно быстр; потому, когда Джим неожиданно вскочил с матраса и взмахнул своим кистенем, он не успел вовремя увернуться. Джим заставил себя сделать это. Ему не доставляло радости бить людей по голове, но мысль о том, что Аделаида в опасности, ожесточила его, и каменный голыш, точно нацеленный, глухо стукнул по макушке стражника и свалил его на пол.
Джим сорвал связку с ключами с ремня распростертого навзничь врага. Схватил и сунул в карман ломоть хлеба с подноса (пригодится! ) и выскользнул из камеры.
Ключ от камеры легко было отличить — он был самым большим и старым. Джим запер охранника внутри, поднял лампу и отправился вдоль коридора, неслышно ступая в своих ботинках с каучуковыми подошвами, держа наготове камень.
Он помедлил на углу, прислушался, выглянул. Перед ним была лестница, ведущая наверх, а в конце нее открытая дверь, из которой лился свет. Джим на цыпочках поднялся по ступеням и затаился у двери.
Из комнаты доносилось лишь шуршание бумаги. Он посмотрел в щелку и увидел неподвижную спину человека, сидящего за столом; потом человек шевельнулся, и Джим понял, что он перевернул страницу газеты.
Джим Осторожно поставил лампу на пол, положил камень в карман и вынул свой кинжал, спрятанный в носок.
Потом, стараясь ступать неслышно, словно кот, он проскользнул в дверь и очутился в караульной, маленьком уютном помещении с плитой, на которой закипала кастрюлька с кофе. Прежде чем сидящий за столом охранник успел что-либо услышать, Джим уже очутился у него за спиной, одной рукой зажал ему рот, а другой приставил кинжал к его горлу.
— Только пошевелись или крикни — и я перережу тебе глотку! — угрожающе шепнул он.
Охранник одеревенел. Это был здоровенный, нерасторопный на вид парень с красной физиономией и хриплым дыханием заядлого курильщика.
— Теперь медленно наклонись и сними свои ботинки. Но помни, мой кинжал по-прежнему здесь, у твоего горла, так что не вздумай дернуться.
Ошеломленный охранник выполнил приказ. .
— И носки тоже, — приказал Джим, упирая ему в горло своим кинжалом.
Тот снял и носки, к явному своему смущению: ноги он не мыл уже довольно давно. Впрочем, Джиму было не до деликатных чувств. В этот момент он увидел награду судьбы: револьвер в кобуре, висевший на гвозде возле двери.
— Засунь носок себе в рот. Да, в рот. Живо! Тот неохотно повиновался.
Джим подскочил к револьверу и выхватил его из кобуры прежде, чем охранник сумел среагировать. Револьвер был заряжен.
— Отлично, — сказал Джим. — Теперь вытащи носок изо рта и приготовься мне отвечать. Но имей в виду: стоит тебе только набрать воздуху, чтобы позвать на помощь, как я всажу тебе пулю в сердце, — не успеешь и мяукнуть. А теперь отвечай: где мы находимся?
— В замке, — отвечал парень, дрожа от страха.
— Где королева?
Охранник открыл рот и снова его закрыл, но невольно поднятый взгляд был красноречив.
— Здесь, наверху.
— Понятно. Где именно? Парень крепко сжал зубы.
— Засунь носок обратно, сволочь! — прошипел Джим, и ярость, прозвучавшая в его голосе, была так страшна, что верзила моментально повиновался.
Джим со всей силой ударил его носком ботинка по голени, и из горла несчастного раздался приглушенный стон.
— Что, больно? В следующий раз я сломаю тебе палец — вот это будет действительно больно. Вытащи носок и отвечай, где она.
Чуть не плача от боли и страха, охранник вытащил носок изо рта и пробормотал:
— Там, дальше по коридору, лестница. Они на четвертом этаже, в комендантских покоях. Большая дубовая дверь.
— Какой самый быстрый выход отсюда?
— С другой стороны этого же коридора… дверь на служебную лестницу… выход через кухню. Пожалуйста…
— Нет уж, засунь носок себе обратно. И поторопись, не то я заставлю тебя его проглотить!
С мукой на сморщившейся от отвращения жирной физиономии охранник затолкал носок обратно. Конец носка свисал наружу — довольно неаппетитное зрелище.
— Теперь встань и повернись спиной. Медленно, опасливо двигаясь, тот встал. Джим вынул из кармана моток шерсти и быстро обмотал вокруг головы охранника, чтобы он не мог выплюнуть кляп.
— Теперь заведи руки за спину.
Он стянул вместе большие пальцы обеих рук верзилы и привязал их так крепко, как мог, к водопроводной трубе, вделанной в стену. Шерсть, из которой Салли связала ему свитер, была прочной, как кунжутная веревка, — не оборвется, не растянется.
Бросив быстрый взгляд по сторонам, — убедиться, что рядом с охранником нет ничего, чем бы он мог шумнуть и поднять тревогу, — Джим послал ему воздушный поцелуй, вышел с горящей лампой в левой руке и револьвером в правой.
— Шах! — воскликнула Аделаида. — Ты невнимательно играешь.
— Это потому, что в фигурах трудно разобраться. Что это — офицер? А я думала, что это пешка. Причем моя!
— Будь по-твоему, — примирительно сказала Аделаида, забирая назад ход и двигая другую фигуру — Я нарочно хотела потянуть… А так получается мат. Хочешь еще одну партию?
Бекки встала, расправила затекшие ноги и руки. Она не могла понять, сколько сейчас времени, ей было холодно, голодно и страшно. «Пожалуй, мне сейчас намного больше пользы от Аделаидиного присутствия, чем ей от моего», — подумала она. Настало время доказать, что она тоже на что-то годится, но Бекки не имела ни малейшего представления, как это сделать.
Он взглянула на лампу, начавшую подрагивать и мигать: не пора ли подвернуть фитиль? А может быть, в ней кончался керосин?
Она нагнулась, чтобы проверить. Аделаида в это время собирала бумажные и матерчатые «шахматные фигуры», как вдруг их внимание привлекли какие-то странные звуки. От двери доносились шорох, царапанье, пощелкивание, скрежет. Аделаида встала, оправляя юбку.
Вдруг замок громко щелкнул, как будто повернули ключ, и дверь распахнулась.
— Джим! — воскликнула Бекки и тут же зажала себе рот руками в ответ на предупреждающий жест его пальца.
Он был небрит, грязен и весь в синяках, на лбу красовалась царапина, волосы были всклокочены. Он стоял перед ними с лампой в одной руке и с револьвером в другой, такой угрюмо решительный и воинственный, каким она его никогда прежде не видела. Он был просто страшен.
И еще нечто странное поразило Бекки, она даже повернулась к Аделаиде, чтобы это проверить. Между Джимом и Аделаидой что-то произошло, как будто прошел какой-то электрический разряд. Он ощущался физически, как звериный запах; двое смотрели друг на друга так пристально, что Бекки на секунду забыла, где они и что с ними.
Но тут Джим моргнул и, к удивлению Бекки, поклонился.
— Ваше величество, — негромко сказал он, — оденьтесь, если у вас есть, что еще надеть. И следуйте за мной как можно бесшумней. Бекки, у тебя есть пистолет? Отлично. Не стреляй, пока я не скажу. Главное сейчас — тишина, поговорим после.
Они быстро накинули на себя плащи. Бекки взяла саквояжик, и, стараясь ступать на цыпочках, они вышли вслед за Джимом из комнаты, служившей им тюрьмой, в огромное и опасное пространство