Все вместе мы пошли к форту, и Асатики с нами.
— Подождите, — остановил я их возле ограды, — сейчас я выведу его.
Одну важную деталь я все-таки заметил в амуниции лошади — пороховой рог, привязанный к седлу. Кстати, и седло мне тоже понравилось. Я быстро снял с лошади седло, уздечку, взнуздал ее обрывком веревки и вывел из форта. Судя по весу, пороховой рог оказался почти полным.
Индейцы внимательно осмотрели лошадь и обошли вокруг нее. Если они видели ее в полном снаряжении, то потребуют отдать им все, что я оставил себе.
— Конь, — сказал один. — И мушкет.
Сжав в руке покрепче обрывок веревки, который представлял собой импровизированную уздечку, я повернул к воротам.
— Это хороший конь. Очень хороший. И торг справедливый, коня за пленника. Если он вам не нравится, забирайте пленника и сожгите его.
Я уже почти миновал ворота, когда один из индейцев крикнул:
— Мы берем! Давай коня!
Другой пони бросил Диего к моим ногам, схватил импровизированную уздечку и повел коня прочь.
— Нехорошо, — покачал головой Асатики. — За лошадь надо брать двух, даже трех пленников.
— Может быть, — согласился я, — но я не знаю других пленников. А это хороший человек. Когда-нибудь тебе будет трудно. Обратись к нему. Он поможет.
Асатики пожал плечами:
— Белый человек все забудет очень быстро.
Я посмотрел ему в глаза:
— Запомни, Асатики. Я не забыл этого человека. Его люди — мои враги. Но он — мне не враг, и я это помню.
Я поднял Диего, поставил его на ноги и разрезал веревку, которой его связали.
— Спасибо, — сказал он по-испански, растирая онемевшие запястья.
— Войди в дом и не показывайся. Они еще могут передумать.
Он последовал моему совету, а я пошел к солдату, которого убил стрелой. Его мушкет валялся среди камней. Сняв с его пояса пороховой рог, заполненный наполовину, и подобрав свои стрелы, я вернулся в форт.
На месте сражения бродили индейцы. Они уносили своих раненых и собирали трофеи, валявшиеся на земле. Пора было идти к Ичакоми.
— У тебя есть какая-нибудь еда? — спросил Диего. — Я очень голоден.
Я предложил ему кусок сушеной оленины.
— Оставайся пока здесь, — сказал я. — Через несколько дней ты сможешь вернуться в Санта-Фе. Тогда будет не так опасно.
— Сколько людей сумело скрыться?
— Кто знает? Несколько верховых и пеших.
— Гомес глупец, хоть и храбр. Он участвовал во многих войнах, но не с индейцами. Думал, что запугает их, показав свою силу.
— Индейцев трудно напугать, — согласился я. — Война — их образ жизни.
Мой взгляд был обращен в долину. Меньше всего я хотел выдать то место, где спряталась Ичакоми. Скоро настанет ночь и она поймет, что бой окончен. Кое-что они, должно быть, слышали.
— Гомес не воспринимает советов, — покачал головой Диего. — Он бросается в бой и старается внушить противникам страх.
— Я думаю, он сбежал.
— Конечно. Он реалист, а мертвые солдаты не побеждают. Завел их в ловушку, но не остался, чтобы погибнуть вместе с ними. В следующий раз будет умнее.
— Может быть. — Я поднялся. — Лежи и отдыхай, Диего. Я скоро вернусь. Здесь ты в безопасности.
Пони, которые еще недавно бродили вокруг, теперь медленно тянулись обратно, в свою деревню. Я постоял немного, глядя им вслед, потом обошел место недавней битвы, останавливаясь то тут, то там.
Второй мушкет валялся там, где упал. Пони каким-то образом не заметили его среди камней. Но рожка с порохом при нем не оказалось. Дальше лежал мертвый испанский солдат, красивый юноша. С него сняли скальп. Еще один из тех, кто отправился в далекую страну, чтобы в бою добыть себе счастье. Наверное, он надеялся, что убьют кого-то другого, но только не его. Он-то уж обязательно выживет. Теперь мечты обратились в прах. Остался лишь скальп, который долго будет висеть в одном из вигвамов пони.
Прежде всего — похоронить мертвых, брошенных испанцами, иначе они станут пищей для сарычей, койотов и муравьев. Все эти люди что-то взяли от земли и теперь возвратят свой долг. Вечный цикл замкнется.
Надо собрать вместе весь порох, который мне достался, и посмотреть, сколько его. Не так много, конечно, но все же он выручит меня, пока я не найду серу. Если мне повезет.
И еще. Священный Огонь для Ичакоми. Я только сейчас начал понимать, насколько он важен для нее, но передать ей Огонь без соответствующей церемонии — пустое занятие. Все должно быть обставлено по правилам.
Долина лежала передо мной, зеленая и прекрасная, как драгоценный камень в изысканной оправе остроконечных гор.
Это была моя земля, и я любил ее, дикую, нетронутую, где человек еще не оставил шрамов-дорог, да и вообще никаких следов своего пребывания.
В этой земле я пустил корни. Здесь надеялся растить своих сыновей и дочерей, которым выпадет честь приветствовать путешественников, идущих на запад. И зимой мы будем вместе сидеть у костра и я расскажу им об их дедушке Барнабасе и об Англии. Я расскажу им также и о Сакиме, попавшем сюда из волшебной страны Арабских Ночей, чьи слова приобрели для меня особую, волшебную окраску, потому что он сам принадлежал к тому миру.
Асатики подошел ко мне своей странной походкой (он выворачивал кривые ноги коленками наружу), остановился и произнес:
— Нам пора.
— Пора?
— Мы уходим. Идем в свою деревню. Мой народ ждет этого.
— Мне будет не хватать тебя, Асатики. — Я протянул ему руку. — Ты настоящий воин.
— Ты тоже. — Мы стояли, глядя в зеленую долину. — Добро пожаловать к нам. Наши деревни расположены к северу и к востоку по течению второй большой реки.
— Может, когда-нибудь и приду.
Мы еще немного постояли молча, потом он пошел прочь. Я смотрел ему вслед и понимал, что нам действительно будет не хватать их.
Теперь мой путь лежал к пещере. Должно быть, женщины уже знали, что бой окончен. Мне не терпелось увидеть Ичакоми.
Пони удалялись. Остановившись, я наблюдал, как они тонкой цепочкой поднимались в горы, каждый с грузом шкур и мяса. Они гнали табун из семи лошадей, а я так и остался без коня. Зато у меня есть Пайзано!
Подходя к пещере, я окликнул Ичакоми, но ответа не получил. Встревожившись, я ускорил шаги и снова позвал Ичакоми. Тишина.
Я добрался до небольшого отверстия, которое служило входом в пещеру, и остановился, пораженный.
В пыли возле пещеры смешались следы многих ног, но один из них я узнал сразу. Большой четкий след мокасина. Он мог принадлежать только одному человеку из тех, кого я знал.
Испуганный, я бросился в пещеру, стал звать женщин.
В ответ — ни звука, ни шепота.
Они исчезли.
Пока все были поглощены битвой, Капата проник сюда и украл мою жену и остальных женщин.
